Целуй меня

— Босс! — кричит Томми.

— Мне чертовски некогда, Томми. Скажи, что я перезвоню.

— Но, босс …

— Твою мать, Томми! — рычу я и поворачиваюсь к нему. Он замолкает и опускает взгляд. Знаю, он мог бы отступить, но не делает этого. — Это Рафаэль.

Сдвинув брови, я делаю шаг вперед и выхватываю телефон из его рук.

— Джио, если этот идиот шевельнется, пристрели его, — жестко бросаю я и прикладываю телефон к уху. — Сейчас чертовски неподходящее время.

— Анна пропала, — сообщает Рафаэль.

— Что? Как?

— Она была под присмотром четырех моих людей. Полчаса назад их нашли мертвыми. Я уже всех поднял на уши. Мы вернем ее. Просто ты приказывал держать тебя в курсе.

— Проклятье! Черт возьми, Рафаэль! Верни ее, или у нас с тобой возникнет обоюдная проблема в лице Уны.

Рафаэль завершает звонок, и я нервно приглаживаю волосы. Неужели нельзя, чтобы хоть один гребаный день прошел нормально и без приключений? Ну, или пусть случится проблемная сделка с наркодилерами. Пусть даже убийство из мести. Но нет же. Меня обязательно ждут преследование русских, наркокартели, сестры, угодившие в сексуальное рабство, и, наконец, моя беременная и чрезмерно темпераментная женщина-киллер. Хуже не придумаешь.

Я оборачиваюсь, и Джио встречается со мной взглядом. Достав из нагрудной кобуры пистолет, я направляю его в голову Зигги.

— Нет…

БА-БАХ!

Томми, выпучив глаза, бросается обратно к машине.

— Прибери здесь! — на ходу кричу я Джио, и он кивает. Запрыгнув в машину, включаю заднюю передачу и выруливаю с этого заброшенного склада.

— С Анной все в порядке? — тихо спрашивает Томми.

— Будем, блять, надеяться, — еще не договорив фразу, я уже знал, что Анна у Николая. Теперь вопрос в другом: как мне удержать Уну и не пустить ее спасать сестру?

Я вхожу в квартиру. Уны нигде нет. Только лишь Зевс подбегает поприветствовать меня. Джорджа, естественно, не видно. Он с ней. Откуда-то доносится глухой стук. За ним еще один. Похоже, это в столовой, поэтому я иду на звук.

На обеденном столе стоит Уна и держит перед собой арбалет. Нажав на курок, она выпускает стрелу прямиком в висящую на дальней стене картину. Стрела втыкается в самый центр, составляя компанию еще четырем уже торчащим оттуда. Я не могу сдержать улыбку. Уна такая миниатюрная, но выглядит ужасно агрессивно. Снова прицеливаясь, она склоняет голову, и светлые, завязанные в хвост волосы падают на плечо.

— Эта картина стоит тридцать тысяч.

Уна поворачивает голову в мою сторону.

— Она ужасна.

— Это искусство.

— Если хочешь, я дам кисточку Джорджу и попрошу нарисовать нечто подобное, — она улыбается и, вильнув бедрами, плавно смещается на край стола. Я делаю шаг вперед, подхватываю ее и, сняв со стола, ставлю перед собой.

— Вижу, прицел у тебя точен, как и всегда.

Уна приподнимает бровь.

— По-прежнему лучше, чем у тебя.

Опустив взгляд, она проводит пальцем вдоль моего галстука. Я смотрю вниз и вижу одну-единственную каплю крови на безукоризненном бледно-голубом шелке.

— Что я тебе говорила насчет черного? — спрашивает Уна.

— Да, на нем не видно крови, но я выгляжу в нем как варвар.

Губы Уны изгибаются в улыбке.

— Естественно. Не будь дьявол похож на ангела, он не стал бы столь удачливым искусителем невинных душ, правда?

