Цена памяти

Глупое, наивное сердце пропускает удар, когда Малфой склоняется к ней, вжимаясь влажным лбом в плечо — Гермиона быстрым движением успевает поправить светлую прядь, торчащую куда-то в сторону, — и, перевернувшись, скатывается с неё. Его руки произвольно проходятся по её телу, будто обещая вернуться.

Гермиона и Драко застывают бок о бок и тяжёло дышат.

Они оба так ничего не говорят, и, наверное, это к лучшему, думает Гермиона.

Ведь все слова, которые они могут произнести, скорее всего лишь разрушат этот момент.

Гермиона же не хочет ничего менять и тем более рушить.

Это мгновение, которое ей удаётся урвать у войны. И Гермиона смакует его с тем наслаждением, с которым только может.

***

Возможно, ей стоило поменять подход к Малфою, ведь с ним Гермиона постоянно делала всё противоположно собственным намерениям.

Она хотела перестать сочувствовать — и всё больше симпатизировала.

Пыталась дать ему пространство — и сама же ограничивала своими вопросами.

Хотела проявить понимание, но начинала вести себя как эгоистка.

Она старалась больше прислушиваться к нему, но чуть не потеряла его доверие.

Она хотела дать себе передышку и не анализировать его поведение — но мысли о нём отказывались покидать её голову.

Возможно, ей стоило захотеть отношений с ним, чтобы всё не зашло так далеко.

Вероятно, ей нужно было попытаться полностью отпустить контроль над происходящим, чтобы на самом деле обрести его хотя бы частично.

Но Гермиона знает, что нет смысла обдумывать случившееся, когда время уже прошло и его не повернуть вспять. Она понимает: как раньше уже не будет.

Она сама позволила этому случиться, подтолкнув события.

И только время покажет, должна ли она радоваться или сожалеть о том, что получила в итоге.

========== 15. Пятнадцатая глава ==========

Гермиона просыпается с рукой Драко Малфоя, перекинутой через её талию.

Снаружи едва-едва светает, и комната медленно наполняется воздушным сиянием. Лучи скользят по стенам, порождая расплывчатые пятна. Август медленно уступает осени, и та, нарушая уединение, заглядывает в окно.

Гермиона пару раз моргает и разглядывает пылинки, лениво переливающиеся на свету.

Ей спокойно от окружающей тишины, от привычной обстановки, от присутствия Малфоя рядом.

Она медленно поворачивается к нему лицом. Одеяло сползает, и Гермиона несколько секунд смотрит на чётко очерченную метку, которая темнеет на бледной коже. Гермиона медленно протягивает руку и кончиками пальцев скользит по предплечью Драко, задумчиво обводя рисунок.

Всевозможные вопросы привычно всплывают в голове, но в этот раз Гермиона задвигает их подальше, решив хотя бы в это призрачное мгновение не предаваться анализу ситуации.

В этот раз Малфой не сбегает, не прячется и не отстраняется.

Они оба отпускают себя.

***

Гермиона возвращается в Паучий тупик через день.

С Малфоя будто спадает защитный слой.

Он, расслабившись, сидит на диване и рассказывает ей про какие-то мелкие нападения, неважные планы и бесполезных людей.

Они не говорят о портрете и других крестражах, не упоминают убийств и пыток, не спорят о смыслах. В этот раз их разговор похож на дружескую беседу, на ленивый обмен репликами. Их бёдра слегка соприкасаются, он пару раз задевает её руками, когда особенно сильно жестикулирует, и они смотрят друг на друга будто больше, чем за всю жизнь до этого.

Гермиона изучает и запоминает Драко, и ей кажется, что он делает с ней то же.

Его лицо спокойно и немного задумчиво. Лишь когда они прощаются, Малфой хмурится и, на мгновение сжав её ладонь, коротко говорит:

— Приходи завтра.

И Гермиона приходит.

***

Гарри и Рон пока так ничего и не нашли.

Гермиона отправляет им патронус и сообщает всю новую информацию про крестраж.

Несколько деревень так разрушены, что вернуть портрет туда — то же самое, что положить его в кучу золы среди обломков. В других местах слишком много свидетелей, и Гермионе не верится, что Волдеморт решил бы оставить свой крестраж на видном месте.

Она передаёт свои мысли друзьям, надеясь, что информация сузит круг и Гарри с Роном смогут что-нибудь обнаружить.

Впрочем, возможно, новые детали лишь скорее приведут к тому, что они поставят свою жизнь под угрозу.

Гермиона старается не думать об этом.

Вместо этого всё свободное время она пытается понять Тёмного Лорда и размышляет, чей портрет он мог бы использовать и зачем было возвращать его обратно.

Это кажется очень недальновидным решением.

Гермиона долго обсуждает это с Кингсли, но они не могут придумать ни одной подходящей версии.

***

Гермиона остаётся в тупике практически через день.

Иногда они с Малфоем подолгу разговаривают, иногда просто засыпают рядом, ещё трижды — занимаются сексом.

Эта странная пограничная рутина засасывает Гермиону быстро и бесповоротно: сражения, вылазки, планирования операций, бессонные ночи рядом с ранеными или над котлами с зельями, потери и небольшие, но уверенные победы смешиваются с пикировками с Малфоем, его усмешками, раздражающими комментариями, раскрытыми секретами, томными поцелуями и спокойными снами.

Засыпая рядом с ним, Гермиона иногда думает, что как-нибудь они проснутся — а войны больше не будет.

Но она всегда есть.

***

Малфой дочитывает книгу.

— Как вы уничтожили их? — спрашивает он в один из дней и, уловив непонимающий взгляд Гермионы, уточняет: — Крестражи. Как вы уничтожили их? Диадема сгорела в адском пламени, но что насчёт остальных?

— Дневник и чаша — клыками василиска. Остальные — мечом Гриффиндора. Но технически он тоже пропитан ядом.

Малфой слегка приподнимает бровь.

— Интересный набор, — он хмыкает и уточняет: — И у вас есть что-то из этого?

— Клыки остались на Гриммо и у Макгонагалл. Меч Гриффиндора забрали Гарри и Рон. На случай если они найдут крестраж — чтобы они сразу могли его уничтожить.

Глаза Малфоя округляются, и изумление затапливает его лицо. Он издаёт невнятный смешок и иронично спрашивает:

— О, то есть они таскают с собой ценнейшую реликвию? Логично.

Гермиона слегка краснеет.

— Это лучший вариант, который у нас был.