Цельняпушистая оболочка 2

Возле библиотеки уже начинала собираться любопытная толпа местных феленидов и всем было жутко интересно, из–за чего люди ругаются в этот раз.

— Леха, хорош уже! Задолбал со своей сливой! Угомонись! — начал было Кабанов, но Скоков прервал его, не побоявшись больших размеров «капрала»:

— А тебя я не спрашиваю! Ты, обморок, совсем уже расслабился! Хули ты в казарме бардак устроил!? А на кухне кто посуду пидорасить будет, а!? — переключился на здоровяка пьяный солдат.

В последнее время рядовой всё сильнее сдавал свои позиции зеленому змию. С тех пор, как лейтенант уехал в неизвестном направлении, бойцу было не по себе.

Поначалу всё было отлично! Даже очень! В первые пару дней Алексей и сотоварищи откровенно шланговали и балдели от безделья. Попутно беззлобно прикалываясь над наивной Арфой, которая требовала от них соблюдения устава. Только Кабанов не выказывал никакой радости по поводу резкой пропажи командира.

— Уехал, значит надо… Наверное… — заключил рыжий и не стал ничего менять в своем дневном распорядке.

«Капрал» всё так же ходил на рынок за продуктами и занимался готовкой, но чужие обязанности брать на себя наотрез отказывался.

— А че я? Это Серега у нас по уборке… Вроде… — отвечал он на замечания товарищей по поводу бардака в казарме.

Впрочем, Пугачев вовсе и не думал поддерживать порядок, мотивируя это тем, что «Че я, очкотер что ли? Пускай сам убирается, че я-то должен?». Как–то незаметно во взводе назрел раскол. Всем хотелось заниматься своими делами и никто не собирался решать общие вопросы. Скокову было не по себе от всего этого. Уезжая, Лукин нарушил устав и, несмотря на звание, оставил именно его за главного. Хотя, по идее, следующим по старшинству шел Кабанов.

Бойцу было несколько стыдно за себя и за собственную некомпетентность. Ему казалось, что удержать в «строю» своих товарищей будет простой задачей, не требующей никаких его действий, но, как оказалось, рядовой ошибался. Кабанов всё меньше и меньше времени проводил в казарме, постоянно пропадая в библиотеке, помогая Лисси с её экспериментами. Пугачеву было наплевать на своего постоянно орущего и чего–то требующего товарища. Сергею было совершенно наплевать на всё, даже наоборот — ему нравился новый порядок вещей, ведь это именно он уже два раза пытался избавиться от командира…

А Лисин… Ефрейтора уже совсем ничего не заботило. С уходом лейтенанта, он почти совсем перестал появляться в казарме, проводя всё своё время либо в школе, либо в доме местной учительницы. Чем они там занимались, Скокову знать совсем не хотелось. От осознания собственной неудачи и откровенной тоски по тем временам, когда все, более или менее, соблюдали порядок и какое–то подобие устава, Алексей забил. Забил и запил. Причем сильно. В то время, как Пугачев помогал Энни по хозяйству, Скоков на пару с Чизкейком запирались в погребе и просто напивались, попутно обсуждая собственные проблемы. Ярко–красный кот превратился из простого, забавного собутыльника в неплохого товарища. Возможно, единственного товарища. Скокову было откровенно жаль ушастого, ведь тот уже не один месяц ухаживал за Адели, а тут такое.

«Мда уж, Писин явно влез не в своё дело.» — думал рядовой, выслушивая жалобы Чизкейка. «Не дело это, баб уводить. Тем более, кошек.»

Чизкейк, в свою очередь, выслушивая сетования своего огромного друга, советовал последовать примеру лейтенанта:

— Ну, у него–то получалось… Агась! И еще как! — говорил кот, то и дело прикладываясь к яблочной настойке.

Алексей лишь вяло отмахивался, просто боясь поступать так же. «Не такой же я мудак!?» — искренне считал боец, вспоминая своего командира.

Впрочем, истина лежала несколько в иной плоскости. Поступать подобно лейтенанту, это значит совершенно не считаться с мнением других. Плевать на любые человеческие отношения и гнуть свою линию, не обращая внимания на преграды. Ругать, бить, расстреливать, если потребуется. Но сохранять свой авторитет любой ценой. И однажды ступив на эту дорожку, вернуться уже не выйдет. Так полагал солдат.

Но сегодня утром, проснувшись с похмельной головой и оглядев полное запустение в расположении, Скоков наконец решил.

— Да пошло оно всё… Заебали! Не хотите по–хорошему, будем по–моему! — недовольно процедил боец, двигаясь к вскрытой оружейке.

Забрав своё личное оружие и отправив Арфу, от греха подальше, на уборку в умывальник, Алексей двинулся к библиотеке.

Солдат смутно помнил, что ефрейтор с Пугачевым сегодня вроде собирались сходить в библиотеку, помочь Лисси в каких–то исследованиях по человеческой культуре.

* * *

— Леха, ты совсем съехал!? Убери автомат, придурок! — испуганно отходя назад, крикнул Лисин, глядя на приближающегося к нему солдата.

Впрочем, бойца мало волновали слова ефрейтора, ибо Скоков уже плохо осознавал свои действия. «Нехрен с ними в бирюльки играть, пора уже…» — думал он, пытаясь унять дрожь в руках. Рядовой вовсе не собирался применять оружие на своего же сослуживца, но вот припугнуть…

— Слушай сюда… Либо ты сейчас мухой летишь в казарму и начинаешь суетится, как все, либо я тебя… — начал было Скоков, но его прервал сильный удар чем–то тяжелым по затылку.

Боец, отшатнувшись и едва не завалившись на землю, ошарашенно обернулся. Но, не успел он ничего сообразить, как у него мгновенно отобрали автомат и добавили еще ударом в грудь.

— Совсем охуели?! — возмутился Лукин, сжимая в одной руке отобранный «Калашников», а в другой — трофейный пистолет.

В лейтенанта испуганно вперились несколько десятков пар глаз, явно ожидая чего–то нехорошего. Только какой–то кот, еле слышно шепнул своему другу:

— Ну наконец–то…

Лукин внимательно обвел взглядом своих бойцов и сплюнув, раздраженно проворчал:

— Не даром говорят, незаёбанный солдат — не просто дурак, а дурак с инициативой! — затем коротко скомандовал. — В казарму, бегом марш! — и, обратился к сияющей на всю округу Арфе:

— Метнись, поищи Пугачева. Посмотрим, как они вилкой чистить будут…

Бойцы неуверенно переглянулись, явно не решаясь ни возразить, ни подчиниться.

— За мной! В колонну по одному, становись! Че встали? Команды не ебут?! — без лишних эмоций командовал Кабанов, принимаясь подгонять своих товарищей.

Капрала откровенно порадовало появление командира. «Теперь хоть посуду помоют…» — флегматично подумал боец, прежде чем пинками погнать солдат в сторону расположения.

* * *