Целитель 12
Шрифт:
Догаресса молодая
На подушки прилегла,
Безучастно наблюдая
Танец легкого весла.
Что красавице светила?
Что ей ход небесных сфер?
Молчалив супруг постылый,
Безутешен гондольер.
Не
Над Венецией ночной
Льются горестные звуки
Баркаролы заказной?
— Да-а… — с чувством произнес я, жмурясь на тающий багрец. — У Лёвы Токмакова куда лучше вышло, чем у Майкова! Как там, у Аполлоши?
Занимает догарессу
Умной речью дож седой…
Слово каждое по весу —
Что червонец дорогой…
Тешит он ее картиной,
Как Венеция, тишком,
Весь, как тонкой паутиной,
Мир опутала кругом…
— Да ну! — фыркнул я, и зажмурился с удовольствием. — Не-е… Фигня! Растянул нескладные длинноты, а у Токмакова целая драма — в четырех строфах! Конгениально…
Непонятный звук заставил меня смолкнуть. Некое мерное дрожанье давненько тревожило уши, однако я далеко не сразу обратил на него внимание. А когда, наконец, изволил развернуть тулово к югу, вскочил, как ужаленный — параллельным курсом шел огромный белый пароход!
Целую секунду я растерянно глядел на него, и лишь затем запрыгал, заорал, замахал руками. Ноль внимания!
Сердце колотилось о ребра, я задыхался, когда сорвал с себя тельняшку, облил ее виски, и поджег. Огонь обжигал пальцы, гудел, чертя круги в потемках, но судно по-прежнему перло на север.
— Да что же это такое?! — выдал мой голос плаксиво.
Я вытряхнул на дымящуюся тряпку остаток виски — и тут по волнам зашарил луч прожектора. Горящий обносок мотало еще пуще, и я даже застонал, разобрав, что упорядоченный шум стихает — судно сбавляло ход.
Тяжело дыша, до конца не веря, наблюдал, словно во сне, как спускают шлюпку, вернее, мотобот.
«Неужели, правда?» — захолонуло внутри.
Тарахтя мотором, бот приблизился, и зубастые, вихрастые парни в шортах, в белых рубашках с коротким рукавом, заорали на чистом русском:
— Эй, на плоту! Куда собрались?
— До Одессы подбросите? — крикнул я, и закашлялся — горло сжало.
— А мы в Ленинград!
— Ну, тоже по пути…
На катере захохотали.
— Руку давай! Держись…
Перебравшись на борт, я с ходу выложил легенду:
— С «Нахичевани» я! Наш траулер ко дну пошел, вот и… того… Путешествую!
— О-о! Нашелся! — обрадовался чубатый молчел. — Звать как?
— Саша, — протянул я руку. — Саша Томин.
— Придется прервать твой морской круиз, Саша Томин! — ухмыльнулся чубатый. — Только учти — «Нахичевань» уже далеко,
не нагонишь.— Не-не-не! Хватит с меня отдыха на море!
— Ха-ха-ха! Га-га-га!
Под жизнерадостный хохот мотобот завернул, поплюхав к белому красавцу-пароходу. Я поднял голову к высокому борту, и прочел: «Профессор Визе».
Там же, позже
Первые шаги по твердой палубе запомнились цветасто и рвано. Я кому-то жал руку, меня кто-то хлопал по плечу, целовал даже, а меня не покидало стойкое ощущение, что живу на автопилоте. Слишком быстро переменилась жизнь — черная полоса, без паузы, без плавного перехода, моментом сменилась белой!
Первым делом спасенного спровадили к судовому врачу.
Это был дородный, румяный человек, смахивавший на актера Моргунова, и тоже, кстати, обритый наголо, «под Котовского».
НИС «Профессор Визе» вез до дому полярников с антарктических станций, только вот эти «ребята семидесятой широты» не дружили с вирусами, от них все хвори сбегали. А тут пострадавший!
Нет, не скажу, что медик надо мною измывался, просто дорвался, наконец, до профессиональных обязанностей… И был вынужден признать, что я здоров и годен к строевой службе.
Две официантки, Ася и Галя, тут же забрали меня по эстафете — кормить. Там-то меня, в кают-компании, и нашел капитан, представившись Троицким Эммануилом Николаевичем.
— Еще раз здравствуйте, Александр, — заулыбался он. — Извините за бурную встречу, ребята действительно рады! Мы же вас тоже искали, вместе с бразильцами. Ага… Не догадались учесть течение!
— Да там и ветер тянул не слабо, — скромно вставил я.
— Ага… — капитан глянул внимательней, словно что-то выискивая на моем лице. — А по специальности вы кем будете?
— Вообще-то, радиооператор… — сказал я солидно. — Но и в ЭВМ соображаю.
— Отлично! — повеселел Троицкий. — Вот вас-то мне и надо! Поработать не желаете? До Ленинграда?
— Всей душой!
— Да дайте вы человеку отдохнуть! — послышался жалостливый голос с камбуза.
— На берегу отдохну, Галочка! — отшутился я.
По длинному светлому коридору капитан провел меня в лабораторию ЭВМ.
— Вот, — завздыхал он, шлепая по корпусам системников, — четвертая… пятая по счету. Не фурычит! А ученые стонут, их тоже до дела тянет…
— Принял, — кивнул я, с интересом оглядывая тутошние компы.
«Искра-1030», «Корвет-ПК8020»… Нормально.
— Будет нужен паяльник или микросхемы — по коридору прямо, последняя дверь, там у нашего радиста агрегатная… — Троицкий неуверенно глянул на меня. — Вам и вправду лучше отдохнуть, Саша, а с утра…
— С утра назначу лечение, — парировал я, — а сегодня проведу медосмотр.
Посмеиваясь, капитан пожал мне руку, и вышел. Я очень невнимательно осмотрел «больных». Пустяки. Заметно, что уровень микроЭВМ куда ниже «Альфы», зато всё свое.
Меня волновало иное. Нужно было срочно связаться с «Бризом».
Я тихонечко вышел в коридор. Где агрегатная, там и радиорубка…
Тот же день, позже
«Бета»
Атлантика, борт д/э «Бриз»