Цена манильской сигары

Гораздо больше проблем и беспокойства для компании создавала конкуренция с долларом. Но здесь дельцы из Барселоны проявили удивительную способность приспосабливаться. Выхватив бразды колониального правления у испанцев, американцы не закрыли «Табакалеру», поскольку сама компания охотно шла на сотрудничество с новыми колониальными властями. Более того, некоторые карательные операции американской армии субсидировались из кассы «Табакалеры».

Но дружба дружбой, а табачок, то есть денежки, врозь. Сигара не выдерживала натиска миллионов дешевых «верблюдов»: так по сорту сигарет «Кемел» — «верблюд» — называли все американские сигареты. Нужно было спасаться. Первая и главная мера — сокращение производства. В результате из двенадцати тысяч рабочих остается шестьсот. Остальных — за ворота, на произвол судьбы. С крестьянами поступили еще проще:, продали «лишние» земли, ничего даже им не объяснив.

«Сэкономленные» на сокращении рабочей силы и вырученные от продажи земли деньги «Табакалера» вкладывает в страховое дело, морские перевозки, торговлю прохладительными напитками, в производство копры, сахара, бумаги, соли, веревок. Поэтому-то ее и называют «всеядной компанией».

Заканчивая осмотр фабрики, Исаак Сан-Хосе привел меня в упаковочный цех. Сотни красивых коричневых коробок. На некоторых вижу надписи: «Сити бэнк», «Японские авиалинии» и т. п.

— Это заказ для подарочных фондов, — объясняет мой спутник. — Чтобы преподнести сигары своим клиентам или именитым гостям…

На подарках цену обычно не ставят. А «Компания Хенераль де Табакос де Филиппинас» особенно пе любит говорить о стоимости своего товара. Никто не должен знать, чего стоила филиппинская сигара, пяти, если не больше, поколениям рабочих на «Табакалере». Здесь люди умирали раньше, чем на других предприятиях.

СТОН ПОД СЛАДКУЮ МУЗЫКУ

Когда мы покидали предприятие г-на Кабунгкала, я спросил одну из мастериц, как живется-работается.

— Вот им живется, — кивнула она на стеклянную крышу огромного здания, — а мы… как в прошлом веке…

Как же приходится тем, кому завидуют мастерицы действительно средневекового предприятия, с порядками, устанавливаемыми надсмотрщиком, и с единственным орудием труда — кривым ножом?

Скоро представился случай там побывать. Действительно, под стеклянной крышей просторный светлый цех. Играет легкая, приятная музыка, прохладный, кондиционированный воздух. Над изящными столами склонились женщины. Все, как одна, молоденькие. Не старше двадцати. И продукция под стать им — изящная: игрушки величиной с ладонь. Каждая состоит в основном из экрана, по нему бегает обезьянка, пытающаяся снять с дерева ключ, чтобы выпустить из клетки подругу. Схемой заложено до сотни вариантов спасения. В эту видеозабаву можно играть без перерыва весь день, весь год — миниатюрным солнечным батареям достаточно даже предвечернего лучика, чтобы подзарядиться. Первое впечатление от цеха — рай. Но я вижу глаза работниц воспалены и слезятся. У многих очки.

— Да-да, — подтверждают в конторе фабрики, — у девяноста пяти процентов девушек уже через год заболевают глаза. Из них восемьдесят восемь процентов приобретают хронический конъюктивит; сорок четыре становятся близорукими. Уже через два года работы дети называют их «бабушками». Работницы носят очки либо жмурятся, как это случается с людьми в глубокой старости.

Накануне в сингапурских газетах прочитал о том, как современны, удобны, светлы и снабжены кондиционерами нынешние предприятия электронной отрасли, разбросанные по странам Юго-Восточной Азии. Только на них, утверждают и авторы статей, и авторы реклам, могут быть по достоинству оценены восточные женщины, которые славятся своей кротостью, усидчивостью, терпеливостью, точным глазом и проворными, ловкими пальцами. Ради этого стоит лондонскому или нью-йоркскому фабриканту начинать дело на Востоке. Вот и появляются новые фабрики, заводы. Но радости восточным женщинам от этого мало. Потому что за три-пять лет девушки, прибывшие в Манилу из сельской местности, которых один газетчик назвал (и совершенно справедливо) грациями, превращаются в больных старушек. Почему? Возьмем хотя бы воздух. Да, он охлаждается. Но в то время как прохладный воздух холодит плечи и спины работниц, лица их опаляются расплавленным золотом или платиной, которые они превращают в тончающую проволоку. Глаза устают от ярчайшего света, без которого не уложишь едва видимый кусочек золотой проволоки или микроскопическую деталь в нужное место. Работница возвращается домой с тяжелыми ожогами, простудой, другими заболеваниями. Выросшие в тропической жаре и легко ее переносящие девушки попросили выключить кондиционеры. Но хозяева сказали: «Нет!». Ведь они не только поддерживают постоянную температуру, но и очищают воздух от пыли — эти условия необходимы, чтобы уберечь от возможных «болезней», то есть дефектов, нежные игрушки.

— Есть ли перерыв у работниц? — спросил я.

— Есть. Обеденный. Пятнадцать минут.

— А вдруг нужно выйти на несколько минут?

— Выйти можно, но эти минуты потом будут пересчитаны на песо, и «их вычтут из зарплаты.

Помощник управляющего фабрики, где трудятся десять тысяч девушек, подтянутый и элегантный, напомнил мне усатого надсмотрщика.

Еще один цех. Девушки опускают в огромный чан с кислотой собранные узлы для игрушек. Тяжелая дурманящая атмосфера. Особенно неприятны трихлорэтилен и ксилен, постоянно вызывающие головокружение и тошноту. Пол мокрый и скользкий. На работницах красивые сапоги, перчатки. Однако часто специальная ткань не выдерживает — на коже образуются раны. Но самое страшное последствие — это легочные и почечные заболевания, рак!