— Хм, — я наклоняюсь, касаюсь губами ее шеи и прикусываю мочку уха. — Ты далеко не невинная душа, Morte.

— Ну, и ты далеко не ангел.

Я ухмыляюсь.

— Иди, потанцуй со мной вокруг огня, маленькая бабочка.

— Мне казалось, что я — отвратительная гусеница.

— Ничего подобного, — я целую ее, и Уна обнимает меня за шею. — Любовь моя, ты бабочка со стальными крыльями.

Уна целует меня в ответ. На уровне подсознания я уже уверен: надвигается буря. Если в течение нескольких часов Рафаэль не найдет Анну, мне придется рассказать Уне об исчезновении сестры, и тогда… держите ее семеро.

Глава 21

Уна

Я лежу в постели и обнимаю Джорджа, когда телефон на прикроватной тумбочке начинает вибрировать. Взглянув на экран, я понимаю — номер российский. Наверное, Саша. Отвечаю на звонок и слышу:

— Голубка.

При звуке этого голоса у меня все сжимается внутри. Я резко выпрямляюсь, глаза непроизвольно обшаривают каждый сантиметр комнаты. Все инстинкты приходят в состояние боевой готовности: раз Николай нашел номер моего телефона, предназначенный для однократного сеанса связи, то, конечно, доберется и до меня.

— Николай, — выдыхаю я.

Сделав глубокий вдох, он почти радостно спрашивает:

— Ты получила подарок и открытку от меня?

— Да.

Николай ничего не делает просто так. Поэтому придется подыгрывать ему, пока он сам не скажет, чего хочет на самом деле.

— Я ведь просил тебя вернуться домой, голубка.

Встав с кровати, я выглядываю в окно, но… не сможет же Николай взобраться по стене небоскреба.

— Ты причиняешь мне боль. Но это неважно. Я говорил, что верну тебя, хотя ради этого мне пришлось зайти довольно далеко…

Поняв смысл его слов, я напрягаюсь всем телом.

— Насколько далеко?

Тишина.

— Насколько далеко? — повторяю я вопрос, повышая голос. Обернувшись, вижу стоящего в дверях Неро, его темные глаза блестят, как два оникса, в тусклом свете проникающих в комнату городских огней.

— Уна… — в трубке раздается тихий голос. Ноги становятся ватными, и я, закрыв глаза, прислоняюсь спиной к панорамному окну.

— Анна … — шепчу я, медленно сползая на пол. — С тобой все в порядке? — чувствую, как Неро подходит ближе, но не поднимаю взгляда от темнеющего на полу коврика.

— Вроде да. Что происходит?

— Просто сохраняй спокойствие. Делай то, что тебе говорят. Я скоро заберу тебя.

Раздается какой-то шорох, и я снова слышу голос Николая:

— Моя голубка, она так похожа на тебя. Только ты, Уна, всегда была очень сильной. Ты — настоящий воин. Превзойти тебя сможет только твой ребенок.

К горлу подступает тошнота, когда я слышу его слова, он говорит как мальчишка в ожидании получения новой игрушки.

— А вот Анна… Анна не так сильна, как ты, голубка. Боец из нее не получится, — Николай замолкает, его слова повисают в воздухе.

— Клянусь, если ты хоть пальцем ее тронешь, я вырву твое сердце! — рычу я, теряя контроль из-за закипающего гнева.

— Я ведь учил тебя быть выше этого, — цокает он языком. — Ты слишком долго отсутствовала, и это испортило тебя. Я думал, что достаточно прочно вбил в твою голову: любовь — это слабость. Твоя сестра, итальянец, ребенок… они лишают тебя силы, Уна. Ты стала слабой, — Николай словно выплевывает эти слова, и голос его наполнен гневом. После небольшой паузы он продолжает: — Но ничего. Все в порядке. Я смогу тебя исцелить. Не волнуйся, голубка. Я снова сделаю тебя совершенной. А твой ребенок станет еще сильнее, чем ты.