Целительница моей души

— Почему? — удивился король. — Я видел эти взгляды на мой шрам. Не напрямую, нет. Выражение лица они делают приветливыми, приличествующими случаю. А вот глаза… Взгляд сложно подделать.

— Не верю, — мотнула я головой. — Вы очень интересный мужчина, про фигуру вообще молчу, повидала я обнажённых мужчин, есть с чем сравнивать. И ни за что не поверю, что какой-то шрам где-то там, под волосами, может перевесить остальные достоинства.

— Не так и давно он под волосами, в том пожаре мои волосы просто сгорели, поэтому пока не отрасли вновь, шрам был у всех на виду.

— Всё равно! Все женщины во дворце ослепли, что ли?

— То есть, тебе я нравлюсь? — уточнил король.

— Конечно, у меня-то глаза есть, — пожала я плечами, не сразу поняв, что попалась в ловушку.

— Тогда к чему весь этот разговор? — широко улыбнулся мужчина. — Я нравлюсь тебе, ты нравишься мне. ы — два взрослых, свободных человека. Так в чём проблема?

— Я только внешность имела в виду! — воскликнула я, чувствуя, что куда-то не туда наш разговор зашёл. — Вы красивый мужчина, я не отрицаю, но это же не значит, что я хочу…

И осеклась. Потому что поняла: скажу, что не хочу его — совру. Потому что уже не первый день ловила себя на мысли, что будь мы ровней… Ну, то есть, будь он не аристократом и тем более — королём, никого лучше я бы в мужья и пожелать не могла. еня тянуло к этому мужчине, и тянуло очень сильно. Но ключевое слово здесь — в мужья. А становиться любовницей, даже самого короля — это другое.

Я понимала, что выбора-то у меня и нет. Королям не отказывают. Но мы сейчас разговариваем так, словно я в данной ситуации что-то решаю. Словно он и правда даёт мне выбор. Может, не так и сильно он меня хочет, может, удастся отговорить его от этой затеи?

— То есть, ты не хочешь? — уточнил мужчина, глядя так, словно видел меня насквозь. Встал, поднял меня с кресла, прижал к себе крепко-крепко, так, что я невольно положила ладони на его грудь, стараясь сохранить хоть какую-то дистанцию. — Совсем-совсем меня не хочешь? — его голос стал мурлыкающим, обволакивающим. — Не капельки?

Я сглотнула, не зная, что ответить, потому что мысли путались. Впервые я оказалась в объятиях мужчины, который мне нравился, которого, что уж скрывать, я хотела. И я осознала, что едва ли не глажу обнажённую грудь короля, прикасаясь к нему вовсе не как целитель.

Это не было похоже ни на невинные объятия родственников, ни на аккуратные — партнёров по танцам, ни на неумелые попытки облапать, которые пытались предпринять деревенские парни до того, как я пригрозила им отсушить самое дорогое. Это были крепкие, жаркие объятия, пробуждающие во мне женскую сущность, которую я давно и сознательно отправила в спячку.

Тело кричало: «Да! Соглашайся немедленно!» Разум возражал: «Нет, это неправильно!» И не зная, кого слушать, я пробормотала уже использованный ранее аргумент:

— У меня дети.

— У меня тоже, — выдохнул король, ни на миллиметр не ослабляя объятия. — Как это может помешать нам насладиться друг другом?

— Вам — никак. Но для меня репутация — это всё. И если я её потеряю, как смогу растить детей?

— Каким образом ты её потеряешь?

— Стать фавориткой короля — значит, на весь свет объявить, что живу с мужчиной, не будучи его женой. Может, для высшего света это нормально, даже престижно, а в моей среде такие отношения не принято афишировать. Вскоре вы наиграетесь и найдёте себе кого-то другого, в вашей жизни ничего не изменится, потому что мужчинам в этом смысле проще. А что будет со мной? Как я смогу продолжать практику? И как моим детям смотреть в глаза одноклассникам? Их же задразнят, а то и подвергнут остракизму.

— Даже так? — король слегка разжал объятия, серьёзно глядя на меня, но лишь слегка. Между нашими телами появилось небольшое пространство, можно было ладонь просунуть, но не больше. — Ты на самом деле думаешь, что сделав тебя своей фавориткой, я сломаю тебе и твоим детям жизнь?

— Да, — выдохнула я. Не уточняя, что всё вышеназванное обычная целительница-простолюдинка вполне пережила бы, но та же самая опасность, из-за которой я отказалась стать главным королевским целителем, никуда не делась. Фаворитка — лицо даже более заметное, чем целитель, и шанс подставить себя и детей под удар у меня будет даже выше.

— Может, вам лучше жениться? — снова ляпнула я. — Найдите такую жену, с которой поговорить можно… А шрамы я вам уберу. И не нужны будут фаворитки.

И я останусь в безопасности. Хотя, где-то глубоко в душе маленький червячок скулил: «И никогда не испытаешь, что это значит — побывать в объятиях желанного мужчины». Силой воли задавила нытика. Я отвечаю не только за свою жизнь, но и ещё за девять.

— Жениться? Думаешь, это так просто? — король выпустил меня из объятий — я с облегчением опустилась в своё кресло, потому что ноги почему-то не держали. — Советники твердят мне об этом с тех пор, как прошёл год после гибели Лоринды. Заявляют, что иметь всего одного наследника неразумно, списав Эррола, словно… лошадь, сломавшую ногу. Таких убивают, заешь об этом? Должна знать, если жила в деревне.

— Я и лошадей лечила, — пробормотала себе под нос, жутко злясь на этих неизвестных мне советников. Как можно было так о ребёнке, словно Эррол уже умер. Хотя бы просто назло им вылечу малыша в кратчайшие сроки!

— Они и список подходящих кандидаток приготовили — идеальная родословная, превосходное воспитание, породистая внешность, неплохой магический потенциал. И ни одной, старше семнадцати. А зачем мне в жёны ребёнок?

— Я думала, аристократы любят жениться на молоденьких, — удивилась я словам короля. — Жена дольше остаётся молодой и красивой, сможет родить больше детей, да и под себя воспитать можно.

— Ты говоришь со знанием дела, словно сама варилась в подобной среде, — король посмотрел на меня с подозрением, я пожала плечами, мол, слухами земля полнится. — Я уже однажды проходил подобное с первой женой, но тогда я и сам был моложе. Тогда было проще. Может, если бы жена нужна была мне лишь в качестве красивого личика и тела для рождения наследников, я рассуждал бы так же. Но мне нужна спутница жизни, с которой я буду не только в постели встречаться, и если уж нырну второй раз в омут брака, то лишь с той, с кем сам захочу провести жизнь, а не с той, кого выберу по портрету и устному описанию. Одного раза мне хватило.

— А почему только такие молоденькие-то? Разве нет кого постарше? Совсем-совсем?

— К семнадцати годам все девушки из аристократических родов уже просватаны, разве ты не знаешь?

— Может, тогда вдова?

— Нет, женой короля может стать только девственница. Таков закон. Остальные могут жениться на ком угодно, и на вдовах тоже. Только не я. А значит, никакой повторной женитьбы, что бы там ни твердили мне советники. В конце концов, у меня есть два сына, два младших брата и племянник, этого достаточно. А это возвращает нас к тому, с чего мы начали. Дина Троп, ты станешь моей фавориткой.