Цена твоего прощения

Что? В чем дело, зачем? Я не понимаю вообще ничего, пытаюсь вглядеться в её лицо и замечаю блеск фольги. Приподнимаю край подушки. В руке Киры сжат блистер с хорошо известным мне названием.

 Какого хрена? Зачем? Я всё готов ради неё сделать только скажи, намекни просто. А она спит с этой дрянью! Да не дай бог каким-нибудь образом эта отрава попадет в пищу или в воду!

Кира просыпается от моего вопроса, и я вижу, что тот срыв, о котором говорила врач, вот он. Наступил. После её слов о том, что это её единственная защита, я окидываю комнату другим взглядом. У двери какие-то городушки. Но при попытке открыть комнату грохот будет стоять такой, что мертвого подымет. Окно закрыто, видимо, чтобы в него не пролезли. Сама так одета, чтобы выиграть время, если нападут.

– Чего ты боишься? Кто тебя может обидеть в нашем доме?
– рычу на неё, не от злости даже, а от собственного бессилия и страха.

Моя жена, чего-то боится, боится настолько, что не выходит из комнаты, не открывает окна и ждёт нападения каждую минуту. Но настолько мне не верит и не доверяет, что мне этого не говорит. Её защита, это вот эти гребанные таблетки. Таблетки! А не я!

– Кто? Ты издеваешься?
– смотрит она на меня так, словно я действительно над ней насмехаюсь.
– Люди, которые мне с первого дня угрожают изнасилованием, которые решали "нагнуть" ли меня прям в том кабинете, где нашли или сначала тебе показать, которые вытащили меня в чём была из этого дома и отвезли в притон, демонстративно ходят под окнами и вокруг дома, а ты меня спрашиваешь чего я боюсь? Я каждую минуту жду, что они ворвутся в эту комнату! Судя по их довольным рожам, ты прекрасно в курсе их планов и действий.

– Чего? Ты почему молчала про это всё?
– рычу, чувствуя, как глаза застилает кровавой пеленой.

 Какой же с@ка дебил! Долбо@б конченный! Даже ни разу не уточнил, а кто отвозил Киру. Понятно, что мать и по её приказу, но кто! Тупорылый муд@к!

– А ты не знал? Или думал я сама туда поехала? От радости не успев обуться?
– не верит, ни единому слову не верит, ну, вот как можно быть таким идиотом.

– Кира, почему ты раньше ничего не сказала, о том, что они планировали сделать? Что не просто схватили и притащили ко мне?
– прекрасно понимаю, о ком идёт речь.
– Я клянусь тебе, богом, кровью, чем скажешь, я не знал!

– И того что твои охранники потом приходили в клуб Амирана и искали меня там, очень настойчиво расспрашивая обо мне и где меня можно найти, тоже не знаешь? Тебе рассказать с какой целью я им понадобилась, или сам догадаешься?
– выпаливает она, вижу слёзы застывшие в её глазах, чувствую тот страх который она переживала с того момента, как увидела этих двух возле крыльца и не выдерживаю, притягиваю её к себе.
– Пусти!

Она пытается вырваться, слёзы проливаются градом по щекам, маленькие кулачки лупят меня по плечам и спине. А я только крепче её прижимаю. Пускай. Пусть бьёт, ей сейчас это важнее и нужнее всех слов на свете. Потихоньку она успокаивается, только редкие всхлипы раздаются в тишине.

– Шрам откуда?
– спрашиваю её про тонкую полоску, почти у самых волос, которую заметил ещё на росписи.

– Слишком медленно садилась в машину.
– Отвечает она.

Подхватываю её на руки и несу в свою комнату, где моя жена должна была быть ещё в ноябре! Просто рву на ней все эти тряпки, пуговицы летят в разные стороны.

– Что ты делаешь?
– от удивления она даже всхлипывать перестаёт.

– Прекращаю твои издевательства над собой и нашим ребёнком. Снимай эти обрывки. И бельё тоже!
– отвечаю ей.

