Цена Империи

И как эти же власти поступят с ней, Анастасией, едва она пересечет границу империи, она тоже знала. Поэтому сделала все, чтобы авантюристические идеи ее возлюбленного побывать по ту сторону Данубия — не реализовались. И они не реализовались, потому что велика власть любимой и любящей женщины над мужчиной. Намного больше, чем он сам полагает. Впрочем, его власть над такой женщиной — еще больше. И власть эта весьма дорога для них обоих. Иной раз дороже, чем цена империи.

Часть вторая ВЕЛИКИЙ ПОХОД

Vae victis [10]

«Гражданские войны между претендентами на престол осложнялись растущим сепаратизмом провинций и все усиливавшимся натиском на империю сложившихся к тому времени племенных союзов германцев — аламанов, лангобардов, франков, саксов, готов — и задунайских племен, опустошавших провинции и даже север Италии, так что к середине III в. империя пришла в состояние полной разрухи. Земли пустели, правительство, нуждаясь в деньгах, прибегало к порче монеты, что вызвало колоссальную инфляцию и повышение цен — по сравнению со II в. на 800 % — и вело к натурализации хозяйства. В середине III в. жалованье императорским наместникам и чиновникам стали наряду с деньгами выдавать натурой, даже штат слуг-рабов, включая 1–2 рабынь-наложниц, предоставлялся им из казны. Сокращалась торговля. Суда стали значительно более мелкими, плавание — каботажным, что вело к упадку ряда гаваней и обеднению обслуживавшего их персонала. Множество мелких и средних вилл во всех западных провинциях было разрушено, пострадал и ряд городов, оставшиеся стали окружать себя стенами, обычно охватывавшими не весь город, а только его центральные районы, тогда как за их пределами оставались бедные, населенные ремесленниками кварталы…» [11]

10

Va e victis — горе побежденному (лат. пословица).

11

Штаерман Е. М. Упадок Римской империи.

Глава первая Римский наместник Туллий Менофил

Весна девятьсот восемьдесят седьмого года от основания Рима. Провинция Нижняя Мезия

«Моему господину Марку Аврелию, легату в Мезии, — Анастасия Фока.

Попущением Божьим и покровительством гения-хранителя Рима мне удалось войти в доверие к главнейшему из скифских вождей, тому, что прошлым летом водил варварское воинство к берегам понтийской провинции. Сообщаю тебе, господин мой, что сей вождь, именуемый сородичами Большая Вода, необычайно хитроумен, велеречив и не обделен внешней красотой, что позволяет ему склонять к повиновению других скифов. Но варвар всегда остается варваром, и сей вождь — не исключение, ибо по-варварски простодушен и сластолюбив. Я живу в его доме, принимаю его любовь и пользуюсь у него полным доверием, посему мне ведомы все его тайные планы и помыслы. И я рада этому, мой господин, потому что намерения скифов сулят угрозу спокойствию Империи. Прошлогодняя удача сего вождя привлекла к нему несметное множество скифов: гревтунгов, гепидов, боранов и иных.

Вступил он также в контакт с боспорцами, теми, что поддерживают сейчас Фарсанза, того, кто восстал против Рескупорида, законного царя Боспора и друга Рима. И обещали мятежники дать ему корабли — за пятую часть будущей добычи…»

— Ты уверен, что это — верные сведения? — наместник Нижней Мезии Туллий Менофил оторвался от чтения и посмотрел на своего собеседника.

— У нас нет достаточных оснований для того, чтобы сомневаться, — заметил легат Марк Аврелий, коему было адресовано письмо. — В течение трех лет от нее приходили исключительно достоверные сведения. События же прошлой осени также косвенно подтверждают сказанное. Учитывая же время варварского набега, я взял бы на себя смелость утверждать, что он есть следствие изменения планов варваров-скифов, вызванных передислокацией нашего флота.

— Что ж… — наместник кивнул и вернулся к свитку.

Дочитав последнюю фразу: «…Пост скриптум. Я взяла на себя смелость обещать Проклу Евмаху, купцу из Херсона, доставившему сие письмо, от твоего имени пятьдесят динариев. Преданная Августам, Риму и тебе, Анастасия Фока…» — наместник уронил пергамент на дорогой, инкрустированный слоновой костью и яшмой стол. Пергамент тут же свернулся трубочкой.

