Целительница моей души
Шрифт:
Решила не отказываться, тем более, это ему тоже было нужно — нервничающая в самый ответственный момент любовница, это, наверное, не особо приятно. Поэтому в обед отнесла коробку в кухню, где передала вернувшимся из школы ребятишкам с указанием изучить инструкцию. Они особо не удивились — мои пациенты частенько заносили мне что-то в клинику, если мы об этом договаривались.
К тому моменту, как я закончила приём, артефакты были уже развешаны на окна, заднюю дверь и калитку, остались для приёмной и ещё порядочная кучка запасных. В этом процессе поучаствовали и приехавшие студенты, они же и помогли настроить артефакты на наши ауры, поскольку что-то подобное было у них в академии — и в комнатах общежитий, и в учебных корпусах.
Теперь, если артефакт включён,
Главное — не забывать отключать утром и включать на ночь артефакт на двери в приёмную, остальные могут оставаться включёнными постоянно. Подзаряжать их нужно раз в месяц и после каждого срабатывания. Учитывая, что в доме полно других артефактов, и у нас на стене кухни висит список времени зарядки каждого и график дежурств по артефактам — ничего нового и сложного, рутина.
Но, покидая дом по ночам, я теперь буду спокойна за детей. Район у нас тихий, криминальные окраины далеко, но бережёного Богиня-Мать бережёт.
Ужин прошёл под рассказы тройняшек о том, что теперь мальчики с понедельника по среду проходят практику вместе с четверокурсниками, но, наверное, их скоро переведут к пятикурсникам, а у Льюлы занятия индивидуальные, потому что в академии всего двое студентов с таким же даром, и она их уже перегнала, хотя один вообще на шестом курсе учится. А два оставшихся дня у них троих общее занятие, потому что, вновь протестировав способности тройняшек, но уже более подробно и разносторонне, руководство академии пришло к выводу, что втроём они, как маги, на порядок сильнее, чем по отдельности. Они словно бы составляют одно целое, практически новую магию, и это в них тоже будут стараться развивать.
А еще им пообещали ближе к концу семестра практику в королевской оранжерее. А туда на практику только шестикурсников берут, но их, сказали, возьмут, потому что ничего подобного прежде просто не видели. И если бы не все остальные предметы, им бы выдали диплом и отправили туда работать, потому что вчера на совместное занятие тройки приходил главный королевский садовник и сказал, что взял бы их прямо сейчас, но без диплома нельзя, но на практику без диплома можно, вот их и возьмут!
А на остальные уроки приходится ходить вместе с первокурсниками, даже на теорию по ботанике. А практика отдельно, после основных занятий, но это ерунда, тройняшкам это только в удовольствие — размяться после всей этой писанины. И ещё им разрешают брать плоды своих трудов с собой, не всё, конечно, но хватает и приятелей угостить, и самим наесться. И это они еще своё изобретение по заготовке дров не показывали. Обязательно покажут, только договорятся, чтобы часть дров тоже с собой забрать можно было.
У нас, конечно, дом артефактом отапливался, и плита тоже на магии работала, но посидеть зимой у камина, в котором потрескивает живой огонь, тоже здорово. А выращивать дрова в нашем крохотном огородике — только землю истощать, а нам еще порядочно запасов овощей на зиму нужно сделать.
Тройняшки тараторили, перебивая друг друга, подхватывая и договаривая фразы, а порой и хором рассказывая о куче впечатлений, полученных за последнюю неделю. стальные молча слушали, лишь иногда задавая уточняющие вопросы. А я улыбалась, представляя удивление педагогов, когда тройняшки вырастят им дрова.
