Цепи его души

Одну за другой раскрывая коробки с обувью, где обнаружились и зимние теплые ботинки, которых у меня никогда не было, и множество самых разных туфель, решила надеть изящные туфельки кремового цвета на невысоком каблуке. Таких у меня тоже никогда не было, да что там, ничего из того, что сейчас находилось в этой комнате, у меня никогда не было.

Даже возможности почувствовать себя такой яркой.

Замерла напротив зеркала, с удивлением отмечая, как преобразилось лицо: глаза стали выразительнее, даже волосы, кажется, разгорелись ярче. Покусывая губы, я смотрела на свое отражение, прикидывая, как бы подтянуть лиф повыше. За счет формы он не делал акцент на ложбинке между грудей, но она все равно казалась мне слишком открытой. Такое можно надевать на балы или в театр, и то рекомендовалось прикрывать газовым шарфиком. Плечи и рукава, правда, здесь были полностью закрыты, и в целом фасон был достаточно скромным, если бы не вот это… декольте.

Вздохнула, опустила взгляд и наткнулась на валяющиеся на ковре лоскутки.

Наткнулась и с трудом удержалась, чтобы не сорвать с себя новое платье: грубо, не заботясь о его состоянии. Обрывки уничтоженного магией платья у моих ног почему-то напомнили мою жизнь. Буквально. Это платье и было моей жизнью, которую Эрик уничтожил, даже не спросив о том, дорого ли оно мне. Дороги ли мне связанные с ним чувства и воспоминания, мгновения, которые я пережила, собираясь в музей к мистеру Ваттингу, или на выставку, или… на встречу с Ирвином. Пальцы непроизвольно потянулись к волосам, коснулись ленты.

— Мисс Шарлотта, — тихий голос заглянувшей в комнату Сюин заставил вздрогнуть и обернуться. — Пауль просил проводить вас в столовую.

Боится, что убегу?

Вслух я не стала этого говорить, я вообще ничего не стала говорить, просто последовала за ней. Мы вместе спустились по лестнице, и в холле свернули направо. Если правильно помню, столовых здесь три, и мы сейчас наверняка идем в ту, что предназначена для гостей? Прежде чем я успела задать вопрос, Сюин уже распахнула передо мной дверь.

— Пожалуйста, устраивайтесь удобнее, — произнесла иньфаянка и вышла.

Оставив меня в Красной столовой, той самой, где на потолке изображен иероглиф опасности. Сейчас, вечером, она полностью преобразилась: вытянутые узорчатые фонарики отбрасывали причудливые тени, из-за чего картины на стенах оживали. У подножия горы появились люди и дома (за счет вырезок в необычных светильниках). Над вершинами поднималось солнце, на которое падал свет, и оно полыхало золотым огнем. Смотреть на него было почти больно, даже темная гладь озер искрилась бликами рассвета.

От такой красоты я замерла, позабыв о блюдах, источавших аромат даже под крышками, но долго мое оцепенение не продлилось. Открылась дверь, и в столовую впорхнула Эмма. А следом за ней вошли Эрик с Камиллой.

Сначала я обратила внимание на то, что ее рука лежит на сгибе его локтя, и только потом — на нее саму. И это себя я называла яркой? По сравнению с этой женщиной я напоминала полевой цветок рядом с только что распустившейся садовой розой. Алое платье с открытыми плечами подчеркивало светлую кожу и хрупкость (Камилла действительно была удивительно хрупкой). Пышная грудь и чувственные черты лица притягивали внимание на контрасте, и в этот момент я поняла, насколько я ошибалась. Таких женщин не просто пишут, по ним сходят с ума.

Взгляд ее скользнул по мне, не то оценивая, не то изучая, а потом задержался за моей спиной.

— Всевидящий, Эрик! — воскликнула она на энгерийском, а потом рассмеялась. — Ты не мог заранее предупредить, где мы будем ужинать? А если бы я выбрала платье с кринолином?

— Но ты же не выбрала.

— И в этом он весь, Шарлотта. Ты же не против, если я буду называть тебя Шарлотта? — прежде чем я успела сказать, что против, Камилла уже продолжала: — Однажды Эрик пригласил нас с Эммой в ресторан. Мы собирались, должно быть, часа три, а когда приехали, выяснилось, что там абсолютная темень и передвигаться по залу можно только с помощью официантов. Ну, или этого выдумщика.

Эмма хихикнула и села на подушку, ближайшую к ней. Пожалуй, девочке было удобнее всего: ее платье едва прикрывало щиколотки по последней детской моде, и могло сгодиться как для ужина, так и для пикника. Впрочем, Камилле ее наряд тоже не помешал, она грациозно опустилась рядом с дочерью, совершенно не переживая по поводу того, что щиколотки оказались открытыми и у нее. Даже чуть больше: алый шелк скользнул выше, подчеркивая изящную линию ног и тонкие, как паутинка, чулки с выбитым узором.

От такого зрелища я лишилась дара речи, и, если бы Эрик не подошел ко мне, наверное, не смогла бы и слова сказать.

— Вам нужно особое приглашение, мисс Руа?

«Мне вообще ничего от вас не нужно!»

Эту мысль я оставила невысказанной, опустившись со стороны Эммы и стараясь не смотреть на Камиллу. Вообще.

Что за круглым столом весьма и весьма сложно, надо сказать.

— Надеюсь, иньфайская кухня никого не смущает? — поинтересовался Эрик, одну за другой снимая крышки. В другой раз от таких умопомрачительных запахов у меня бы голова закружилась: все-таки, с обеда прошло уже достаточно времени, но сейчас я даже не представляла, как запихну в себя хотя бы кусочек лапши под соусом или рыбы.

— Меня точно не смущает, — Камилла положила еды дочери, пока Эрик наполнял ее тарелку. Очевидно, очень хорошо знал ее вкусы, что в общем-то, неудивительно. Если он приглашал их с Эммой в рестораны.

— Мисс Руа?

Его голос вышвырнул меня в реальность.

— Да?

— Что будете вы?

— Удивительно, что вас это интересует.

Слова сорвались с языка, и даже прикуси я его, отменить этого уже не могла. Чтобы сгладить впечатление и избежать взгляда Эрика, рухнувшего мне на плечи невыносимой тяжестью, подтянула к себе блюдо с лапшой и попыталась подхватить ее странными щипцами. Шипцы напоминали не то приспособление для пыток, не то склеенные лопатки для торта, поэтому удалось мне это далеко не с первого раза, а когда удалось, на тарелку шмякнулась увесистая порция — должно быть, втрое больше того, что я в принципе могла съесть.

У-у-у-у, ненавижу!

Подтянула к себе тарелку и воззрилась на лежащие рядом… палочки. Две аккуратные палочки на подставке с иньфайскими узорами. Одной из этих палочек мне захотелось ткнуть Эрику в глаз.

— Рад, что ваш аппетит не пострадал. В отличие от вашего чувства юмора, мисс Руа, — заметил он, сопроводив взглядом горку на моем блюде.

— На аппетит я никогда не жаловалась, месье Орман, — заметила в тон ему. — А сильнее моего чувства юмора пострадало только ваше чувство такта.

Отвернулась, давая понять, что разговор окончен, и что я вообще-то хочу есть. Раньше со стыда бы сгорела от такого, но если Камилла может оголять ноги в чулочках, я могу есть, сколько хочу, даже с общего блюда. Руками. Не исключено, что мне так и придется делать, потому что как обращаться с этими копалочками, я не имела ни малейшего представления. То есть в свое время я, конечно, читала, что в иньфайской культуре принято вместо приборов использовать палочки, вот только как их использовать…