Целительница в бегах, или Истинных нам не надо!

— То есть он больше никогда… Ни с кем? — в глазах Марисабель вспыхнули веселые искорки. Но потом она нахмурилась и понизила голос до шепота: — Но принц ведь скоро женится. И захочет наследника. Это ведь будет скандал.

Я покачала головой:

— Он женится на своей истинной, на литиане, и с ней как раз все у него получится. С ней и только с ней, и ни с какой другой женщиной на стороне. Так что трон спасен, не переживай. Против истинной связи этот яд бессилен.

Я невольно коснулась своего запястья, где когда-то тоже была метка истинности, и вспомнила о Вельтиморе.

— Мне хотелось его наказать, но теперь придется делать противоядие и как-то снова искать способ угостить его им, — я подавила тяжелый вздох.

— А может не надо? — Марисабель вздернула бровь. — Пусть на его дудочке пока никто не играет, а?

— Дудочке? — не сразу поняла я, а когда подруга расхохоталась в голос, до меня наконец дошло, и теперь уже я не смогла удержаться от смеха.

Мы хохотали несколько минут, не в силах успокоиться, точно в старые добрые времена. Потом же, наконец вытерев слезы смеха, я спросила:

— Так а как же твоя цель доказать все матушке? Платья все эти, кареты…

— Да боги с ними, — весело отмахнулась Марисабель. — У меня уже другой интерес появился. И понадежнее кронпринца будет.

— И кто же он? — мне стало интересно.

— Теодор, сын главного целителя Фарлея, — с гордостью ответила подруга.

Глава 16

Вельтимор Брисед

Все прошло не так, как он себе представлял. Вельтимор даже сам не понимал, почему так злиться. Иветту продолжали окружать тайны, в которые она никак не спешила его посвящать. Зато его, Вельта, тайна, сегодня раскрылась. Понятно, что рано или поздно она об этом узнала бв, но… Как-то все не так произошло. И, как он и боялся, Иветта испугалась его высокого положения. Теперь точно будет избегать его и обходить стороной!

Да и эти странности с переодеванием в служанку. Вельт не был дураком и прекрасно понял, что она лжет. Только зачем?

Он долго не мог заснуть, все ворочался и думал. О ней. А когда заснул, ему вдруг приснился поцелуй с Иветтой, такой сладкий, самозабвенный, до дрожи. И она была такая нежная, такая податливая в его руках…

И вот из этого необычного сна его выдернул Пен, трясущий его за плечо.

— Господин, проснитесь, господин…

— Что стряслось? — Вельтимор потер глаза. За окном начинало светать, но комната еще была погружена в полумрак.

— На Его Высочество кронпринца было совершено покушение, — выпалил Пен.

— Что? — Вельт окончательно проснулся. — Что с Дейлом?

— Вроде, он в порядке, но, говорят, пострадал один из дегустаторов.

Вельтимор стремительно сбросил с себя одеяло и бросился одеваться.

Через четверть часа он уже входил в покои старшего брата. Тот сидел в кресле, облаченный в атласный халат, хмурый, бледный, и, погруженный в свои мысли, пил что-то из чашки. У его кресла стоял главный целитель Фарлей и секретарь.

— Что произошло, Дейлимор? — сразу спросил Вельтимор.

Брат вынырнул из задумчивости и взглядом показал на кресло рядом, предлагая сесть. Вельт так и сделал и повторил вопрос.

— Одному из моих дегустаторов, Стивенсону, ночью стало худо, он едва успел позвать на помощь, — ответил мрачно кронпринца. — Целители констатировали, что в его крови есть яд.

— Вы предполагаете, что яд предназначался тебе? Его подсыпали во время ужина? Но почему он подействовал только ночью? — вопросы у Вельтимора множились.

— Это яд отсроченного действия, — заговорил уже целитель. — Он начинает работать, если так можно выразиться, через шесть-восемь часов. Идеальное средство для того, чтобы отравитель успел сбежать и замести следы. Яд редкий, подстраивает вкус и запах под еду, куда его добавляют. Даже искусный дегустатор не всегда его может определить. Увы.

— А ты? — Вельт с беспокойством посмотрел на брата. — Как ты?

— Меня уже обследовали целители. Во мне яда нет. Похоже, я не ел именно то блюдо, куда его добавили. Вчера я что-то неважно стал себя чувствовать в середине ужина. Изжога разыгралась, — Дейлимор поморщился. — Вот я и не стал доедать десерт, хотя обычно не отказываюсь никогда от него. Видимо, в нем и был яд.

— Очень может быть, — кивнул Фарлей. — Этот яд лучше всего маскирует сладкое.

— А что с дегустатором? Его удалось спасти? — спросил Вельтимор.

— Мы успели дать ему противоядие, но пока он в плохом состоянии. Нужно время, — ответил целитель.

— Хорошо, что Тео, сын Фарлея не пострадал. Его как раз сменил Стивенсон перед десертом, — Дейлимор совсем не по-королевских отхлебнул из своей чашки. Потом предложил Вельту: — Хочешь? Это успокоительный чай.

— Нет, — Вельтимор отмахнулся. — А с исполнителями что? Кого-то подозреваете?

— Служба безопасности работает, — Дейлимор снова нахмурился. — Но пока непонятно, кто это мог быть. Стража вся опрошена, каждый уверяет, что вчера никого незнакомого в западной части дворца не видели. Все свои, все проверенные по нескольку раз.

— Еще я велел сегодня отменить очередной тур конкурса целителей, — вставил Фарлей. — Участники — единственные чужаки во дворце. Их комнаты тщательно проверят и каждого допросят.

Вельтимора замутило. Иветта. Она вчера была в западном крыле дворца, выходила из покоев брата как раз во время ужина. И постоянно несла чепуху в ответ на вопросы Вельта. И да, она с конкурса целителей. Чужая.

Неужели?.. Нет, нет, разум Вельтимора просто отказывался в это верить.

— Я пойду, — он поднялся. В голове был туман. — Сообщите, если что-то станет известно.

— Обязательно, Ваше Высочество, — Фарлей поклонился.

— Ты тоже будь осторожен, — угрюмо протянул брат. — Сейчас я, потом можешь быть ты…

Вельтимор рассеянно кивнул и вышел.

***

— Что-то ты какая-то сонная сегодня, — заметил с усмешкой Харвин за завтраком. — Чем занималась всю ночь? Неужели, гуляла?

— Почему сразу гуляла? — я налила себе вторую чашку крепкого чая. — Может, практиковалась перед новым этапом?

А если по-хорошему, то сколько ночей я уже нормально не сплю? Наверное, последняя такая ночь была еще у меня дома, когда же я пустилась в бега, закончился и мой крепкий сон.

Прошедшая ночь не стала исключением. Поди усни после таких событий!

— Я видел, что ты вчера вернулась поздно, — завил Харвин как бы между прочим.

Вот же проклятье! Придется говорить полуправду.