Цепи его души

Вот только почему он от них не избавился? Хороший целитель и дорогое зелье способно вывести любой, даже самый застарелый шрам. У леди Ребекки был такой на запястье: глубокий, пересекающий его наискось с оплавленными краями, как странный и страшный браслет. Она избавилась от него в Лигенбурге, после нескольких визитов целителя (в Фартоне не нашлось того, кто бы за него взялся), и кожа на ее руке стала гладкой и ровной, словно жуткой отметины никогда не было.

Из-за всех этих мыслей я ходила сама не своя, чуть не разлила краски на почти законченную часть фасада (хорошо хоть Ричард успел подхватить падающий стул), постоянно отвечала невпопад и думала, думала, думала… О том, что произошло ночью. О том, что я этой ночью увидела, и о том, что Эрик так и не вернулся в постель. Он оделся и опустился в кресло, стоящее у камина. Высоченное, с широкой спинкой, из-за чего я могла видеть только сгиб его локтя и пальцы, почти бесшумно постукивающие по подлокотнику.

Все это время я смотрела на него, не в силах сдвинуться с места.

Смотрела, как змеятся между пальцами изумрудные нити, то сплетающиеся в крохотный шар над его ладонью, светящийся приглушенным светом, то расплетающиеся магической проволокой. Смотрела, не зная, как к нему подойти, с чего начать разговор о том, чего знать не должна. Смотрела до тех пор, пока все-таки не провалилась в сон.

Когда я проснулась, Эрик стоял у окна, и портьеры снова были задернуты.

— Доброе утро, Шарлотта, — не оборачиваясь, произнес он. — Завтрак подадут в столовую через полчаса.

И вышел прежде, чем я успела что-то ответить.

Все наше утреннее общение продолжалось в том же ключе: короткие вежливые фразы и отстраненная учтивость. Это было настолько на него не похоже, что с каждой минутой мне все больше становилось не по себе. Эрик скрывал за маской свое лицо, но себя он не скрывал никогда. Даже образ Ормана казался более близким, чем этот холодный и учтивый незнакомец рядом со мной.

Единственное чувство, что промелькнуло в его глазах — беспокойство, когда он набрасывал на меня защитное заклинание и проверял его на прочность.

— Ты думаешь, что призрак может явиться за мной в театр? — спросила я, чтобы хоть как-то разбавить раскинувшееся между нами отчуждение.

— Не представляю. Поэтому пока он существует, вдали от меня ты будешь ходить под защитой.

— Пока он существует?

Молчание.

Я тщетно пыталась поймать его взгляд: Эрик не отводил глаз, но смотрел сквозь. Словно все, что его во мне интересовало — плетение защиты, которое сетью оседало на кожу и с серебристым мерцанием впитывалось в нее.

Я не представляла, что делают с призраками, которые тянут из людей силу. И уж тем более до конца не представляла, на что способно такое существо. Агольдэр, не призрак, поправила себя мысленно.

— Эрик, агольдэр… он же не может никого убить, правда?

Нить под его пальцами дрогнула, впервые за все утро он внимательно посмотрел мне в глаза.

— Стой смирно, Шарлотта.

Вот и все наше общение.

Несмотря на то, что Эрик отвозил меня в театр, несмотря на то, что распахнул передо мной дверцу машины и пожелал хорошего дня, это было не более чем учтивость. Эрик и учтивость, особенно такая — светски-сдержанная, очень плохо сочетались. Ну или я очень плохо его знала.

А что я, по сути, знала о нем?

Глядя сквозь отражение, поправила ленты шляпки, пусть она и сидела как-то криво. Плотнее запахнула пальто и вышла на улицу. Оглянулась в поисках мобиля Эрика, но его нигде не было, и я растерянно замерла. Стоявших поблизости экипажей тоже не наблюдалось, только мимо проехал один, скрип в стареньких рессорах заставил поморщиться.

