Целительница будущего короля

Кончики моих пальцев закололо целительской магией, напоминая об отравляющей его рахре.

– У третьей кухни, – выпалила Тертия, в её глазах появился блеск надежды. – Возле погреба!

– Иди туда, – махнул рукой Кайден. – Мы подойдём через полчаса, может, чуть позже. Нам надо немного запутать следы.

Уходя, Тертия то и дело оглядывалась, словно опасалась, что мы оставим слуг умирать. Но что-то спрашивать и снова просить словами она не решилась, лишь заплаканные глаза умоляли меня о помощи.

Надеюсь, Кайден действительно хочет просто запутать следы, а не отговорить меня от исцеления несчастных людей.

Глава 15. Заговор

Кайдена раздражала ситуация. Нет, не то, что Эйна решила помочь – он не одобрял жестокость, не считал, что слуг можно убивать из-за их зависимого положения и слабости, не приторговывал рабами и искренне полагал, что сила дана целителям, чтобы исцелять независимо от того, кто в этом нуждается. Конечно, если ситуация критическая, то лечить надо более нужных в данный момент людей или животных, но вот так в мирное время даже придворному целителю не зазорно помочь простому слуге.

Его не слишком раздражало даже то, что он едва не навернулся, когда в спешке вылезал из окна, чтобы выйти в коридор через комнату этажом ниже – подальше от караулящего его дверь соглядатая Венанции.

Плохо было то, что Эйна повела себя недостаточно осторожно.

И раздражало, что она собиралась обратиться за помощью к Чигару. Понятно, логично, благоразумно – но раздражало.

Убедившись, что служанка ушла, Кайден набросил на себя и Эйну иллюзию одной из придворных дам и её любовника. То, что они шатаются по замку в поисках укромного местечка, никому не покажется подозрительным. Себе он оставил возможность видеть настоящую Эйну.

– Идём! – Кайден развернулся, он собирался провести Эйну дальним путём, а Черныша мысленным посылом отправил проследить за служанкой и заодно проверить, нет ли засад.

После лестницы они попали в один из залов охотничьих трофеев с уже затухающими алхимическими светильниками. Ведя Эйну между чучел животных, воссозданных сцен охоты, голов и образцов оружия, Кайден не удержался:

– Будь осторожнее с Чигару.

– Почему? – её голос прозвучал напряжённо, но было это следствием мрачной атмосферы и будто надвигающихся на них хищников или темы разговора, Кайден сказать не мог.

– Чигару умеет быть привлекательным и заботливым, но он быстро теряет интерес к любовницам.

– Вы полагаете, – ледяным тоном заговорила Эйна, и он уловил её злое сопение, – что я отказалась быть вашей любовницей для того, чтобы спать с ним?

Кайден не сдержал улыбки: тот момент, когда она объявила ему, что имеет право ставить условия, потому что его жизнь зависит от неё, миг, когда свою кисть она приставила к нему подобно острейшему ядовитому кинжалу – был восхитительно будоражащим. И сейчас это воспоминание прокатилось по телу волной жара. Кайден невольно стрельнул глазами по сторонам: не затянуть ли Эйну в какой-нибудь уголок, чтобы повторить её вдохновенную оборону?

Говоря, что его не заводит подобное сопротивление, Кайден и лгал, и нет: та же Венанция пыталась разбудить в нём инстинкт охотника, но тогда его это не тронуло. А в исполнении Эйны… будоражило, да, и вон та тёмная арка показалась весьма привлекательной.

– Вообще-то я не предлагал становиться моей любовницей, – хмыкнул Кайден как можно более небрежно.

Просто хотелось посмотреть на реакцию Эйны. Она покосилась на него недовольно:

– То-то вы меня всю облапали и заплатить обещали.

– Ну, предположим, не всю, – Кайден едва сдержал искреннее сожаление, чтобы оно не просочилось в голос. – И я неправильно оценил обстановку. Потому что не помнил ранения, рунные знаки к тому моменту растворились в коже, а комната не напоминала приёмную целителя.

– Вы могли бы извиниться, – надула губы Эйна.

И на взгляд Кайдена это делало её только милее.

«Повезёт её избраннику», – подумал он – и его только что выровнявшееся настроение просело на пару уровней.

– Извини, – спокойно произнёс Кайден.

Извиняться он не любил до зубовного скрежета, но знал, что иногда это необходимо делать даже герцогу.

Эйна прикусила губу. Он готов был поспорить, что она просто не знает, что ответить на такую внезапную покладистость. И ему очень интересно, что же Эйна скажет, как поведёт себя теперь.

Отзвук голосов впереди отвлёк от прочих мыслей. Ещё раньше, чем осознал, Кайден ухватил Эйну и отнёс за ближайшую подставку с чучелом: огромный пятнистый кот, изогнув спину, скалился на проходящих. Кайден прижал Эйну к мощной задней лапе и накрыл горячие губы ладонью. Предпочёл бы поцелуем, но…

«Мы ведь под чужими личинами, – вспомнил Кайден. – И для них целоваться будет естественно».

Голоса звучали уже ближе, Кайден убрал ладонь с губ Эйны. Она тяжело дышала и смотрела на него в полумраке. Этот взгляд снизу вверх, её вздымающаяся грудь, так плотно прижатая к его груди. Кайдену казалось, что он слышит стук сердца Эйны, ощущает каждой мышцей, своим сердцем, всей своей сутью. Её аромат – такая чистая смесь трав и запаха кожи. Нежность этой кожи под его пальцами.

Голоса приближались волной шелеста и рокота.

Это было невыносимо: находиться так близко – и не целовать. Но Кайден обещал. И сейчас у него не было оправдания как тогда, когда Эйна бросилась к нему на грудь, прижималась тесно – то её поведение вполне походило на согласие и предложение её поцеловать.

Сейчас они просто прятались.

И обезумевшее сердце Кайдена резко замедлило бег, а приступ чувственности сменился холодной насторожённостью. Кайден решительно накрыл губы Эйны ладонью и сжал рукоять кинжала.

Он узнал голоса.

Эйна напряжённо застыла под Кайденом. Она не могла знать говоривших, но гневные интонации насторожили бы кого угодно. Её запах изменился, Кайден отчётливо ощутил её страх и наклонился, обнимая. Её освободившиеся губы оказались почти у его уха, а его губы – возле её.

– Не бойся, – прошептал он, укутывая их иллюзией. – Нас не увидят. Мне надо послушать.

– …это слишком рискованно! – прошипел Схеней, ещё один свинобратик Кайдена. – Убей его на турнире и всё, зачем эти сложности? Ты же лучший меч Унии уже восемь лет, дядя, а этот пёс Кайден ни разу не осмелился выйти на арену. Он просто трус и неумеха.