Целитель 12

— Юлиус, ты… Да чего ты?

— Васечка, — с чувством сказала Юля, — я серьезно! Ты должен это знать, но больше никто — это не только наша тайна!

— Да хорошо, хорошо… — смешался мальчик. — Честное пионерское!

Девочка кивнула, принимая клятву, и открыла свой дневник.

— Сюда я пишу лишь для себя одной, — тихо проговорила она, перелистывая страницы. — Вот, открытку наклеила… А еще я стащила фотки из маминого школьного альбома… Вот, смотри — моя мама, а вот твоя. Это они на субботнике… Первомайск, пятый «А».

— Ух, ты! — поразился Вася. — Как ты на маму похожа, прямо одно лицо! И хвостики те же… Ну, копия!

Юля кивнула плавно, немного даже торжественно, и перевернула страницу.

— А вот мой папа, тоже пятый класс…

Вася сначала не поверил — с черно-белого снимка улыбался он сам. Тот же прищур на солнце, ветерок лохматит пряди волос…

— Не понимаю… — забормотал мальчик, холодея, как на краю. — Я, что ли? Да не-ет… Такого не бывает!

— Быва-ает, Васечка! — пропела Юля. — Очень даже бывает! Ты — Кукушкинд!

— Что, тоже «Золотого теленка» читала? — промямлил Вася, лишь бы что-то сказать. — Причем тут Кукушкинд?

— Да притом, Васечка! — с силой сказала девочка. — У нас с тобой разные мамы, а папа — один!

Бродившие в мальчике подозрения, слабенькие, почти нереальные, как воспоминания о снах, заклубились, обретая силу и бросая в жар.

— Юлиус, ну ты и придумала! — отбивался он, изнемогая. — Да мало ли кто на кого похож!

— Да, — спокойно кивнула Юля, шаря глазами по столу, — одна фотка ничего не значит… А вот это значит!

Схватив маникюрные ножницы, забытые тетей Инной, девочка с размаху ткнула ими в ладонь. Тут же выступила багровая бусинка крови.

— Ты что творишь, совсем спятила?! — крикнул Вася заполошно, срываясь в фальцет. Держа Юлю за руку, он наложил свою пятерню на ранку, и забурчал: — Стой спокойно, сейчас заживет…

— Мой папа тоже меня так лечит, когда я порежусь, — победительно зазвенела девочка. — Наш папа. — Она положила свою ладошку поверх Васиной, и улыбнулась. — Мы с тобой одной крови!

[1] Нифе — как бы природный сплав железа с никелем, из которого состоят железные метеориты. На Луне их предостаточно.

Глава 6

Понедельник, 20 марта. Утро

Мексика, Юкатан, Чичен-Ица

Пирамида Пернатого Змея поражала не величиной даже, хотя и достигала высоты десятиэтажного дома, а величием ушедших эпох, веявшим незримо, но явно. Ступени пирамиды приближали небо в торжественной тишине, в надменном молчании. По ним скатывались крутые лестницы, но больше всего пленяли клыкастые головы Кукулькана, высеченные из камня — змеиные изгибы окаймляли подъем до самого верха.

Придерживая рукой черную широкополую шляпу, Рита измерила взглядом Пернатого Змея — и вздрогнула. Ей показалось, что древнее божество стронулось с места и поползло к вершине.

— Тоже заметила? — послышался бархатистый голос Видова. — Майя оживили косный камень! Нам очень повезло — этот их секрет открывается только в дни равноденствия… — Олег приобнял Риту за тонкую талию. — Вон, смотри… Видишь? Тень ступенчатых ребер пирамиды падает на балюстраду, и чудится, что змей ползет — в марте вверх, в сентябре — вниз…

Мужская пятерня и сама поползла, исследуя юркий задик.

— Руку убери, — спокойно сказала девушка.

— А то? — мурлыкнул «Владлен Тимошкин» на ухо «Лите Сегаль», прижимаясь к ее узкой спине.

