Цельняпушистая оболочка
Шрифт:
— Так, а вот это предохранитель? Я сдвигаю его, и автомат может хлопать? — Лисси продолжала расспрашивать Кабанова.
— Стрелять. Нет, тебе нужно будет еще дослать патрон в ствол… Дерни затвор, короче — сказал он, прикладываясь к бутылке, чудом уцелевшей после вчерашнего вечера.
Девушка сделала все, как сказал Владимир.
— Ну и все! «Калашников» в полной боевой готовности! Чтобы выстрелить, надо только надавить на крючок. Но не вздумай… — начал было он, но договорить уже не успел.
Фелисина, не дослушав его, уже спустила курок. Ей очень хотелось увидеть автомат
— Ох блять, так и думал, надо было разрядить… — сказал громила, глядя на брошенный автомат.
Фелисина виновато отвела взгляд, невинно захлопав ушками и тут же замерла, уставившись в проем, куда, секунду назад, был нацелен ствол «Калашникова».
— М-мама… — в ужасе прошептала она.
На полу, в позе эмбриона, лежал лейтенант.
Вот же дебил! Нахрена он кошатине автомат дал!? Да ему жопу прикладом расколошмачу! Он у меня воротнички до дембеля жрать будет! Он…
Секунду, а как же я до него доберусь, если я уже помер? Так, похоже моя справедливая мстя не состоится. Обидно! Блин, как живот–то сводит!
Стоп…
У мертвых ничего не сводит! С этой мыслью я открыл глаза, вперился взглядом в незнакомый потолок и даже попытался привстать от удивления. В груди будто что–то сжали кулаком и, чуть приподнявшись, я опять рухнул на койку.
Хм, кровать? Да, это определенно кровать. Я в больнице? Я живой!?
От этих мыслей мне захотелось засмеяться, но боль в груди не позволила. Вместо смеха получился какой–то хриплый стон. Впрочем пофигу, и так сойдет. Теперь жопа Кабанова снова находится в смертельной опасности. И очкастой, кстати, тоже.
Чуть погодя и одуплившись, я решил осмотреться. На больничную палату, конечно, не тянет. Но где–то близко: две кровати, тумбочка, пара стульев и всё мелкое да совершенно не рассчитанное на человека. Гребанные лилипуты! Хорошо, хоть сразу пару коек под меня выделили, с моей–то жопой — самое то…
Вместо формы на мне оказалось некое подобие халата. Странно, он был нормального размера. Специально, что ли, шили? Или просто мешок разрезали? Вроде бы луком пахнет…
А! Вот и форма, висит на вешалке в углу. Там же — автомат с кобурой и остальное моё барахло. Даже вещмешок приперли. Кабанов, придурок, это он сюда все притащил, уверен. Почуял что накосячил и загладить пытается. Хуй там, все равно выебу! Зря я выжил что–ли? Не, не спроста! Это судьба, рыжий ублюдок!
Блин, в сортир хочу! Интересно, сколько я уже тут валяюсь? Так и обосраться недолго…
— Алё, дневальный?! — как–то слишком тихо попытался я позвать кого–нибудь.
Мгновение спустя, в комнату вошла какая–то девушка в больничном халате, с короткой розовой прической, украшенной какой–то белой фигней. Я такие пилотки на медсестрах видел. Ну, не настоящих медсестрах, а тех что порнухе… Но зато очень похоже!
— Я вижу, вы пришли в себя. — без лишних вступлений завела она. — У вас, наверное, много вопросов, а у меня мало времени. Так что закончим побыстрее. Спрашива…
— Где тут сортир!? — грубо перебил
я.Не то чтобы мне хотелось ей хамить, но сейчас не до вопросов. Не опозориться бы, какой уж тут этикет! Да и какие тут, нахрен, вопросы!? И так всё ясно! Меня подстрелили, но заштопали и я валяюсь какое–то время в местной больничке, а Кабанов огребет пизды — все кристально чисто!
— Опять? Ладно–ладно… — заворчала медсестра и полезла куда–то под мою кровать.
Вернее — двойную кровать.
Немного покопавшись, она достала больничную утку. Вы что серьезно!? Да чтобы я, да на глазах у инопланетян…
Видя моё замешательство, малявка с, как мне показалось, мстительной улыбкой пролепетала:
— Ну что вы как маленький!? Я с вами уже неделю занимаюсь! Давайте–давайте, изгаживайте мою утку! Мне же нравится ее отмывать! Ух как нравится! — теплая улыбка странно сочеталась с презрительным взглядом.
Почувствовав дрожь в спине, я вдруг сообразил — неделю!? Я уже неделю тут валяюсь!? Да ну нафиг!
Етить, да там не наряды с очками, там ста–километровый марафон в полной выкладке и с кобылой на плечах! Выебу, убью и сожру! Вот же кусок рыжего полудурка… И вообще, это как так, неделю без сознания проваляться? Как я вообще выжил–то? Я там дураком случаем не стал? Хотя вроде не дурнее обычного… А ладно, сначала нужда, потом вопросы.
Не успел я согласиться на утку, как в дверь просунулась чья–то знакомая голова украшенная темно–синей челкой. Вот только её тут не хватало!
— Здорово, покойничек — радостно заявила Сивира, подпрыгивая к койке.
Час от часу не легче!
— Офицер, смиренно прошу прощения, но больному нужен покой. — скрипя зубами и злобно вертя в руках утку, настойчиво прошипела медсестра.
Младлей покосилась на утку и, оскалившись во все зубы, безропотно скрылась обратно за дверью. Впрочем, покоем мне насладится так и не дали. Едва розовая коротышка, задорно дергая хвостом и весело скрипя зубами, унесла оскверненную утку, в палату ввалилась уже не только Сивира, но и Кабанов с фиолетовой.
— Хвала Солерии! Как ты себя чувствуешь!? Где болит? Тут? Тут или тут? Я могу чем–то помочь!? Прости меня, пожалуйста… — затараторила Лисси, подбегая ко мне и принимаясь тыкать в больные ребра.
Кое–как залепив малявке в лоб, я отбил у нее охоту до своего живота. Больно же, дура!
— Тащ лейтенант… Разрешите доложить: это я не разрядил автомат… — понуро опустив голову, бурчал капрал, делая максимально виноватую рожу.
Цирк уродов, блин. Надо было дальше спать. Жалко, что утку унесли, сейчас бы ею, да по мордасам! Ай, пофиг…
Отплевавшись и разъяснив, свое мнение о интеллектуальных способностях этих идиотов, я все же не стал предъявлять никаких претензий. Хоть и очень хотелось. Остановило то, что все они действительно сильно переживали за меня — это мог заметить даже такой придурок, как я. Теперь и злиться не получалось. Первый раз на моей памяти кто–то за меня волновался. Странно как–то… Но на удивление приятно. Хотя, я думаю, всерьез волновалась лишь очкастая, ибо капрал по–настоящему умеет переживать только за размер своей порции в столовой. Сволочь рыжая!