Цепи его души

Не могла оторваться, даже когда подхватив меня под ягодицы, он широко развел мои бедра. Коснулся губами чувствительного, пульсирующего бугорка, и внутри все болезненно-сладко сжалось. Низ живота пронзило, так остро и сильно, что выдох сорвался на крик.

Я выгнулась дугой, перед глазами полыхнула темнота, которая тут же расцвела тысячей золотых искр, осыпающихся на меня, прокатывающихся по телу теплом и волнами ни с чем не сравнимого удовольствия. Я вздрагивала снова и снова, подхваченная его отголосками, затихающей пульсацией, рождающейся в самой чувствительной точке, которую все еще обжигали его губы.

Прежде чем я успела это осознать, он мягко опустил мои бедра на покрывало.

— Сладкая, — повторил еще более хрипло, проводя языком между чувствительных складок.

Я дернулась, и крылья на покрывале шевельнулись, словно пытаясь обнять целующего меня мужчину.

Мужчину, который запретил мне двигаться.

Искры медленно гасли, в ладони вместо крохотной упругой сферы чувствовалась пустота. Легкая, как я сама.

Только сейчас осознала, что все-таки раздавила магический шарик.

Приподнявшись на руках, Эрик потянулся ко мне новым поцелуем, когда в его глазах вспыхнуло золото. Мгновением позже отравленное растекающимися прожилками пугающей глубинной тьмы.

С шипением захлопнулось пространство, отрезая от нас зеркало, а Эрик отпрянул так стремительно, что я не успела вздохнуть. В мастерской стало холодно, даже магические светильники чуть померкли, и этот зловещий полумрак заставил меня вспомнить тесное пространство кареты. Когда мы возвращались домой из полицейского участка, и бледность заливала лицо Эрика. Когда он открыл глаза, а в них плескалось раскаленное золото, запечатанное в жутковатом черном ободке.

Так же, как сейчас.

В минуту, когда наши взгляды встретились, пространство разошлось снова.

— Эрик, нет! — крикнула я.

Взвилась с постели, оставляя крылья за спиной, но он уже шагнул в искрящийся ядовитой зеленью разрыв, который тут же сомкнулся, спаивая края невидимой раны.

Воцарившаяся после его ухода тишина звенящим эхом рассыпалась по мастерской. Не в силах поверить в то, что произошло, растерянно огляделась. Магические светильники по-прежнему парили под потолком, таяли в воздухе искорки магии.

Точно так же таяли отголоски его присутствия: каким-то образом я чувствовала, что Эрика нет не только в мастерской. Его нет в этом доме.

Подавив желание обхватить себя руками, зацепилась взглядом сначала за лежащую на полу одежду, потом — за халат, сложенный в изножье кушетки. Подхватила, завернулась в него, плотно стягивая полы. Тонкий аромат аламьены, не возбуждающе-пьяный, густой, а легкий, согретый солнцем и подхваченный ветром в шумящих травах, заставил вздрогнуть. Присмотревшись к узору, поняла, что это тот самый халат, в котором я поднималась сюда, чтобы позировать в последний раз.

Он что, лежал тут все это время?

Зачем?

Накрытый полотном мольберт неподвижно застыл в углу.

Подчиняясь какому-то странному чувству, шагнула к нему и потянула за край ткани. Она поехала вниз, дюйм за дюймом открывая мне картину, но не ту, что я готова была увидеть.

Вместо оплетенной веревками меня взгляду представилась темно-серая, как выжженная земля под ненастным небом, половина картины «Девушки в цепях». Написанная с такой точностью, что я сама не отличила бы ее от оригинала, если бы она была закончена.

Несколько мгновений я смотрела на нее, не в силах отвести взгляд, пытаясь справиться с комом в горле, а потом опрометью бросилась к двери. По коридору, сквозь вспышки светильников-артефактов. Перепрыгивая через ступеньки, цепляясь за перила, чтобы не улететь вниз, вылетела в холл. Воздуха не хватало, но я все же пролетела до самой двери, заколотила кулаками по артефакту вызова.

Тхай-Лао появился спустя пару минут, окинул меня с головы до пят своим ничего не выражающим взглядом. Запоздало мелькнула мысль, что я стою перед ним в халате, босая и простоволосая, но я от нее отмахнулась.

— Куда мог пойти Эрик?! — выдохнула я.

— Не имею ни малейшего представления, мисс Руа.

Он даже в лице не изменился: ни дать ни взять, иньфайский болванчик. Разве что голова туда-сюда не мотается и улыбки нет.

— Послушайте, — я сложила руки на груди. — Ему сейчас очень нужна я. Где бы он ни был… вы должны мне помочь. Пожалуйста!

— При всем уважении, если бы вы были ему нужны, мисс Руа, сейчас вы бы не спрашивали меня о том, где он.

— Тхай-Лао, — глубоко вздохнула. — Я понимаю, что вы меня не любите, но речь сейчас не только обо мне. Точнее, совсем не обо мне. Эрику плохо, и я хочу быть рядом с ним.

Иньфаец молчал. Молчал, а я смотрела на него и ждала.

Теряя драгоценные минуты, потому что где-то там, непонятно где, Эрик снова сходил с ума в одиночестве.

— Возвращайтесь к себе, мисс Руа. Это лучшее, что вы можете для него сделать.

Несколько мгновений я смотрела на этого непробиваемого типа, а потом резко шагнула к нему.

— Демоны с вами! — прошипела ему в лицо. — Сама найду!

Рывком бросилась к лестнице, чувствуя, что меня душат слезы. Начну с этого дурацкого дома, где я провела несколько дней, а если его там не окажется, обойду весь Лигенбург. В каждый уголок его загляну, но найду Эрика. Потому что не должен он в таком состоянии оставаться один. Что бы с ним ни происходило, не должен мужчина, в котором столько нераскрытых чувств и добра, запирать себя непонятно где из-за того, что считает себя опасным.

Я почти взлетела на второй этаж, когда за моей спиной раздался голос Тхай-Лао:

— Одевайтесь теплее, мисс Руа. В мобиле будет достаточно холодно.

Я оглянулась на него лишь на миг, чтобы удостовериться, что мне не почудилось, но он уже повернулся ко мне спиной. Я же бросилась в коридор, ведущий к спальням, распахнула дверь к себе в комнату, на ходу сдернула с вешалки первое попавшееся платье. Тепло или холодно… быстро натянула чулки, совершенно неподобающе выругалась, когда поняла, что белье осталось в мастерской. Ну и демоны с ним, обойдусь без белья.

Когда я спустилась вниз, в том самом облике, в котором не то что приличная леди, даже неприличная мисс не позволит себе появиться на людях (в частности, под платьем не было не только белья, но и корсета, из-за чего контуры груди совершенно бессовестно под ним просматривались), Тхай-Лао уже стоял внизу. В руках он держал мое пальто и накидку, шляпка пристроилась на стоящей у стены гостевой оттоманке.

— Я же сказал, чтобы вы одевались теплее, — произнес иньфаец, глядя на мои ноги.

На них были те самые драные ботинки, в которых я ходила до появления новых.