Целитель 12

Женские бровки вскинулись в изумлении, а особи мужеска полу разом оживились.

— По половинке! — громко сказал Почтарь. — Чтобы каждому хватило.

Невесомые пластиковые стаканчики сошлись без звука.

— Ну, за дам! — обронил начальник.

Павел потянулся своей мелкой посудой к Ясмине, но та отвела стакан, и тихонько сказала:

— Не чокаясь.

В ее голосе подрагивала такая боль, что у Почтаря даже дыхание сперло. Он медленно сделал два глотка, осушив тару, и негромко пообещал:

— Яся, я обязательно найду его, живого или мертвого.

Высохшие с утра глаза девушки влажно заблестели под слипшимися ресницами…

* * *

Леонов шагал впереди, ловко управляясь с малой силой тяжести. Он даже не шатался, лишь изредка касаясь пальцами вогнутой стенки. У Павла так не получалось, и земная привычка подводила — обычный шаг выглядел, как толчок. Подпрыгиваешь… на полсекунды зависаешь… И вовсе не факт, что прилунишься на ноги, а не на колени. Или вовсе выстелишься.

«Найти бы глыбу „нифе“,[1] — мечтал Почтарь, — килограмм на пятьдесят! Таскал бы на спине, хоть человеком себя почувствовал…»

— Я заметил, вы удивились, Паша, когда встретили меня здесь, — сказал Алексей Архипович, не поворачивая головы.

— Да не-е… — промямлил Паха.

— Да ладно! — сказал начальник базы, посмеиваясь. — Я и сам удивился, если честно. Береговой вызывает, и с ходу: «Пойдешь?» А я даже не раздумывал! Пойду, говорю! А я ж его зам, должность нервная… Думал, на Луне отдохну! Ага, отдохнешь тут…

Пройдя тесный герметичный тамбур, они вошли в обитаемый блок и свернули налево от комнатушки оператора. Жилплощадь техник с директором делили на двоих — санузел общий, а спальный отсек рассекала пополам полупрозрачная панель. Тесно, зато приватно.

— В правом крыле «прописаны» Макаров с Севастьяновым, — глухо сказал Леонов из своего закутка. — Они отъехали на луноходе к Архимеду… Фамилии ни о чем не говорят?

— Да нет, вроде… — задумался Почтарь. — Космонавты…

— Молоде-ежь… — насмешливо затянул Леонов. — Я с Макаровым в одном экипаже числился, еще двадцать лет назад. Работали по лунно-посадочной программе! Не получилось у нас тогда, так хоть сейчас догоним и перегоним… Паша, смотрите.

Техник шагнул на соседскую половину, зеркально повторявшую его спаленку — кроме узкого дивана, складного стула, выдвижного столика и полки, там висела роскошная картина кисти хозяина, изобразившего восход на Луне.

Полотно в тонкой раме висело над ложем, чуть ниже того места, где потолок дугообразно скашивался, следуя кривизне многослойной наружной стены.

Начальник базы, скрипя стулом, перебирал голубоватые листы кроков.

— Это всё, за что можно зацепиться. Рома сам набросал карту, весь маршрут до УМП. Вот так до Северного Комплекса, оставляя справа кратер Плутон… — Леонов провел пальцем по жирным линиям фломастера. — А тут — удобный съезд в каньон Хэдли, и вот так, по дну, во-от досюда. Тут, как раз напротив Южного Кластера, мы добываем лед… Увидите. Отсюда выезжаете… вот здесь, у горы Хэдли Дельта… и дальше по вешкам, до предгорий Апеннин. — Он внимательно посмотрел в глаза Павлу. — Готовы?

— Готов, — твердо ответил Почтарь, скрутив свои страхи.

Тот же день, позже

Луна, каньон Хэдли Рилл

Павел насмотрелся на черную безбрежность космоса, налюбовался видами с орбит, но Луна вблизи, под ногами, на расстоянии руки — потрясала. Всякий опыт космонавта обнулялся на равнинах чужого мира, пусть даже спутника.