«Тысяч сто сестерциев, не меньше», — подумал о столе Марк Аврелий, подобрал свиток и спрятал. Для архива.

— Смею также заметить, — произнес он, — что убытки, понесенные понтийской провинцией прошлой осенью, можно считать незначительными в сравнении с теми, какие могла бы понести наша провинция, если бы скифы осуществили свое прежнее намерение и вторглись на ее территорию.

— Резонно, — согласился наместник.

Его лицо было смуглым. Сирийской крови в жилах Менофила было больше, чем латинской. Но в нынешнее время, время «азиатских» императоров, это скорее достоинство, чем недостаток.

— Нельзя равнять Мезию и Понт! — с важностью заявил Менофил. — Именно это я и сказал Августам, когда в январе был в Риме.

— И что же?

— У меня сильная поддержка в сенате, — самодовольно произнес наместник Нижней Мезии. — Тем более Мамея полагает, что политика подкупа варваров — наиболее перспективная.

— Ты в это веришь? — удивился легат.

— Разумеется. Разве Августы могут ошибаться? Тем более что сейчас наша главная проблема — не варвары, а усиление авторитета Максимина в наших провинциях. Любая победа армии — и его победа. А у Фракийца, как ты знаешь, есть омерзительная привычка побеждать! — Наместник Нижней Мезии рассмеялся. — Так что наша задача — не допустить военных действий ни в нашей провинции, ни в остальных приданубийских провинциях. Так что, если бы твой агент донес, что скифы намерены этим летом напасть на наши западные провинции, я дал бы им золото, которое они так жаждут. И пусть тогда они дерутся за это золото между собой. Помнишь, что я ответил карпам, когда те потребовали от меня мзды большей, чем мы выплатили гетам?

— Ты ответил: докажите, что вы сильнее, — и получите! — Марк Аврелий рассмеялся.

— Вот именно! И глупые варвары тут же передрались между собой. А сейчас у меня есть разрешение сената и Августов выделить часть налоговых средств на «подарки» варварам. Кстати, твой человек сообщает, что в боспорском царстве попахивает гражданской войной?

— Да, это так. Другие источники также это подтверждают. Я думаю, царю Рескупориду нужна финансовая поддержка.

— Он ее получит. Но не раньше, чем этот, как его, претендент…

— Фарсанз, — подсказал легат.

— Фарсанз наберет соответствующую силу. Он ведь наполовину сармат?

— Да. Но земли его рода далеко от Меотиды. Они куда ближе к нам — по ту сторону Данубия.

— Вот и хорошо. Пусть родичи этого Фарсанза повоюют по ту сторону Понта. Вот тогда мы и дадим денег Рескупориду. И он наймет других скифов, чтобы те бились за него. Пусть варвары уничтожают варваров. А мы им заплатим. И это обойдется нам дешевле, чем война собственными силами…

— Особенно если воевать будет этот слоноподобный Фракиец! — подобострастно подхватил Марк Аврелий. — Но что будем делать с тем скифским вождем, который ограбил Питиунд? Ему тоже дадим денег?

— Зачем? — Наместник искривил толстые губы, что, вероятно, обозначало улыбку. — Он отхватил слишком большой куш прошлой осенью. И мы знаем о его намерениях. Когда они придут — их встретит наш флот. И это будет уже моя заслуга, потому что понтийским флотом командую я, а не Максимин Фракиец.

— А если они пойдут сушей? Если у них не выйдет с боспорянами или они ввяжутся в драку в Боспоре? Боспорское царство ведь тоже лакомый кусок…

— То, что происходит по ту сторону Понта, меня не слишком волнует, Марк, — сказал наместник. — Сейчас такие времена, что сначала заботятся о себе. Моя задача — сохранить милость Августов. Мезия — отличная провинция, ты не находишь?

— Да, мой господин, — согласился легат. — Ты, как всегда, прав.

Глава вторая Крымский помещик Алексей Коршунов

Февраль девятьсот восемьдесят седьмого года от основания Рима. Причерноморье

— К тебе гости, господин. — Слуга мялся у дверей кабинета, не решаясь войти внутрь. С его войлочного, пропитанного жиром плаща капало: снаружи — дождь.

— Кто? — Коршунов неохотно отложил стило.