Цена жизни

– Они пришли помочь перерожденным дочерям Махарат познать любовь, – оскалился Дахот.

– О, какие хорошие люди!

Таня отчетливо услышала, как Ингварр ругнулся. Что означали слова хранителя, Таня окончательно поняла только вечером, когда в лагерь пришли обнаженные девушки с едва намечающимися зачатками крыльев.

Волшебница спешно удалилась в чащу, чтобы даже косвенно не участвовать в вакханалии. И чем дальше она удалялась, тем отчетливее слышала чей-то плач. Надеясь, что в волшебном лесу её не прибьют, Таня отправилась на звук и наткнулась на плачущую Махарат.

Таня осторожно приблизилась к искренне страдающему алому цветку.

– Что тебе надо, двуногая тварь?! – заметила её Махарат.

Вместо ответа, Таня вскарабкалась по корням и лепесткам к гуманоидной форме Махарат, слишком удивленной от наглости человека, чтобы как-то воспрепятствовать его продвижению.

– Вы старейшая из хранителей и не подчиняетесь совету леса, – заговорила Таня. – Ответьте мне хотя бы вы. Кто я для леса?

– Вторая Цахира, – зло ответила Махарат.

Татьяна едва не свалилась с лепестка.

– Значит… меня домой никто не пустит, – потерянно проговорила Таня.

Махарат засмеялась. И это выглядело жутко, учитывая, что вместо неё смеялся мертвый человек.

– Они тебя бояться, как я боялась Цахиру. Ты – перемены, начало нового перерождения.

– Да какие я могу принести перемены? Я всего лишь человек!

– Цахира была такой же двуногой тварью, как и ты. Но после перерождения она изменилась, стала иной. А вслед за ней… все наши дети менялись, перерождались. Бежали разбавлять кровь с этими… каменными, – она презрительно махнула корнями. – Тогда же появились среди нас презренные мужчины.

Её корни и лепестки поникли.

– Я не могу принять выбор леса, но в одном Олаха права. Они по-прежнему наши дети, – один корешок погладил Таню по голове. – Лес чувствует, лес знает, лес помнит… я тоже помню. Нужна новая перемена, чтобы противостоять набравшим силу врагам…

– Я не хочу в этом участвовать! Я всего лишь хочу домой! Понимаете?! Дома меня ждёт семья!

– Разбавь кровь этих трусов и тебя отпустят домой! Они не хотят перемен через тебя, потому что бояться! Но твой ребёнок… это другое…

– Махарат, вы – мать и должны меня понять! Вам же не нравится то, что происходит! – она указала в сторону лагеря. – Как я могу пойти на такую сделку?! Я не желаю разбавлять кровь с Иро! Он мне омерзителен!

Лепестки старой матери леса еще больше поникли. Она понимала.

– Махарат…они не отпустят меня домой, пока я не разбавлю их кровь. Даже если мне удаться сделать прыжок домой, они вернут меня обратно. Они заставят меня согласиться.

– Ты предлагаешь мне пойти против воли леса, двуногая тварь.

– Я предлагаю пойти против совета! – сжала кулаки Таня. – Лес желает перемен через меня, иначе я бы не была носителем его силы! Это совет идет против воли леса!

Махарат прищурилась и задумчиво пошевелила корнями.

– Что ты хочешь?

– Оборвите мост и оградите меня от хранителей! Если я не нужна им, пускай отпустят домой!

– Оставить тебя без защиты леса?

– Почему же без защиты? Не сомневаюсь, что в своё время вы немало победили врагов.

– А ты дерзка для двуногой!

Неожиданно для себя Таня обняла Махарат.

– Молю, помогите мне. Защитите от совета и от хранителей. Не позволяйте им откупаться от леса такой грязной ценой.

Корни и лепестки обвили Таню. Это и было немым ответом на её просьбу».

Хохот Эфо был до неприличия громким и внезапным. Он смеялся минут пять, и Кате никак не удавалось его ни о чем спросить, потому что хранителя заново захватывал приступ смеха.

«Ты читай-читай», – сказал Эфо, когда к нему вернулась способность говорить.

– Из этого есть хоть что-то правды?

Эфо снова засмеялся и утратил способность говорить еще на несколько минут, пока не выдавил:

«Ульяна действительно несла перемены, но для нас они желанны. Цахира дала нам очень многое, не меньше дало перерождение Сохо, который был тэасом – он первым заселил подводную территорию, поэтому к перерождению Ульяны мы готовились, как к переменам к лучшему».

– Значит, не было никакой оргии. И Оля снова всё себе придумала.

«Почему не было? – окончательно успокоился хранитель. – Было. Чтобы пройти через лес Олахи живыми и невредимыми, солдаты должны были заплатить. Конечно, у людей запрет на разбавление крови с нами, но… Олаха очень красивая женщина, она всегда умела убеждать мужчин сделать так, как ей хотелось. И она выбрала самых… породистых».

– Мерзость…

«Мы должны как-то выживать и раз люди не могут сдержать собственную похоть, почему бы нам этим не воспользоваться?»

– Тебе не кажется, что это проституцией попахивает?

«Именно таким образом родился я и мой брат».

– А между собой не пробовали размножаться?

«Без объединения между собой мы не можем. Поэтому люди и тэасы для не объединенных хранителей вроде опылителей».

– Понятно, – скривилась Катя, перевернув страницу.

«Таня вернулась в лагерь под утро и застала нелицеприятные последствия оргии. Её передернуло от омерзения, и она пошла к речке, чтобы умыться. Там же повстречала Дахота, вальяжно устроившегося на дереве.

– Что? Сейчас скажешь, что я неблагодарная тварь? – рыкнула Таня, заметив его внимательный насмешливый взгляд.

– Нет, – Дахот улыбнулся, – я этого ожидал. Мне как учителю, наоборот было бы обидно, если бы ты не воспользовалась шансом попасть в милость к Махарат.

– Да неужели? – подозрительно нахмурилась Таня.

– Я люблю скандалы, а лес любит это старое удобрение. Обидеть Махарат никто не посмеет. Её нельзя обвинить в том, что она не следует воле леса, еще как следует, – он хихикнул.

– Но они не станут.

– Разумеется.

– А какая твоя позиция?

– Перемены – это хорошо, – широко улыбнулся Дахот, обнажая острые зубы в улыбке.

– Мне следует ждать… подлости?

– Тут уж я ничего сказать не могу. Совет на тебя разозлился и запретил передавать больше знания. И разговариваю я с тобой исключительно по собственному желанию.

– Хотя бы намекни.

– Просто будь осторожна и почаще обнимайся с Махарат, ты ей явно понравилась.

– К тебе я могу обращаться? Хотя бы поболтать.