Цельняпушистая оболочка 2

Бэйри молча прижимала к себе ее и с отрешенным видом смотрела в окно.

— Беременность у наших женщин длится в среднем девять месяцев… — начал говорить я тихим голосом. — В основном рождается только один ребенок, но изредка их число может доходить до трёх. Вроде бы.

Елки, что я несу…

— А дети считаются взрослыми где–то в восемнадцать лет…

Ну же! Тебе ведь было так интересно как мы размножаемся! Ты же долбанное радио, хрен заткнешь! Хорош уже молчать с мрачным видом!

— Твою мать! Да задавай ты уже свои дебильные вопросы! Спроси что угодно, отвечу! Да не молчи же ты! — как мог я пытался расшевелить журналистку.

Если бы я сразу обратил внимание! Офицер, блин. Как малолетка клюнул на весь этот бред, что та сука мне наговорила. Всё на сиськи пялился! Если бы только заметил. Пригляделся. Ну я же чуял, что что–то не то? Хренли молчал. Паранойи все своей боялся. А ведь, кои–то веке, она мне все верно подсказала.

И что мне теперь сказать Бэйри!? Извини, я не заметил!? Мне было насрать на тебя? На твои намеки? Ай, и без слов все ясно.

— А еще, на каждого военнослужащего полагается минимум двенадцать кубометров воздуха в расп…

— С..Спасибо. Мне… Мне казалось что ты не вернешься или еще хуже. Что ты с ними… Нет, не важно… — еле слышно промямлила Бэйри.

Спасибо!? Мне!? Да она совсем рехнулась!

— Какое нахер спасибо!? Какое нахуй извини!? Это я виноват, мать твою! Если бы я не тупил, а как нормальный…

— Это моя вина… — неожиданно заговорила спящая возле Бэйри девушка.

Блин, а я думал уснула.

— Я привела эту… Этого ч-человека. — со слезами на глазах продолжила Сэйли.

Журналистка попыталась успокоить мелкую, шепча какую–то фигню ей на ухо и гладя её по головке, но та не унималась.

— Мы с Дэйзи играли возле ручья… Мы часто там веселились. Она учила меня лазать по деревьям. Я всегда хотела быть прямо как она, даже называла её старшей сестренкой… — из глаз бедняги потекли слёзы.

Если вкратце и без соплей, то выходило следующее: детишки у ручья отыскали труп какого–то великана в странной «лесной» одежде. Типа как камуфляж или пес его знает. Труп находился в крайне отвратительном состоянии, весь искромсан и будто бы даже погрызен. Подружка Сэйли здраво рассудила, что надо бы валить, но мелкой захотелось выглядеть дофига смелой в глазах старшего товарища. В итоге, неподалеку от тела мурзилки нашли еще пару «великанов», на этот раз — живых.

— Лера и еще один. Высокий. И красные глаза такие… Не помню больше. Он очень быстро ушел. А она… — она снова нервно затряслась.

Короче, «красный» стоял возле бездыханного тела блондинки и о чем–то переговаривался по странной «коробочке» с «длинной соломинкой». То ли рация, то ли у ребенка воображение на нервной почве разыгралось. В итоге, когда красноглазый ушел, мелкие подошли к телу и обнаружили, что баба еще жива. Дальше, само–собой, привели взрослых, оттащили бездыханную барышню в дом. Через пару дней она очухалась и, вроде как, вела себя вполне мило. Поначалу.

— Во время осеннего праздника, она вызвалась испечь пирог для всей деревни, в благодарность за приём. Всё было здорово, пока… Пока я не очнулась вместе с родителями в подвале дома. Там были все… Вообще все. И Лера… Она всё смеялась и вытворяла… Дэйзи со своей сестрой не выдержали, они умоляли остановится, но Лера сказала что так и поступит, но только если они докажут что не такие же ничтожества как остальные… Мама, она… И папа, они всех…

В общем, после своих сумбурных откровений, безногий подросток еще около часа судорожно прижималась к журналистке и несла всякую околесицу, то и дело раскачиваясь под мерный стук колес. Во время очередного приступа «откровений» я, наконец, не выдержал

— Спи уже! Скоро в этот… Эверкот приедем! Была когда–нибудь в столице? Нет? Вот и хорошо… Знаешь как там заебись!? Так заебись что аж заебаться можно… Да что ты ревешь? Солярка всё исправит, она же божество как–никак… — бессовестно врал я напропалую, пытаясь успокоить то ли ее, то ли себя.