На одной из таких фабрик решили как-то приукрасить жизнь работниц. И приняли решение — разнообразить передачи в цехах магнитофонных мелодий, пригласить косметологов и специалистов по спортивной медицине, чтобы они прочитали лекции о том, как сделать внешность привлекательней, наконец, бесплатно раздать работницам губную помаду.

— Это сделано с целью предотвратить взрыв отчаяния, — сказала сопровождавшая меня журналистка. — Да, действительно, восточные женщины терпеливейшие из терпеливых, но ведь бесправие, произвол могут заставить кричать и железо…

Предприятия электронной промышленности, которые западные монополии создали в Азии, называют «чудом Востока» — тому свидетельство электронные игрушки, часы, калькуляторы, сложнейшие приборы в руках покупателя.

В Маниле проходила так называемая «трехсторонняя конференция по улучшению условий труда женщин». Ее участники приводили, например, такие данные: на предприятиях электронной промышленности женщины в возрасте от восемнадцати до двадцати трех лет работают по восемь-десять часов шесть дней в неделю; на зарплату кроме риса, чая можно купить максимум двести граммов мяса в месяц, сбереженные крохи «съедает» лечение — за медицинскую помощь надо платить. Па острове Тайвань «богини электронного чуда» живут в полуразваливпиихся бараках на окраинах, где в домах нет ни вентиляторов, ни питьевой воды; в Малайзии владельцы предприятий «Фэрчайлд инструмент» поощряют уход девушек на «дополнительные заработки» за заводскими воротами, то есть в ночных заведениях. Мас Фун, с которой я беседовал в Гонконге, работает на фабрике текстильного оборудования. Она говорит: «Мы, девушки, стоим и обходимся дешевле, чем станки. Машина, самая простая, стоит двести долларов. За эти деньги хозяину выгоднее нанять людей. Из них можно выжать больше, чем из железного станка». В заключении исследования «Женщины и транснациональные корпорации» сказано: на электронных предприятиях Филиппин женщины получают гораздо меньше мужчин — если недельный заработок мужчины составляет 296 песо, то женщины — 160.

— Что прошлый век, что настоящий, по крайней мере для нас, — без разницы. Как страдали так и страдаем, — сказала мне одна из женщин-работниц.

Разве что на предприятиях электронной промышленности звучит приятная музыка, а работницам бесплатно раздают помаду…

ТРАГЕДИЯ ПЕРВОЙ КРАСАВИЦЫ

Женщин в Республике Филиппины

на 215 460 больше, чем мужчин^[7].

Филиппины называют «нацией красивых людей». Особенно гордится страна своими женщинами. Их красоту заметил еще Иван Александрович Гончаров. В книге «Фрегат, Паллада» он писал: «Женщины, то есть тагалки, гораздо лучше мужчин: лица у них правильнее, глаза смотрят живее, в чертах больше смышлености, лукавства, игры, как оно и должно быть. Они большие кокетки: это видно сейчас по взглядам, которыми они отвечают на взгляды любопытных, и по подавляемым улыбкам. Как хорош смуглый цвет при живых, страстных глазах и густой черной косе, которая плотным узлом громоздится на маленькой голове, напоказ всем, без всякого убора! Вас поразила бы еще стройность этих женщин: они невысоки ростом, но сложены прекрасно, тем прекраснее, что никто, кроме природы, не трудился над этим станом. Нет ни пояса, ни тесемки около поясницы, ничего, что намекало бы на шнуровку и корсет. Весь костюм состоит из бумажной, плотно обвитой около тела юбки, без рубашки; юбка прикрыта еще большим платком — это нижняя часть одежды; верхняя состоит из одного только спенсера, большею частью кисейного, без всякой подкладки, ничем не соединяющегося с юбкою; от этого, при скорой походке, от грациозных движений тагалки часто бросается в глаза полоса смуглого тела, внезапно открывающаяся между спенсером и юбкой»^[8].

Нет, не случайно филиппинки часто побеждают на конкурсах красоты, каждую вторую филиппинку можно назвать первой красавицей, не случайно западноевропейские фирмы открывают на Филиппинах брачные конторы (желание сочетаться браком с филиппинкой выражают в наше время особенно часто и настойчиво мужчины ФРГ, Скандинавии, Австралии). Не случайно в США, если есть выбор, филиппинки первыми получают место в больницах — они считаются лучшими сиделками и медсестрами. Их главное достоинство — кроткий нрав, доброта, терпение, умение не поддаваться плохому настроению. Но, конечно же, как и везде, жизнь филиппинки непроста. Хотелось бы поделиться некоторыми, пусть чисто внешними, наблюдениями.

В городе Пасай (входит в Большую Манилу) на территории спортивного комплекса расположен огромный зал, где проводятся соревнования по баскетболу, волейболу, теннису и т. д. Раз в год, а именно в день Св. Валентина, его заполняют женихи и невесты в белых платьях, баронгах. Сотни счастливых пар. Среди молодоженов много пожилых, даже старых. Как же себя чувствует женщина в день бракосочетания, после того как она прожила с женихом много-много лет? Здесь я хотел бы передать перо своему коллеге из «Таймс джорнэл». Вот что он рассказывал: «Консепсион Вильянуэва, 68 лет, и Карлос Маркуес, 70 лет, из баррио Санто Ниньо (Пасай) взволнованы: наконец-то и для них прозвучал колокол, для них, проживших вместе 31 год, воспитавших пятерых детей. Вместе с другими 179 парами они пришли на церемонию массового венчания».