— Получишь.

Нахал не унимался, всё крепче хватая за ягодицу, и тогда крепкий девичий локоток резко саданул ему по ребрам.

— Х-ха!

Видов отшатнулся, морщась и потирая ушибленное место.

— О-ох, какая же ты неласковая! Мы же ведь…

— Олег, — перебила его Рита, — на съемочной площадке с тобой не я, а Лита, взбалмошная археологиня с ковбойскими повадками. К ней ты можешь приставать, да и то, если в сценарии прописано в скобках: «Зажимает и лапает»! А когда Леонид Иович кричит: «Снято!», кино кончается, и продолжается жизнь. Флиртовать… — она пожала плечами. — Почему бы и нет? Но заходить дальше я не хочу, и не буду, — девушка сладко улыбнулась. — Или тебе постельных сцен мало?

— Да там одна всего, где я тебя тискаю… и когда это еще будет… — огорченно вздохнул актер, и тут же заулыбался, покачивая головой в восхищении. — Какая же ты все-таки потрясающая женщина! Тебе даже роль учить не надо — красуйся в кадре, да пленяй!

— Ну уж, нет уж! — зафыркала «Лита Сегаль», входя в образ. — Ты, наверное, привык к съемкам, кино для тебя — работа. А мне… — она задумчиво склонила голову к плечу. — Знаешь, я еще там, на студии, поняла… Даже не поняла, а почувствовала, какую сказочную возможность дают все эти бесконечные дубли. У меня как бы начинается еще одна жизнь — иная, яркая, насыщенная! Я окунаюсь в другую среду, сама становлюсь другой!

— Иллюзия, Рит… — преувеличенно длинно вздохнул Олег. — Грёза!

— Да какая ж грёза, когда я ее про-жи-ва-ю! Понимаешь?

Видов погрустнел, и сказал, не скрывая зависти:

— Какая ж ты счастливая…

— Да! — девушка улыбчиво сощурилась. — Счастливая я!

* * *

— Приготовились! Мото-ор!

— Есть мотор.

— Сцена восемь — «Перестрелка в джунглях». Кадр два, дубль два!

— Камера!

— Есть…

— Начали!

Рита легко, по-кошачьи соскочила с невысокой подставки на чахлую траву. Потом на экране покажут прыжок со ступени пирамиды, и выйдет, что бесстрашная (скорей уж безбашенная!) Лита сиганет с высоты второго этажа. А вот то, как исполнительница главной роли приземлится на груду картонных коробок, чтобы смягчить падение, останется за кадром.

Прав Олег, кино — это лукавая игра воображения, красивый обман, в который хочется верить…

…Гикая, вынеслись всадники — хуакерос, они же «черные копатели», грабители индейских усыпальниц. В сапогах на высоком каблуке и с огромными шпорами, в расклешенных джинсах и сомбреро, перетянутые патронташами, как революционные матросы, эти жгучие усачи открыли огонь из револьверов.

Рита мгновенно выхватила пистолет из низко подвешенной кобуры. Треск выстрелов звучал неубедительно, но это ничего, их потом озвучат, и пальба загремит просто устрашающе.

Первый всадник, подстреленный Литой, вскинул руки и свалился с седла. Дико заржал обученный конь, по команде каскадера уходя в кувырок, и еще одна жертва безжалостной русской валькирии с воплем улетела в кусты. Последний из «бандитос» круто завернул лошадь, но далеко не ушел — «пуля» выбила пыль из его куртки.

— Снято!

Рита лихо сунула огнестрел в кобуру — больше недели она училась его выхватывать, ибо тот, кто быстрее, останется жив. Таков уж закон сельвы — убей или умри.

— Леонид Иович! — громко спросил Крамаров, с фамильярностью обнимая щербатую башку Кукулькана. — А что в итоге? Что из всего этого получится — боевик или комедия?