Цепи его души

— Отлично. Тогда прекращай волноваться.

— С чего ты взял, что я…

— У тебя такие же глаза, как были в театральном гардеробе. Правда тогда ты волновалась о другом.

Лучше тебе не знать, о чем я тогда волновалась. Ой, лучше не знать.

— Вот. Так уже лучше, — Эрик легко сжал мои пальцы и отпустил. — Никаких наказаний во время учебы.

Я вздохнула и улыбнулась. Точнее, попыталась.

Напряжение начинало отпускать, ком в горле тоже.

Его тепло втекало в меня сквозь переплетенные пальцы, растворяя все страхи и все сомнения. Растворилась даже горькая темная злость, злость на этого страшного человека, оставшегося в его прошлом. Даже когда Эрик отпустил мою руку, чтобы повернуть на мост, злость не вернулась.

И к счастью.

Пусть остается в прошлом, как и его отец.

А в настоящем… в настоящем я сделаю все, чтобы помочь ему об этом забыть.

Глава 10

Эрик слово сдержал, и во время занятий мы ни разу не возвращались к теме, которая не давала мне покоя вот уже несколько дней. Мы не только не говорили о наказаниях и о подчинении, он даже ни разу не попытался меня приобнять, взять за руку или еще как бы то ни было обозначить наши с ним отношения. Эрик действительно превратился в учителя, объясняющего теорию магии. Если поначалу это казалось немного странным, то потом я полностью погрузилась в учебу и забыла обо всем. Потому что мир магии оказался невероятен.

Сама магия концентрировалась в человеке, но поскольку каждая сила имела под собой ту или иную основу (стихию, исцеление, жизнь или смерть), маги становились сильнее вблизи определенных мест. Так, например, магия жизни в городе ослабевала из-за того, что города закованы в камень и удалены от природы. Обратиться к смерти проще всего было в местах массовых захоронений или в непосредственной близости от них, либо от умершего человека (там, где грань особенно истончалась). Строгой зависимости от такой дополнительной подпитки не было, то есть источником магии являлся сам человек, но огненному магу было гораздо проще что-нибудь поджечь рядом с полыхающим костром, факелом или свечой, на это уходило значительно меньше сил.

Магия жизни действительно была самой светлой изо всех, она даже ощущалась как легкое тепло внутри. Мягкое, согревающее, как весеннее солнце. Из того, что рассказывал Эрик, я поняла, что у каждой магии есть свои внутренние ощущения. Магия смерти — холод, пустота и тьма. Магия огня — жар, иногда раскаляющий так, что становится трудно дышать. Воды — прохлада, свежесть, туманные нити под пальцами. Он говорил так много, и так интересно, что временами я сама забывала дышать. И даже записывать.

Только когда слышала легкое покашливание, возвращалась к лежащим передо мной листам бумаги. Эрик сказал, что забрать с собой я смогу любую книгу, какую пожелаю, но по сжатым материалам вспоминать и разбираться будет гораздо проще. Если честно, я в этом ни минуты не сомневалась: информации было столько, что уже к концу нашего занятия я чувствовала себя ходячей энциклопедией по основам магии.

— На сегодня все, — произнес он, и я уставилась на шесть с половиной исписанных моим не сказать что крупным почерком листов. — Пусть уложится в голове, а завтра разберем основы безопасности перед практикой.

— Перед практикой? Но ты же сказал…

— Я передумал. Хочу, чтобы ты чувствовала магию с самого начала.

Если это будет так, как с цветами, то я не возражаю. Воспоминания-ощущения уже немного стерлись, но это мягкое, окутывающее ладони тепло, текущее из груди, по-прежнему отзывалось внутри едва уловимым зовом. Зато теперь становилось понятно, почему я так хорошо чувствовала себя в поместье под Фартоном, в парках, у моря. И почему дог ее светлости не отходил от меня, пока герцогиня его не отозвала.

Воспоминания накатили не вовремя, стирая улыбку.

— Что случилось, Шарлотта?

Эрик опустился на подлокотник дивана, глядя мне в глаза. Можно было уйти от ответа, сослаться на усталость, но сегодня он раскрыл о себе слишком многое. Да и к чему молчать, если эти чувства все равно не дадут мне покоя. Сколько бы я ни старалась, рано или поздно придется с ними справляться.

— Я подумала о леди Ребекке. О том, что она моя мать, но я не чувствую ничего по отношению к ней.

Эрик нахмурился.

— Ничего, кроме желания никогда больше ее не видеть.

— После того, что случилось, это нормально.

— Не знаю. Не уверена. Она меня вырастила, дала мне крышу над головой… не бросила, хотя могла бы. Не отдала в приют.

— Иной раз лучше оказаться в приюте.

— Ты так говоришь, потому что никогда там не был.

— Зато там была моя сводная сестра. Смотри, — Эрик стремительно поднялся, выдернул меня из кресла и взмахнул рукой.

Портьеры разошлись в сторону, и я увидела, что за окнами валит густой снег. Казалось невозможным поверить в то, что на улице вместо промозглой колючей сырости, при воспоминаниях о которой даже сейчас хотелось зябко поежиться, настоящая зимняя сказка.

— Откуда ты…

— Я его чувствую.

— Снег?!

— Разумеется. Снег — это вода.

— Но твоя магия…

— Я просто чувствую все, что связано с водой. А управлять этим могу исключительно с помощью магии искажений.

— Не понимаю…

— Например, вот так.

На нос упала снежинка. Одна, другая, третья… Четвертая прилепилась на лоб, пятая на щеку. Прежде чем успела понять, что произошло, рядом вздохнула зима и на нас посыпался густой снег. Подняла голову, и увидела, что сквозь изумрудное сияние в библиотеку летят белые искры. Невольно залюбовалась такой красотой, даже подставила руку, собирая их в ладонь.

Они покалывали пальцы мягким холодом и тут же таяли, а потом Эрик неожиданно притянул меня к себе. Его губы накрыли мои: легко и нежно, едва уловимой лаской. Поцелуй вышел удивительно коротким, настолько, что когда он прекратился вместе со снегом, широко распахнула глаза.

— Уже поздно. Отвезу тебя домой, — невозмутимо заявил Эрик и отстранился.

Мне оставалось только хлопать глазами и пытаться понять, что это только что было. И было ли вообще? Скажешь кому, что целовалась под снегопадом в библиотеке, не поверят же. В лучшем случае не поверят, а в худшем отправят куда-нибудь поправить здоровье. Не думаю, что многие на такое способны.

Пока мы собирались (точнее, собиралась я, а у него книги просто разлетались по полкам), я просто не могла на него не смотреть.

Как он управляется с магией!

Это же просто волшебство какое-то, как бы странно это ни звучало.

Но... почему он так быстро прервал поцелуй?

Комнату согревал артефакт, лежащий в самом центре. По форме он напоминал выпуклый диск, излучающий солнечный свет, вот только расходящееся от него тепло духоты не создавало. В кои-то веки мне не пришлось тереть мокрые волосы полотенцем до сухих спутанных прядей (решение искупаться пришло внезапно, когда я очутилась в небольшой, но очень уютной ванной). В этом доме все было небольшое и уютное, не в пример холодному роскошному особняку Эрика в Дэрнсе. Вчера мне было не до того, но сегодня я поняла, что этот дом действительно мог бы стать мне домом.