Цена памяти

— Ох, ну, конечно, только Превосходно, — он позволяет смешку вырваться изо рта. Его поза становится более расслабленной. — Теперь-то мы знаем, что это всё потому, что Снейп испытывал определённую слабость к…

Он осекается, поймав её настороженный взгляд. Руки Гермионы замирают над котлом, а Малфой неестественно выпрямляется, расправив плечи, и морщится, словно что-то отвратительное попало к нему в рот.

Он нервно осматривается, будто ища то, что поможет смыть неприятный привкус и неловкие слова с языка.

Ничего не находится.

— …Маглорождённым, — выдыхает он. — Я хотел сказать «маглорождённым». Но это всё равно неуместно… и глупо. Я не должен был это говорить.

Все эмоции на его лице меркнут по сравнению с чувством вины.

— Забудь, Малфой.

Гермиона качает головой и взмахивает рукой, стараясь не выглядеть разочарованной, но утыкается взглядом в поверхность зелья, чтобы только не смотреть на Малфоя. Почему-то ей не хочется встречаться с ним глазами.

Она критично осматривает все котлы и отворачивается. Сбоку у стены медленно густеет остывающая мазь от ушибов, и Гермиона проверяет её, сверяясь с книгой, которая зависла в воздухе неподалёку.

У неё ещё много работы.

— Чем тебе помочь?

Голос Малфоя врезается куда-то под лопатки, заставляя дёрнуться и выпрямиться. Гермиона глядит на него через плечо, поджав губы.

Но он не смотрит в ответ.

Малфой скидывает мантию и левитирует её обратно в гостиную, оставляя на диване, а затем подходит ближе к котлам, придирчиво оглядывая их содержимое, и по пути закатывает рукава.

Лишь закончив, он понимает, что сделал, и цепенеет, несколько мгновений рассматривая своё предплечье, а после поднимает взгляд на Гермиону.

Отсветы пламени прыгают по Тёмной метке.

Гермиона чувствует болезненный укол в висок и ощущает вдруг навалившуюся тяжесть.

— Это ничего не значит, — она вздыхает и качает головой.

— Думаешь?

— Знаю.

Он хмыкает. И вновь смотрит на метку.

— Неужели она совсем тебя не напрягает?

— Не на тебе.

— Действительно, — голос звучит одновременно едко и печально. — Я ведь совсем другой.

Малфой ещё мгновение вглядывается в рисунок на предплечье, а затем всё же дёргает ткань рубашки обратно, прикрывая метку.

Гермиона прикусывает губу и поворачивается обратно к книге, но спустя пару вздохов, с трудом прочитав лишь три строчки, она снова обращается к Малфою:

— Что с твоим настроением?

Он прикусывает щёку на мгновение, а после медленно говорит с некоторой толикой осуждения:

— Я планировал отдохнуть, а не варить десяток зелий.

— Ты можешь идти отдыхать.

— Да уж, конечно, и доверить всё это тебе?

Она закатывает глаза.

Малфой нарочито насмешливо хмыкает, но это не убеждает Гермиону. Она видит по линии его плеч, по изгибу губ и взгляду — он по-настоящему измучен. Но его раздражение отступает; её присутствие будто и не волнует его больше. Малфой подходит к столу, который заполнен ингредиентами, подготовленными Гермионой.

Долго и тщательно она чистила, измельчала, давила, растирала, раскладывала всё на маленькие кучки, чтобы было быстрее и эффективнее.

Её пальцы устали.

— Ты хочешь сделать противоожоговую мазь и противоядие?

— От магических ядов, да, — Гермиона кивает. — От обычных я уже сварила.

— Хм, впечатляет.

Она изумлённо смотрит на него, удивившись тому, что похоже на комплимент или восхищение, но Малфой уже склоняется над столом и принимается методичными движениями толочь скарабеев.

— Жала веретенницы на полке у тебя над головой, — коротко говорит Гермиона.

Он лишь кивает, так и не смотря на неё.

Драко Малфой легко и непринуждённо становится частью её процесса.

Гермиона не удивлена, что он хороший зельевар, скорее, поражена, что он не спорит с её решениями, не комментирует её действия и не пытается делать всё по-своему. Они работают сообща в тишине, которую можно назвать комфортной.

Так проходит около получаса.

Закончив с основными действиями в рецепте противоядия, Малфой потягивается, разминая спину, и вдруг говорит:

— Он вернул его на место.

Гермиона, сбитая с толку, замирает и поворачивается к нему, чуть не вылив слишком много слизи флоббер-червя в мутно-коричневую жидкость.

— Кто и кого?

— Люциус, — коротко говорит Малфой. — Портрет.

Он поднимает руку и медленно почёсывает подбородок, пока Гермиона ощущает, как её грудь и горло сжимаются от неожиданности.

— Что это значит?

Голос звучит на тон выше, чем обычно, и под конец слегка срывается.

— Я без понятия, так сказал Лорд.

— Ты говоришь, что Тёмный Лорд вернул свой крестраж?

Малфой пожимает плечами:

— Я слышал лишь обрывки, Грейнджер, мне нечего вам рассказать. Лорд сказал вернуть портрет на место, а отец ничего не уточнял.

— И, конечно, ты не знаешь, куда он именно его забрал.

— Знал — был бы в другом настроении.

— Справедливо, — Гермиона грустно улыбается уголками губ.

Склонившись над одним из котлов, Малфой неспешно помешивает его то по часовой, то против. Знакомая морщина прорезает его лоб.

— Снейп рассказывал мне о других крестражах, и это выглядит очень странным, что Лорд отослал этот подальше от себя.

— Я бы сказала, что в этом нет никакого смысла, но ты однажды уже обратил моё внимание, что искать смысл в происходящем — это глупое дело.

Он задумчиво сдвигает брови на мгновение, а после вдруг слегка улыбается.

— Но ты всё равно пытаешься руководствоваться логикой.

Гермиона заканчивает с ещё одним зельем и, наложив охлаждающие чары, левитирует котёл к стене. После этого она замирает, обхватив себя одной рукой за талию, и лишь костяшки второй руки постукивают по подбородку, пока Гермиона думает.

— Возможно, ваше поместье не было безопасным местом для него. Там ведь немало людей. И немало других портретов, я так подозреваю.

На мгновение возведя глаза к потолку, Малфой проговаривает:

— Портретов много, но я не слышал, чтобы кто-то говорил о ещё одном, — он отрешенно хмыкает. — Я попробую узнать больше.

Гермиона кивает и вдруг чувствует дрожь, скользнувшую вдоль позвоночника, когда до неё доходит одна простая, банальная и очевидная мысль.

— Но если портрет был в поместье, его должен был видеть хоть кто-то. Новые картины встраиваются в существующие системы, и если бы появился новый персонаж — другие должны были бы об этом знать, — Слова опережают мысли, пока Гермиона тараторит. Она неожиданно ахает: — Если только этот портрет магический.