Целитель 2

Олофа нисколько не удивило услышанное. Глядя на Григория, он постепенно понимал, что перед ним не желторотый салага, а матёрый воин. Да и подчинённые у паренька были не простыми. Поэтому рыцаря больше удивляло, что с ним вообще вели разговор.

Тем временем Григорий продолжил, хотя обратился он уже не к Олофу, — Алиса, будь любезна, расспроси Барафа, кто его попросил меня отравить.

Глава 24

Олоф тихо сидел, глядя на то безобразие, которое царило в его харчевне. Чуть в стороне, на полу валялся Бараф, всё его тело было изуродовано, а из множества ран всё ещё медленно вытекала кровь. В ушах рыцаря до сих пор стояли крики его подчинённого, от которых ему было не по себе. Он хорошо запомнил то, как с того срезали плоть кусочек за кусочком, пока управляющий наконец не помер. И это уже после того, как Бараф признался во всех своих грехах и даже рассказал, кто дал ему яд.

— Может зря я дозволил это? — подумал рыцарь, не глядя на Барафа. Но в следующий миг в ответ сразу возникла горькая и неприятная мысль, — но что бы я смог сделать? Да и потом, он ведь действительно попытался его отравить. — Печальный взор Олофа пал на тела Хэльги и Гайи, которые безмолвно лежали на одном из столов. Обоих из них он не раз видел в своём трактире и пусть никогда с ними не разговаривал, но почему-то был уверен, что они хорошие девушки.

Очередной печальный вздох медленно покинул грудь рыцаря, а в голове возникла странная мысль, — нет Олоф, беда в том, что ты просто засиделся в этой мирной жизни, которая притупила твою память. Мир ведь всегда был таким. Жестоким.

Тихие звуки лютни неожиданно вывели мужчину из задумчивости. Но прислушавшись к звучавшей мелодии, Олоф к удивлению для себя отметил, — какая странная песнь, никогда такой не слышал, — но он не решился задавать вопрос барду, который остаться в харчевне, пока Григорий отправился разбираться с бароном. Почему-то рыцарю казалось, что узнай он правду, то она ему не очень понравится. Ведь мелодия была действительно странной, слишком странной.

* * *

После ужина Улфер отправился в свой кабинет. Днём ему так и не удалось поработать, поэтому он рассчитывал сделать это вечером. Но работа не шла, предчувствие недоброго всё никак не желало покидать мужчину.

В результате не выдержав натиска дурных мыслей, он, откинувшись на спинку стула, задумался, — что меня так беспокоит? — Но в ответ была лишь тишина. Сознание будто проигнорировало вопрос. — Может я просто устал, — попытался оправдать своё состояние лорд.

Взгляд мужчины обратился на маносветильник, свет от которого немного пожух и начал подрагивать. — Надо бы закупить ядер, а то они заканчиваются, — прошептал он, а в следующий миг, двери в его кабинет распахнулась с такой силой, что врезались в стены и чуть не слетели с петель.

Глаза Ульфера расширились от удивления, а по спине пробежал холодок. В дверях его кабинета стоял Григорий и с осуждением и злобой смотрел на него. В руках парня ничего не было, а клинок висел на поясе, но отчего-то его образ всё равно пугал.

— Соберись! Ты же барон! Воин его императорского величества! — Мысленно попытался воодушевиться Ульфер, и в какой-то степени это даже сработало. У мужчины поприбавилось уверенности, и он недовольно произнёс, — да как вы смеете, господин Григорий, врываться в мой дом!

Но ответа не последовало, парень спокойно вошёл в кабинет, а следом показалась красивая девушка и трое неизвестных очень уж напоминавших убийц, двое из которых тащили под руки его сына, Кальвиса. Холодный липкий страх тут же схватил Улфера чуть выше «бубенцов», а в горле мгновенно пересохло.

Барон попытался собраться, но это ему не удалось. Шуточки ли, когда твоего любимого сыночка вот так вот вносят, а ты при этом знаешь, почему это происходит, но ничего не можешь поделать.

Тем временем пока Ульфер ужасался ситуации, Григорий уселся на одно из кресел, стоявших перед столом барона. На второе усадили Кальвиса, после чего один из убийц, что-то плеснул тому в лицо.

