Цена добра

В один прекрасный день Асхаб сообщил Шумайсат, что его, как лучшего учителя, посылают на совещание в Махачкалу. Никогда не видевшая города Шумайсат всю ночь учила мужа, как он должен там себя вести, даже диктовала ему тезисы будущего выступления. Асхаб слушал и улыбался, глотая, как камни, тяжелые ее слова. На самом деле никакого совещания не было, это Гарун вызвал его в Махачкалу, сообщив отцу, что он женился на актрисе, хочет поехать в Москву вместе с женой. Асхабу жена сына понравилась. Прежде всего, в отличие от его жены, она умела молчать, не делать мужу никаких замечаний. Ее звали Сулайсат. Она на цыпочках ходила вокруг своего мужа: «Что, дорогой, родной», – то и дело обращалась она к нему, стараясь выполнить все его прихоти.

Асхаб увидел в этих отношениях настоящую взаимную любовь.

– Сынок, но ты забыл, что твой старший брат еще не женат.

– Отец, пока гора двинется, буйная река не останавливается! – засмеялся Герей.

Побывав в Махачкале несколько дней, Асхаб возвращался домой. Он чувствовал себя как на раскаленном железе, представляя, что его ждет дома.

Войдя в дом, не давая Шумайсат произнести и слова, он с порога сказал:

– Наш Герей женился, и жена его красавица, главное, знаешь, смотрит на мир глазами нашего сына, не болтлива, заботливая и ласковая, каждый день у них дома настоящий байрам (праздник), весело и легко.

– Женился?! – закричала Шумайсат, и большая старинная тарелка, полная дымящимися чуду, упала из ее рук и разбилась вдребезги. – Ой, разбилась дорогая тарелка, – начала она стонать, собирая осколки.

– Да, он женился, и у них красивая любовь и полное взаимопонимание.

– Вабабай, что я теперь людям скажу!

– Никому ничего не надо объяснять, сейчас быстренько женим Гаруна, и вассалам вакалам! – рассмеялся Асхаб.

В тот же вечер состоялся семейный совет с присутствием дедушек и бабушек, чтобы выбрать Гаруну невесту.

– Так у меня есть любимая девушка, – спокойно сказал Гарун и назвал имя учительницы, которая преподавала в школе математику. Это Сиядат.

– Она же не из нашего аула, неужели мои сыновья недостойны жениться на аульчанках! – начала плакать Шумайсат.

– Зато ты у меня личность известная. Спроси у любого, знают ли Шумайсат, они ответят: «О, кто же не знает Шумайсат, она всем уроки дает, всех поучает», – смеялся Асхаб.

– Да, я такая, меня мать всему научила. Когда я вижу этих дурочек, неумех, я не выдерживаю, у меня руки чешутся, хочется у них из рук вырвать и самой сделать как надо!

– Не знаю, почему Аллах своему бедному рабу – мне в награду дал такую вездесущую спутницу жизни! – схватившись за голову, смеялся Асхаб.

Трудно было присутствующим отличить – смех это или рыдание.

За считанные дни, засватав за Гаруна Сиядат, сыграли свадьбу. И самым ярким событием на этой свадьбе было появление Герея и Сулайсат. Шумайсат не хотела, чтобы они приехали, всем говорила, что они в Москве. Но Герей был не из тех, кто оставался в стороне, когда женится брат. Молодожены пришли в национальной одежде. Когда на гумно привели жениха и невесту, Сулайсат взяла в руки бубен, барабан и зурна сразу замолчали. И она перед очарованной публикой очень красивым голосом запела:

Я отблеск моих мечтанийВижу в зрачках твоих,Биенье огня моей кровиСлышу в руках твоих —Значит, все лучшие чувстваТебе я сполна отдала —Всей влагой кувшина – сердцаВ тебя перелиться смогла.

И тут же Герей, хлопая в ладоши, подхватил песню своей любимой:

На душе так светло, лучисто,Словно после грозы весенней:Листья вымыты чисто-чисто,Будто в праздничное воскресенье.Гром уходит, вздыхая тяжко,И в тиши со звонкой запинкойКолокольчика синяя чашкаРасстается с последней дождинкой.Озираясь с восторгом детским,Все я вижу острее и четче:И орлицу на взлете дерзком,И снега, и аул мой отчий.

Герей пригласил в круг новобрачных Гаруна и Сиядат, вся свадьба дружно хлопала двум танцующим парам и любовалась ими.

– Шумайсат, – сказала соседка Патимат, – у тебя сегодня вместо одной – сразу получилось две свадьбы.

– Я и не думала и не гадала, даже во сне не могла увидеть это! – ответила Шумайсат, косо поглядывая на Сулайсат. – Вы же все видите, как эта артистка покорила моего сына. О Аллах, отняла она моего сына. – Она вытирала слезы кончиком старинного платка, доставшегося ей от бабушки.

Через неделю жизнь вошла в свое русло. Герей и Сулайсат не собирались уезжать, вечером они устраивали у Гаруна концерты, а днем пропадали в горах и ущельях, гуляли там, держась за руки.

Однажды Шумайсат и Асхаб зашли к Гаруну. И Шумайсат, смерив глазами каждого, спросила:

– Где же наша артистка?

– Вот она! – повернулась Сулайсат.

– Я думала, что ты – мужчина, только они ходят у нас в брюках! – возмутилась Шумайсат.

– И я хожу! – засмеялась Сулайсат.

– Моя ласточка очень любит брюки! – поддержал свою жену Герей.

– Здесь их женщины не носят, пойдут нехорошие разговоры, разные толки, – возразила Шумайсат.

– На чужие разговоры я смотрю, как на прошлогоднюю траву, мамочка! – засмеялась Сулайсат. – Что хочу, то и делаю, что нравится, то и ношу!

– Да, она у меня такая боевая! – подтвердил Герей.

Шумайсат посмотрела на Асхаба, как бы ища у него поддержку, но он, опустив голову, тихо хихикал, но в его смехе была одна горечь.

– Аульские девушки уже судачат, что ты мажешь какой-то белый порошок на лицо, и поэтому ты такая белая, а щеки смазываешь красной краской! – возмущалась свекровь.

– Мамочка, пусть и они мажут, может, на людей станут похожими.

И Сулайсат взяла свою сумку и оттуда достала набитую, как беременная кошка, другую, открыла ее, стала краситься и запела:

Ты во мне – словно море в душе морехода,Что не раз в непогоду соленую водуИз тонувшей ладьи с трудом выгребал.Ты во мне – словно небо в душе пилота,Что не раз из горящего самолетаВниз бросался – чудом не погибал!Ты во мне – как небо мое и море,Ты во мне – как радость моя и горе,Ты – всей жизни страданье, сила и суть!А не будь этой боли, огня и горя,Стало б небо пустым, стало б мертвым море,Опустела бы, мертвою стала грудь…