Цена твоего прощения

– Амиран, что ты говоришь? Ты же любишь сына, это видно!
– возмутилась я.

– Люблю. Но и мои слова, правда. Когда ты разложила нам, двум идиотам, про то, что каша вдруг начала горчить, хотя все продукты хорошие, и ты её пробовала во время приготовления, первая мысль, что пришла в голову, что что-то туда подсыпали. И раз до сегодняшнего утра всё было нормально, значит, что-то изменилось именно сегодня. Когда ты сказала, что сегодня неожиданно в гости пришла Инга, мы побежали в дом. И вовремя. Ещё бы минут десять, и она бы уехала. У неё оказывается и путевка на отдых, на острова была. Мы её хорошо тряханули, говно полилось, только успевай отчерпывать. Она уже очень давно подсыпала сыну в еду препарат, который ей давал наш брат Расим.

– Что? Но ведь Арлан его родной племянник!
– в чудовищность этого поступка было сложно поверить.

– Кара, ты ведь поняла, что Расим из тех, кто живёт под кайфом?
– задал вопрос Тайгир.

– Подозревала, да и твои слова тогда о его состоянии косвенно подтверждали эту мысль.
– Честно ответила я.

– Из старших детей отца, он был самым трусливым, но и самым изворотливым. Отец ему власти не давал, да ему и не светило ничего. Отец его больше терпел, признавал через силу.
– Продолжал Амиран.
– А ему хотелось. Власти, денег, ощутить собственную значимость! Когда мы приехали сегодня в его берлогу... Он уже подыхал от передоза. Поэтому говорил много, без всякого давления. Он гордился собой. Тем, что его оценили, а вот отца убрали. И всех, как он сказал, выродков нашего отца. Он знал. Понимаешь? Знал о том взрыве. Именно он помог провести особую смесь на территорию поселка, именно он прикрывал грузчиков, что закатывали эти бочки в подвалы домов. Именно он провёл под видом сантехников тех, кто за полдня до приезда всех на место, установили взрывные устройства. И потом... Он долго и методично убирал тех, кто стоял между ним и безграничной властью. У этого шакальего выродка руки по плечи в братской крови. Он помогал убийце отца. Жаль сдох с@ка!

Мужчина залпом допил свой чай. Немного помолчал, справляясь с болью и гневом.

– Ему мешали только мы трое. Начать он решил с моего сына.
– Амиран подошёл с снова обняв, поцеловал меня в макушку.
– Ты появилась в последний момент и спасла. Как ангел-хранитель, в которого многие верят.

– Сначала вы спасли меня и моих детей. От моего решения и от...
– начала я, но голос перехватило.

– Не надо, не вспоминай о них. Они тебя не достойны. Ни тебя, ни того, что бы ты о них помнила.

– Завтра, значит дома?
– уточнила план действий.

– Нет, почему? Ты едешь на осмотр, иначе нас Алина обоих сожрёт. Пока ты занята, Арлан тоже пройдет обследование, а потом вы едете домой.
– Расписал мне мой завтрашний день Тайгир. – Охрана будет усиленная, так что не удивляйся, возможно, придется немного подождать, пока обследование у Ара закончится. Потом домой.

– А вы?
– судя по тому, что мне сейчас описали, их не будет целый день.

– Мы на похороны.
– Явно хотел сплюнуть Амиран.
– Я этому чмырю лично в рот запихну кусок свиного жира, чтоб о нем даже бог не вспомнил!

Спорить и просить предоставить решение о душе Расима богу, я не стала. Не знаю, смогла бы я простить покушение на своего ребенка. Смогу ли когда-нибудь? Сейчас я однозначно говорю, нет.

Прием у Алины Андреевны прошел как обычно, она предупредила, что по срокам дети скоро должны зашевелиться, чем очень сильно меня обрадовала. Подождала немного Арлана на площадке перед центром, мы поехали домой.

Жизнь потихоньку набивала новую колею. Мальчик мужественно проходил процедуры, которые должны были помочь окончательно избавиться от остатков препарата, которым его травили, из организма, я ждала, когда смогу ощутить первые шевеления своих деток. Надеясь, что они окончательно затмят для меня воспоминания об их отце и его предательстве, и подлости Дамиры.

Пока однажды вечером, недели две спустя после похорон Расима, на телефон не пришло сообщение от Амирана.

– " В клубе Агиров. Ищет тебя. Поговоришь с ним?"- писал брат.

– "Нет" - ответила я.

Всё, что я из последних сил сдерживала все эти полтора месяца, прорвалось наружу горькими рыданиями. Последняя надежда, что он не знал о судьбе, которую нам, мне и детям, хотела устроить его мать, умерла.

Если бы он не знал, разве бы он приехал искать меня в "клуб"?

Глава 30.

Сабир.

Дни похожи один на другой. Серые, пустые и не нужные. Как и я сам. Выкинуть Киру из головы и из сердца не получается. Она настолько быстро и полно вошла в мою жизнь, что сейчас, за что бы я ни брался, в мыслях мелькали воспоминания о предавшей меня жене.

Или нет? Она же не дура, сама предлагать проверку на отцовство, если была бы у нее хоть капля сомнений, кто отец? Но тогда почему струсила и сбежала? Чего тогда испугалась?

 В голове без конца по кругу мысль, что когда бы она могла с кем-то встречаться, если всё время была со мной или под охраной? Только если это кто-то из своих. Но кто? Влад, Измаил? Нет. Один только появился, второй не предаст. Если уж во Владе сомневаться, тогда и самого себя нужно подозревать.

А если она не была беременна? Ну, говорят же, что тест может показать беременность, если там какая-то болячка развивается, в организме. Или ошибка. Но это один тест мог ошибиться, но не восемь же?

И каждый день, все эти мысли бегали по кругу. И лучше бы мне вот вообще этого всего не знать. Сам себе я мог признаться, что предпочёл бы не знать об измене, и что ребёнок не от меня.

Принимать новую реальность, после ухода жены, не было сил. Всё внутри вставало на дыбы. Я до сих пор не мог заставить себя уехать от деда с матерью и вернуться в свой дом. Да и...

С момента возвращения деда от Зафара в доме словно собираются грозовые тучи. Увидев меня, он с радостной улыбкой спросил:

– А где же Кирочка?
– моя жена всегда была для него долгожданным и желанным гостем, когда приезжали, её он обнимал, даже вперёд меня.

– Дед, Кира решила уйти.
– Не стал тогда вдаваться в подробности.
– У неё другой мужчина.

Дед долго не мог принять мой ответ, а я не хотел поднимать все эти подробности. Дед прислушался, даже стены дома не могли полностью скрыть звуки. Ещё одна головная боль. Князь уже второй день выл. Не скулил, не лаял, а именно выл, надсадно, болезненно, заставляя сердце тревожно сжиматься.

– Совсем сдурел пёс на старости лет, никак не заткнется. Видно нужно усыплять.
– Сказала мать.

– Дамира!
– резко и грубо одернул мать дед.
– Ты забываешься! Ты распоряжаешься в моём доме, но не в жизни. И ты здесь не хозяйка. Только я решаю, что и как здесь будет, и по каким порядкам в этом доме живут. Кого не устраивает, может уходить в свой дом!

Не успев толком вернуться, дед пошёл на псарню.

– Мам...
– Мать еле сдерживала слёзы обиды, от резких слов деда.