— Шарлотта! — из дверей вылетел запыхавшийся Ричард. — Ты шарфик забыла!

— Ой… спасибо большое!

Приняла шарф из его рук и принялась расстегивать верхние пуговицы пальто.

— Давай подержу, — мужчина широко улыбнулся, подхватывая ридикюль. — Все забываю сказать, нас Гарс уже замучил, расспрашивая про твоего брата.

— Что? — переспросила растерянно, полностью погруженная в свои мысли.

Шарф никак не хотел влезать в образовавшийся треугольник, пришлось расстегивать пальто до середины и заматываться, чуть приспустив рукава.

— Наш бессменный сторож, мистер Гарс. Говорит, что он не видел твоего брата и сильно по этому поводу переживает. Скорее всего, отбежал куда-то, и теперь ест себя с потрохами. Краска…

— Где? — оглядела пальто. — Я такая растяпа сегодня.

— Сейчас.

Ричард подался ко мне и мягко коснулся пальцами щеки, потер пятнышко.

— Ну, вот и все.

— Добрый вечер, — голос Эрика раздался так резко, что я вздрогнула.

Обернулась, и Ричард вместе со мной. По правилам этикета мне стоило его представить, но я поняла, что не могу выдавить и слова. Под холодным колючим взглядом, несмотря на достаточно теплую для зимы погоду, захотелось поежиться.

— Пауль Орман, — донеслось скупое раньше, чем я все-таки вытолкнула из себя его имя. Эрик шагнул вперед и остановился рядом со мной. — Будущий муж Шарлотты.

Теперь я не выдавила бы из себя и слова при всем желании.

Судя по тому, как вытянулось лицо Ричарда, он тоже оказался слегка не готов к такой новости.

— Жених Шарлотты? — мужчина все-таки попытался разбить трескающийся под нами лед и протянул ему руку. — Ричард Фард. Признаюсь честно, горжусь знакомством с вашей невестой и искренне завидую…

— Зависть — плохое чувство, молодой человек, — он перебил ему со свойственной ему жесткой бесцеремонностью.

Руки, разумеется, в ответ не подал.

— Хорошего вечера.

Эрик перехватил мою ладонь, устраивая ее на сгибе локтя и шагнул к стоявшему чуть поодаль мобилю, я же пыталась справиться с охватившими меня чувствами. Он мог назваться кем угодно, хотя бы моим учителем (и это была бы правда!), мог вообще дождаться, пока Ричард уйдет, и только потом подойти, но он…

Почему он это сделал?

Почему сказал именно это?

Я вглядывалась в его лицо, но оно оставалось бесстрастным. Эрик распахнул передо мной дверцу, а потом так же легко ее захлопнул, не в пример вчерашней резкости. Дождалась, пока он сядет рядом, судорожно сцепила руки на платье. Мне так много надо было ему сказать, так много о том, о чем я молчала. Так много, что не хватало слов, а мысли цеплялись одна за другую и сплетались в клубки, как его магия этой ночью.

— Эрик… — начала было я, но он меня перебил.

— Можешь не благодарить, Шарлотта. Я сказал это исключительно для того, чтобы твоя репутация осталась кристально чистой.

Эрик сдавил пальцы на рычаге с такой силой, что будь под ними настоящий ястреб, его кости превратились бы в крошку. Впрочем, его ладонь тут же расслабилась, а мобиль заурчал и стремительно сорвался с места.

Раздался скрежет, и декорации начали медленно подниматься наверх. Я смотрела, как фасад здания вырастает над сценой, испытывая волнующую, приятную гордость: я принимала участие в создании этой красоты! Сегодня мы поднимали их, чтобы узнать, как декорации будут смотреться при освещении, чтобы потом дорабатывать уже в соответствии с этим. Мистер Стейдж объяснил, что такой взгляд поможет отметить и устранить все недочеты, поэтому нужно было очень внимательно осмотреть свою часть работы — сначала в общей композиции, а после акцентируя внимание именно на ней.