Да, дрова они выращивали сами. Собственно, это были берёзы, но увидев то, что выросло, мало кто признал бы их в этих странных столбиках, разве что по узнаваемой расцветке коры. Выращивали мы их, по сути, в огороде — в Пригорном всё село состояло из одной длинной улицы, и за каждым домом было большое пространство, которое использовалось под сады и огороды — в поля нужно было ехать. А учитывая,
что тройняшки могли на одном месте вырастить хоть двадцать урожаев за сезон, было бы удобрение и вода, нам столько места было не нужно, вот мы и выделили местечко, которое не жалко.Там тройняшки и выращивали «берёзы», а точнее — ровные четырёхгранные столбики с руку толщиной, без веток, с перемычками сантиметра в два шириной через равные промежутки. Выглядело это так, словно на совсем молоденькое деревце надели крепкие металлические кольца и позволили расти дальше. Только ничего на них не надевали, всё это было работой Льюлы. Когда дерево достигало нужного размера, то, по приказу близнецов, засыхало. Теперь достаточно было его толкнуть, а потом перерубить перемычки — с этим справлялись даже девочки, топор прикладывался к перемычке, а сверху по обуху ударяли молотком, — и всё, десяток ровных, сухих берёзовых поленьев готов, ни пилить, ни рубить, ни колоть не нужно, лишь в поленницу сложить.
Здесь с этим сложнее, я всё еще решала, что лучше и дешевле — купить немного дров для камина или нанять повозку, выехать за город и вырастить несколько десятков таких вот берёзок где-нибудь в безлюдном месте. Но тройняшки предложили свой план, он мне понравился — почему бы и нет? Правда, нанимать повозку всё равно придётся, но это проще, чем искать ничейную землю в незнакомой местности, а тройняшкам это даст ещё и дополнительные бонусы в виде хороших отметок.
— Соглашайтесь на четверть, но торговаться начинайте с половины, — посоветовала я близнецам. — И предупредите заранее, если получится, чтобы я повозку заказала. Думаю, та конюшня, что нам навоз поставляет, не откажет. Может быть, даже удастся деньги сэкономить, если кто-нибудь снова спину потянет. Хотя… — задумалась я, понимая, что план так себе, — повозка — это не навоз, её просто так не отдашь, тут распоряжение хозяина нужно. Ладно, заплачу, — шикнула я на свою жабу. Всё равно ведь собиралась платить, не за повозку, так за дрова.
— А ещё нам тёплую форму выдали! — вспомнила ещё одну новость Льюла. — Мы же теперь стипендиаты.
Да, тех, кто получал стипендию, еще и одеждой с обувью обеспечивали — отличное подспорье. Но всё равно — обычная, не форменная одежда им тоже нужна, о чём я и сообщила детям. Узнав, что всё воскресенье мы потратим на ходьбу по магазинам и закупки всего необходимого, мне тут же выдали целый список того, что тоже является очень-очень необходимым, хотя одеждой не является.
Мне удалось убедить детей, что ни щенок, ни пони, ни рогатка к самому необходимому точно не относятся, но на книги, заколки, ленты, альбомы, «обруч как у Луты», мяч и краски я согласилась. Равно как и на прикроватные коврики, занавески, чайник, чашки и очищающий артефакт для моих студенток. Парни, пожав плечами, заявили, что прекрасно проживут без ковриков и занавесок, а чаю попить и у сестёр смогут.
После ужина, когда ребятня высыпала в садик — кто выращивать очередную вкусняшку, кто её есть, а кто просто посидеть на крылечке, пообщаться, — я, взяв подмышку Приблуду, отправилась встречать своих пациентов, большого и маленького. Сегодня я решила лечить Эррола в своём кабинете — загонять в дом студентов, которые и так проводят вне общежития всего один вечер, мне показалось неправильным. Даже ради принца.
Но Эррол этого даже не заметил. Подставляя мне одну руку и гладя Приблуду другой, он щебетал, не переставая. За те два дня, что мы не виделись, у него накопилась куча новостей. Оказывается, теперь его занятия по телекинезу уже не были такими скучными, как прежде.
Вчера днём король лично поприсутствовал при том, как, под присмотром учителя, Эррол тоскливо перекладывал деревянные брусочки из одной коробки в другую, добиваясь идеальной точности укладывания одного на другой. И прекратил это безобразие.
— Папа раз зевнул, ещё зевнул, а потом как рассердился! — восторженно докладывал мне малыш, сидя на руках у улыбающегося короля, которого, похоже, не сильно трогало то, что о нём говорят в третьем лице. — А потом и говорит: «Прекратите! Подобный метод препова… препдова…»