– Ззачем?
– вытараскивает она глаза. Не понимает, что происходит, но хоть не испугалась.

– Кирра, не зли!
– достаю из шкафа свою футболку, которая ей с успехом заменяет ночную рубашку, и одеваю на неё. Укладываю её в свою постель, а сам задвигаю тяжёлый комод так, чтобы он полностью перекрывал межкомнатную дверь.

– Эта дверь открывается только из этой комнаты, но чтоб тебе было спокойнее, пусть будет так.
– Поясняю свои действия, все никак не перестающей удивляться жене и достаю телефон.
– Влад, бери десяток парней из особых и бегом сюда, пятерых ставишь под окно моей комнаты, с остальными в дом.

Ставлю Влада с парнями и приказываю, чтобы близко к комнате никто не подходил, все, что попросит Кира, чтобы тут же приносили. Мало ли, воды понадобиться. Сам иду в общежитие бойцов.

– Шасим где?
– спрашиваю первого попавшегося.

– В зале.
– Отвечают мне.

 Отлично. Замечательное место, чтобы порвать осмелившегося раззявить пасть на моё муд@ка. В зале Шасим не один, с ним его вечный приятель и напарник, который был с ним и в том офисе. В углу лупит грушу Измаил. Мне всё равно, у меня другая цель.

Эти двое понимают, зачем я пришёл, без всяких слов. Напарник Шасима попытался прорваться мимо меня, мой кулак настигает его, прилетев ему в висок. От силы удара его заносит и, не устояв на ногах, он падает на собранную кем-то штангу. Громкий хруст лучше слов говорит о том, что он уже никуда не убежит.

Шасим такой глупости на делает, стоит и ухмыляется, сжимая в руке ствол. Вскинуть руку он не успевает. Я выламываю её в обратную сторону. Но даже воя от боли, Шасим пытается сопротивляться. В его ладонь из рукава скользит нож, который я выбиваю ударом ноги. И придавив пальцы к полу, ударом второй ноги, ломаю ему и вторую руку.

– Это за то, что осмелился протянуть руки к моей жене!
– говорю ему холодно, хотя в душе бушует желание превратить его в фарш.

– Жене.
– Смеётся он. – Интересно, носился бы ты с ней так, если бы мы её отымели в том кабинете, где нашли, а не потащили бы к тебе?

– Открою тебе тайну.
– Говорю ему после двух ударов в лицо.
– В тот вечер, я пошел вас искать и не дошел буквально десятка шагов до того кабинета, когда открылась дверь, и вы направились в кабинет крысятника. Реши вы напасть на Киру, я услышал бы шум борьбы. И вся разница в этих двух сценариях заключается в том, что вы бы сдохли там и тогда, а не сейчас. А жену мне пришлось бы нести до раковины на руках.

После этого я несколько раз пнул тварь упавшую на колени, еще, когда я ему сломал первую руку. Хруст его рёбер был музыкой для моих ушей.

– Я предупреждал, что порву пасть любому, кто осмелится раззявить рот на моё?
– я зажал половину его лица одной рукой, а второй разжал челюсть, которую он пытался удержать на месте.

 Перехватив руками верхнюю и нижнюю челюсть, я просто вырвал ему нижнюю челюсть. Скулящий, просто скулящий кусок мяса с переломанными костями. Подняв его же ствол, выстрелил в залитый кровью лоб.

– Убрать это дерьмо. И так, чтобы жена даже при всей её внимательности ничего не заметила.
– Кинул тем, кто столпился в дверях.

Сожаления, кстати, на лицах не увидел. Шасима и его дружка не любили среди бойцов, но на грязную работу они годились.

– А ты уже закончил?
– спрашивает за моей спиной Измаил.

– А есть ещё с кем?
– смотрю на него, пытаясь понять он к этой истории, каким боком.

– Я искал твою жену в клубе Тахмировых примерно неделю спустя после ее исчезновения.
– Вдруг выдает он.