Целитель 10

— Именно! Мы уже потихонечку изучаем сопредельное бета-пространство, и даже понятия не имеем, к чему это вообще может привести. Такое впечатление, что вселенная расширилась вдвое! Или втрое, вдесятеро! Да кто ж его знает, сколько их всего, совмещенных, взаимопроникающих миров? А разберемся с гиперпространством — и можно будет всерьез говорить о межзвездных экспедициях, о нуль-транспортировке… — Гарин хмыкнул, качая головой. — Пока это даже не планы, Юрий Владимирович, а мечты, ученые хотелки. Можно, конечно, рядом с нашим НИИ Времени выстроить Институт физики пространства…

— Или ИНКМ, — подхватил президент, — Институт неклассических механик! А чего бы и нет?

— Юрий Владимирович… — вздохнул Михаил. — Боюсь даже гадать, в каком веке сбудется всё то, что я наговорил! Хорошо еще, если в двадцать втором!

— Ми-иша! — ласково затянул Андропов. — А это не важно! Главное — зачин! Мы были первые в космосе, а теперь и в… как их там… в пространственно-временных структурах. Этим гордиться надо, Миша!

— Да я горжусь…

Отсмеявшись, Ю Вэ развернулся на аллее Тайницкого сада и зашагал обратно, прихватывая своего спутника рукою за плечи.

— Миша, а Борис… э-э… Семеныч ничего не говорил вам о… гостях?

— Гостях? — брови Гарина недоуменно вздернулись. — Каких гостях?

— Хорошо образованных! И шибко ученых! В общем… нашего общего друга, мистера Даунинга, кто-то надоумил, и он решил заслать к нам шпионов-профессоров. Те, возможно, и сами не в курсе, что стали агентами, но…

— А кого именно? — не вытерпел Михаил.

— Какого-то Лита Боуэрса, адьюнкт-профессора из Колумбийского университета, и Джеральда Фейнберга.

— Ого! — брови у Гарина снова полезли на лоб, теперь уже пораженно. — Ничего себе… И?..

— И я склоняюсь к тому, чтобы принять их, — спокойно сказал Андропов. — Разумеется, никаких экскурсий по Щелково-40, но почему бы не обсудить научные проблемы? Причем так, чтобы скрыть свои карты — и вызнав, какие козыри на руках у вероятного противника… Понимаете, Миша? Морщись тут, не морщись, а ЦРУ с БНД много чего вынюхали! Как мы когда-то без спросу в «Манхэттенский проект» залезли, так и они.

— Хорошо, Юрий Владимирович, я понял, — серьезно кивнул Гарин. — Примем, как полагается. Накормим, напоим, обсудим, напустим туману поплотнее… Если что сверх нормы — «ноу комментс».

Ю Вэ молча пожал руку советнику.

Глава 14

Вторник, 8 июля. Утро

Москва, проспект Вернадского

Я по-прежнему наслаждался своей «личиной». Если на меня и обращали внимание, то, в основном, девушки. Однако попасть под обстрел красивых глазок — не самый печальный удел.

Хотя не все так однозначно.

Нет, врать не буду — новые внешние данные вгоняли в позитив. Да и какой мужчина не хочет нравиться женщинам? Девчонки и раньше привечали меня, но такого повального интереса к своей персоне я не испытывал никогда. По крайней мере, буду знать, что чувствует кинозвезда. Приятно, черт…

Я и на встречу отправился на метро, не прячась за тонированными стеклами «Волги». Да! Отобрали у меня «Ижика»!

Сказали, мол, чересчур приметная машина. Ну, и ладно.

Старосу есть, на чем маму подвозить, поэтому я подарил «Ижа» родителям Риты. От щедрот.

Но, с другой-то стороны, зачем привлекать внимание? Вот уж чего никогда не желал, так это публичности! Кому-то нравится всегда быть на виду, а меня открытость раздражает.

И все равно, я получал «вторичное» удовольствие даже в толпе мужиков — никто не узнавал Миху Гарина! Ходишь, как будто шапку-невидимку натянул!

Хотя самому мне было… как будто все равно, ведь ощущения остались прежними, «дооперационными». Это поначалу, лежа в отдельной палате, приходилось тяжко — голова обмотана, одни глаза видны. Но зря я, что ли, в целители вышел? Кожной регенерации руками помогал, подгоняя организм. Денька за два управился. Еще позавчера рассосались последние шрамы на носу.

Смотрю на себя в зеркало, нажимаю пальцем на орган обоняния, а потом отнимаю — проступают тонкие розовые полоски разрезов. Однако, сегодняшним утром, и они пропали. Всё! Ничего не осталось от прежнего Михи, лишь фотокарточка — на вечную память!

Правда, собираясь на встречу с научниками из США, я вернул себе былую внешность — нацепил пластическую «полумаску» — широковатый нос сапожком, нашлепки на скулы, подрисовал губы, чтобы выглядели попухлее…

Не хотелось светиться.

— Станция «Проспект Вернадского», — объявил приятный женский голос, и я зашагал по перрону, смешиваясь с толпой, поднялся по широкой лестнице в город.

Уже из дверей павильона открывался роскошный вид на Центр НТТМ — стеклянная призма в тридцать этажей переливалась темной зеленью на углу. Я поневоле залюбовался, сдерживая шаг.

Ведь все свои миллионы угрохал в это здание, в высокотехнологичную начинку лабораторий и мастерских. Не жалко. Вон, академик Колмогоров заработанную валюту тратит на подписку — снабжает родимый Физфак западными научными журналами. Это как раз нормально, по-советски.

Зачем человеку миллиард, когда на жизнь и миллиона хватит? Конвертировать богатство во власть? О-о, это не к нам! Мы такому изврату еще в октябре семнадцатого сказали: «Долой!»

…Выйдя из подземного перехода, я миновал крошечный скверик и шагнул в прохладный вестибюль Центра. Да, хоть утро и раннее, а солнышко пригревало чувствительно. Середка лета.

— Миша! — мне навстречу двинулся Иваненко, шагая широко и так же улыбаясь — во все тридцать два. — Я не узнаю вас в гриме!

— Замаскировался, — проворчал я недовольно.

— О, забыл поздравить доктора наук! — Дим Димыч шутливо выгнулся, пожимая мне руку.

— Взаимно, товарищ академик! — ответил я, посмеиваясь.

— Да уж! — фыркнул Иваненко, плохо скрывая довольство. — Сочли, наконец, достойным! Ну, да ладно… Миша, экскурсия для Фейнберга отменяется. Открытость — это, конечно, здорово, но не во вред же секретности!

— Ясно, — кивнул я. — Ладно. Мужик с возу — кобыле легче. А «круглый стол»?

— Круглится! — хохотнул Иваненко. — Пойдемте! Наимудрейший Александров там уже, и хитроумный Терлецкий, и наивный Фейнберг, и скользкий Боуэрс…

Лифт вознес нас на двадцать пятый этаж, к конференц-залу. Стол здесь стоял здоровенный, персон на пятьдесят, полированным овалом окружая вазоны с глянцевитой зеленью. Интересно, как техперсонал умудряется поливать цветы?..