Цена измены. Вернуть жену

Я даже в какой-то момент пожалела, что поперлась за мамай. Походу дела я ошиблась в том, что ей плохо. Может у нее скакнуло давление и теперь все прошло?! А я сразу в панику кинулась!

Ну не может человеку у которого был обморок вот так переть без остановки на протяжении пятнадцати минут, не сбившись ни разу с шагу. Тем более в ее возрасте.

У меня же уже спина покрылась потом.

В какой-то момент вообще стала задыхаться от быстрой ходьбы. Так как ртом начала ловить холодный, мерзлый воздух. Он обжигал горло, легкие. Меня начало мутить. Только открыла рот, чтобы окликнуть женщину, когда она остановилась повернулась ко мне лицом.

– Пришли, – окинув меня цепким взглядом проговорила. – Что с тобой? Ты такая бледная?

В голосе мамы слышу тревогу.

– Запыхалась, – отвечаю честно.

– Могла бы и сказать, – недовольно хмурит брови. – Ладно нечего болтать. Пошли. И так уже задержалась прилично. Хозяйка выговор сделает.

Мама сворачивает с основной тропинки, и теперь направляется по другой, которая чуть шире и ведет к небольшому, но с виду аккуратненькому домику.

Стоит только нам подойти ближе, как навстречу кидается собака с громким лает, но нас с ней разделяет невысокий деревянный забор выкрашенный зеленым цветом.

– Вот паршивец, опять сорвался с цепи, – недовольно бормочет мама. – Тузик! А ну молчи! – прикрикивает на пса, а животное только громче начинает лаять.

Хозяйка выходит спустя пять минут, кутаясь в длинное пальто:

– Тузик! А ну пошел отсюда! Пошел! – кричит пытается тем самым привлечь к себе внимание собаки.

Животное замирает на миг, поворачивает морду к хозяйке.

– Иди сюда, – она зовет его к себе.

Пес еще секунду раздумывает, а потом кинув на нас злобный взгляд подбегает к хозяйке виляет хвостом.

– Сейчас Ирин, отведу его во двор. Ты посмотри гад какой, опять оторвался, – она перехватывает пса за ошейник и тащит его за дом.

– Привязывать надо крепче, – бормочет мама и повернув язычок, распахивает калитку. – Пойдем Ась, чего застыла.

* * *

– Ася, какая ты взрослая стала, не угадала бы встретив на улице, – улыбается Василиса.

Мы сидим в небольшой комнатке, похожей на столовую, женщина меряет маме давление, а сама глаз с меня не спускает.

Я же не обращая внимания на любопытство женщины, сама с интересом рассматриваю ее жилье.

В отличает от дома матери у Василисы было очень уютно, светло, опрятно в доме и чистенько. Пахло свежестью и недавним ремонтом. На окнах висели новые шторы, тюль. Мебель в доме тоже была довольно современная, а еще меня удивил плазменный телевизор, висящий на стене. Интересно откуда она такими деньгами здесь располагает?

– Ты к нам надолго? – новый вопрос Василисы привлекает мое внимание: – Ирин, давление у тебя в норме. 125/80 пульс 85. Все в пределах. Ты чего заволновалась?

– Это не мама заволновалась, а я, – отвечаю за родительницу, потому как вижу, как мама недовольно кривит губы. – Она в обморок упала.

– Ах, вот оно что, – усмехнулась Василиса и я отчего-то почувствовала себя круглой дурой. – Ты ей не говорила ничего, Ириш?

– Не лезь куда тебя не просят! – вскидывается мама на Василису, порывисто встает со стула. – Довольна? – смотри на меня сурово. – Пошли.

– Мама, – я только хочу схватить ее за руку, чтобы остановить, но женщина отдернула руку, широким шагом направилась к выходу.

Я обескураженная неожиданной злостью родительницы, осталась стоять на месте.

– Что с ней? – спросила сухо, не поворачиваясь к женщине, и все еще продолжая гипнотизировать закрытую с громким стуком дверь.

– Поговори сначала с матерью, если сама не скажет, тогда приходи. У меня есть что тебе сказать, – услышав равнодушный ответ, глянула на женщину.

– Мама чем-то больна? – сглотнула сухость во рту.

– Ася, я уже сказала: я дам шанс Ирине, все самой тебе рассказать. У нее сейчас очень непростое время и я не хочу настраивать ее против себя.

– Ася! – доноситься нетерпеливый мамин отклик из-за резко открывшейся двери. – Хватит уже!? Я же просила!? – щурит она зло глаза, прожигая взглядом Василису.

– Я ничего не говорила, Ирин. Нечего на меня так зыркать, – твердо отвечает женщина, а я,чтобы разорвать нагнетение собравшееся в комнате, подхватила свою куртку, заторопилась к выходу.

– Пойдем мам. Ты же на работу опаздываешь?! – беру маму за руку тяну за дверь.

Когда оказались на улице, родительно агрессивно вырвала руку из моих пальцев.

– Не интересуйся ничем, – зашипела сквозь зубы. – Я тебя оставила под крышей дома, не для того, чтобы ты лезла туда, куда тебя не просят. Не нужно разнюхивать и за моей спиной обсуждать меня с местными…

– Мам, о чем ты? – хлопаю глазами. – Я не собиралась… – слетает с моих губ оправдательно.

Родительница не удостаивает меня ответом. Круто поворачивается ко мне спиной и устремляется прочь.

Мне ничего не остается делать, как следовать за ней.

Чувствую, как с каждым шагом,между мной и родительницей вырастает стена, образовывается пропасть. Мне бы нагнать ее, сказать какую-нибудь глупость, чтобы разрядить обстановку, но я не могу. Меня что-то отталкивает. Останавливает.

Не могу себя перебороть. А в голове тем временем мысли разные крутятся.

Я все думаю о том, что с мамой может быть не так?

И самые страшные, самые душетрепещущую догадки корябают сердце, душу своими острыми коготками, причиняя боль.

Я настолько поглощена мыслями о здоровье родительницы. Что не сразу осознаю то, что о своей судьбе совершенно не думаю. Хотя это не правильно. Мне нужно было бы связаться сегодня с Вероникой. Спросить что, да как. Сидеть в ожидании тоже не хотела. Да и с таким нервотрепателем, как отец, вряд ли долго смогу здесь продержаться. Поэтому делаю в голове себе заметочку о том, что как только вернемся домой, то сразу же позвоню коллеге.

До дома фермера мы добираемся спустя двадцать минут. Я так устала, что внимания не обращаю на то, каким огромным оказывается усадьба. Сам особняк был спрятан за высоким каменным забором. Единственное, что меня покоробило и зацепило внимание, так это то, что мы заходили не в центральные ворота, а в неприметную калитку, как оказалось позже – этим входом пользовались работники и попадая внутрь, они сразу оказывались на заднем дворе. Там были построены для рабочих специальные домики.

У меня от этой буржуазной обстановки засосало под ложечкой. Стало крайне приятно на душе. Но усталость от дальней вылазки брала свое. И как только мама открыла дверь в первый домик, у меня наступило облегчение, когда зашла внутрь.