А у самого к горлу подступал предательский комок. Человек она или нет, а все же мелкую жалко. Пожить еще не успела, а тут, на тебе, подарочек. Хотели помочь человеку, а получился такой звездец с маньяками и каннибализмом, что дальше некуда. Нихрена Солярка не исправит. Тут уже никто ничего не исправит. Но, что странно, мои слова оказали достаточно сильный эффект.

Что израненные коты, что Бэйри… Да даже Сэйли как–то… Ожили что ли? Восторга и танцев, конечно, не было. Но эта неуловимая атмосфера отчаяния испарилась, уступая место надежде. Неужели они так сильно верят в принцессу? А что они сделают, когда поймут что я их наебал? Когда поймут, что прежнюю жизнь не вернуть?

Да какая разница? Пусть уж лучше на чудо надеются, чем вот так… С меня не убудет, в конце–концов.

* * *

Солярка среагировала очень оперативно. По прибытию в столицу, машинист бегом ломанулся на вокзал выкрикивая рабочих. Что там творилось через полчаса описать сложно: куча мурзилок в белых халатах, стража, журналисты… Полный бардак!

Принцесса внимательно выслушала мою историю, расспросила Бэйри и котов. Она уже хотела полезть к одноногой, но я не позволил. С трудом удерживая подступившую дрожь в коленях, я с трудом убедил принцессу оставить беднягу в покое. Впрочем, она и без меня все сама поняла. Слишком много на неё свалилось, чтобы вот так вот запросто выспрашивать подробности того пиздеца, что она навидалась. В итоге, всех четверых отправили в госпиталь.

Их вид, когда принцесса сказала что магией ничего не исправить… Такое выражение бывает только у покойников. Впрочем, котам–то ладно, оборванные уши и бесконечные уродливые шрамы это не отрезанная нога. Закончив с местными, врачи переключились на меня. Однако, несмотря на ранения, в госпиталь класть не стали. Вместо отдыха и продолжительного запоя, я получил отборную порцию словесных пиздюлей длинною в ночь.

Особенно плевалась младшая сестра Солярки. Красивая темноволосая девушка, гневно дергала ушами и кляла меня во всех смертных грехах. Будто это я весь этот пиздец устроил.

— Да что вы за существа такие! Мясоеды, нежить! — орала она, страшным голосом так, что ее наверняка во всем городе слышали.

Если бы не Солярка, она меня бы точно попыталась пристукнуть. Даже не думал что она за меня вступаться станет. Раз за разом, они выспрашивали меня подробности всей истории. Я несколько раз пересказал им всё без утайки… Почти. Про историю с драконом я промолчал. Сказал что пещера была пустая. К делу это не относится. Что–то с этим Валей не то. Совсем не то. Однако, угрозу, как понимаю, он представляет вовсе не для меня.

Промурыжив меня двадцать часов к ряду, обе королевны всё–же кое–как выразили благодарность за оказанную помощь уцелевшим и мягко, но очень настойчиво попросили удалиться в Кентервилль.

— Один я не уеду. — наконец решился я.

Когда я спросил у Селедки о дальнейшей судьбе Сэйли, принцесса ответила что её определят в приемную семью или школу–интернат.

Памятуя собственные злоключения в суворовке, желать такой судьбы одноногой девчонке я не мог. Пускай даже их интернаты не похожи на «Суворовку», но всё равно не сахар. Я сильно сомневался, что Сэйли там смогут помочь. Ноги нет, в башке черте что, а эти мурзики, поди, за всю свою историю с подобным никогда не сталкивались.