Правда, скафандр «Кречет-М» являлся знакомой «одежкой». Ну, если не считать, что ее не надевали, а влезали через дверцу на спине. В «Кречете» можно было падать — и вставать, потеть — и не мокнуть; десять часов подряд бегать или долбить ломом породу, и не задохнуться — автономности хватало. И это было главным.

Отшлюзовавшись, Почтарь вышел в негерметичный гараж, где помещались два тяжелых лунохода и два легких. «Автоколонна» сократилась ровно наполовину: один тягач с жилым вагончиком на прицепе увел Рукавишников, а легкий «ровер» потерялся вместе с Почкиным и Гарфилдом.

Насупившись, Паха откатил пластметалловую штору — кинжальный огонь Солнца ударил почти ощутимо. Светило висело над близким горизонтом, одолев треть пути к зениту. За двухнедельную ночь лунный грунт вымерз, а теперь отогрелся — термометр показывал семьдесят градусов тепла.

Кряхтя, Почтарь расселся на луноходе, смахивавшем на странный багги — решетчатая платформа на четырех автономных колесах. Особо гнуться в полужестком «Кречете» не получалось — кираса не пускала, но лунная «сила легкости» смазывала неудобства. Это на Земле Паха весил восемьдесят кило, а здесь и на двадцать пять не вытягивал!

Запасной баллон с кислородом и пару заряженных аккумуляторов он погрузил в багажник — на всякий случай. Прикинул шансы — и сунул в ножной карман новенький «Грач», пистолет Ярыгина со спиленной спусковой скобой, иначе палец в перчатке не просунешь.

«Лучше перебдеть, чем не добдеть, — подумалось Почтарю. — Поехали…»

Жмем на красную кнопку… Давим на педаль…

Низкое жужжание электромоторов передалось через жесткое сиденье — луноход резво выкатился «на улицу». В колее, наезженной вокруг базы, ровер почти не трясло, а дальше, в сторону каньона Хэдли, тянулись, переплетаясь, следы рубчатых колес.

Первое время Павел вел напряженно, крепко сжимая рулевую дугу обеими руками в перчатках, но постепенно ослабил хватку — простая и надежная машина слушалась малейшего нажима. Миновав посадочную площадку, посреди которой растопырила коленчато-изогнутые опоры «элкашка», Почтарь направил луноход по трассе, отмеченной алюминиевыми вехами. Ночью вешки тлели рубиновыми набалдашниками, зато днем сверкали так, будто плавились — и не хочешь, а заметишь этот нестерпимый блеск.

Павла слегка нервировали круглые черные ямы, испятнавшие лунный шлях — воронки мелких кратерков, до краю полные сгущенной тени. А еще дрожала в душе неуверенность на спусках и подъемах — тело не клонилось вперед или назад, ощущения оставались теми же, что и на равнине.

Хотя, с другой стороны, огромные, желтовато-коричневые холмы, дыбившиеся вокруг, не поражали крутизной — их склоны, усыпанные пылью или скальником, вздымались и опадали полого. Порой темный фон возвышенностей разрывался белыми треугольниками осыпавшейся пемзы или застывшим потоком розоватого порфира.

Почтарь съехал к разлому Хэдли Рилл в месте под названием Терраса, и сосредоточил свое внимание на освещенной Солнцем каменистой полосе между зоной тени и обрывом, иссеченным трещинами.

Стрельбу выдали короткие сполохи, рвавшие бархатную тень. Первая пуля пробила мотор-колесо, луноход занесло и развернуло, спасая Павла от второй, более меткой. Почтарь оттолкнулся ногами, бросая тело на сыпучий грунт.

Страха не было, зато Паху трясло от бешенства. Выхватив «Грач», он пальнул навскидку, метясь на огонь выстрела. Перекатился, и шлепнул рукой по кнопке на приборной доске. Ответная пуля срикошетировала, но уже вспыхнули фары, засвечивая глубокую впадину, прикрытую, как навесом, плитами древней лавы, искрящимися в лучах.