— Суки! Да как вы смеете! — Были первые слова, которые произнёс баронский отпрыск, придя в себя. После них он замолчал и огляделся, остановив свой взгляд на Григории. Несколько секунд пытаясь прожечь парня взглядом, Кальвис молчал, но затем, недовольно процедил сквозь зубы, — да ты хоть понимаешь холоп, что тебе будет за такое обращение с дворянином империи?! — Но в следующий миг ему прилетело по морде, отчего парень перевернулся вместе с креслом.

Стоит отдать должное, Кальвис не растерялся, он, почти сразу кувыркнувшись назад, попытался встать на ноги. Но не тут-то было, в тот же миг на него набросились и стали избивать сразу трое в капюшонах.

— Да как вы смеете! Прекратить это немедленно! — Грозно прорычал Ульфер, подскочив так, что его кресло отлетело назад. Его рука коснулась эфеса меча, висевшего на поясе, но он не торопился извлекать его из ножен.

В этот миг силуэт Григория неожиданно размылся, а ещё через мгновение, Улфер понял, что парень стоит слева от него. Но барон не успел среагировать, как острая боль в рёбрах начала неприятно расползаться по всему его телу, а организм инстинктивно шарахнулся от парня. Сделав несколько шагов, барон остановился, посмотрев на Григория. Ему захотелось выругаться, но он понимал, что не в той ситуации, поэтому стиснув зубы, проглотил ругательства.

— Господин Григорий, вам не кажется, что вы переходите все разумные границы дозволенного? — Стараясь сохранить самообладание, когда в нескольких метрах от него лупасят его сына, произнёс барон, злобно сверля взглядом своего собеседника.

— Границы дозволенного, — с интересом и неким сарказмом повторил Гриша. — Тебе ли об этом говорить старый свин?! Или ты хочешь сказать, что был не в курсе, что твой ублюдок сотворил?

— Я не пойму, о чём вы говорите и на каком основании смеете оскорблять меня! — Твёрдо, но стараясь говорить без лишних эмоций, произнёс Улфер. Про себя же он подумал, — бля! Видимо человек Кальвиса не справился с поставленной задачей. Хреново конечно, но у этого придурка всё равно нет никаких доказательств, кроме слов простолюдина. Пригрожу немного, а там дальше, может и в суд подам! Всё же есть на что! — Барон, было покосился, чтобы взглянуть на Кальвиса, которого к этому моменту перестали избивать, но тут же получил удар в живот. От резкой боли у него перехватило дыхание и он согнулся, а в следующий миг получил с колена по лицу.

— Ты всё ещё не понял, в каком положении находишься? Тогда позволь, я тебе объясню, — сквозь боль услышал Ульфер Гришин голос. А в следующую секунду он осознал, что лежит на полу, а из его носа течёт кровь. Парень же продолжал глаголить, — твой сын подговорил Барафа, управляющего постоялым двором, подлить мне и моим спутникам яд в вино. Это была очень глупая затея, в результате которой погибли Хэльга и Гайя, а также чуть не откинулся я. — Немного помолчав, Гриша слегка с сарказмом добавил, — кстати, хороший был яд, даже интересно для чего твоему сыночку понадобилось столь опасное зелье.

Именно в этот момент в сознании Ульфера неожиданно проскочила несвойственная ему мысль, — а действительно, зачем Кальвису яд? — Но в следующий миг, «папочкин мозг» выдал, — да ну, он ведь и сам говорил, чтобы травить всяких уродов, вроде этого Григория.

Немного напрягшись, барон встал, после чего недовольно процедил сквозь зубы, — господин Григорий, у вас есть хоть какие-то доказательства сказанного вами, кроме слов Барафа? — Не дожидаясь пока парень ему хоть что-то скажет, он тут же ответил на собственный вопрос, — уверен, их нет! — По холодной и твёрдой интонации мужчины можно было легко догадаться, что он убеждён в своей правоте и проблемы не у него. Но когда на Гришином лице появилась кривая, довольная улыбка, лорд немного засомневался в своих словах. Но даже так, не изменил своим речам, — приказываю немедленно покинуть мой дом, в противном случае я позову стражу!