Цепи его души

Теперь я уже внимательно смотрела ему в глаза. Смотрела, не отрываясь, затаив дыхание, не вполне отдавая себе отчет, насколько для меня важен его ответ.

— Я говорил о том, что рядом с тобой не могу не чувствовать. Даже если бы очень хотел… не могу.

— Но ты не хочешь? — зачем-то уточнила я.

— Все, чего я хочу, это никогда больше не отпускать тебя. Ни на минуту, — негромко произнес он. А потом поднялся, увлекая меня за собой.

Платье с шорохом упало к моим ногам, и тут я вспомнила про шоколад.

И про белье.

Еще раз.

— Я вся липкая, — пробормотала смущенно.

— Это мы сейчас поправим.

Он подхватил меня на руки, мягко опуская в теплую воду.

Звякнули склянки, по ванной поплыл легкий аромат цветущей вишни. Эрик слегка повел рукой, и по воде словно прошла волна, вспенивая ее. Теперь я сидела, укрытая облаком пены по самую грудь. Сидела и смотрела на него сверху вниз, понимая, что хочу невозможного.

Хочу того, что приличным девушкам в голову приходить не должно.

Но наверное, мне уже давно пора смириться с тем, что я не приличная.

Вцепившись дрожащими руками в бортики ванной, медленно поднялась. Пена укрывала мое тело невесомым покрывалом растрепавшейся тюли. Эрик замер, взгляд его скользнул по моим плечам и груди.

— Ты уверена? — спросил хрипло.

— Уверена, — ответила я, мягко подавшись вперед, положила руки ему на грудь. — Позволишь… тебя раздеть?

Эрик перехватил мои запястья, стоило мне коснуться верхней пуговицы. Наверное, не случись между нами всего, что случилось, я бы не решилась на такое. Уж точно не сразу, но сейчас только спокойно смотрела ему в глаза. Не пытаясь отнять руки или отстраниться, не настаивая, но и не отступая. Невыносимо долгое мгновение, пока его пальцы браслетами сжимались на моих руках, просто ждала.

Эрик умел смотреть по-разному: холодно, жестко, даже жестоко или так, что сердце сжимается от чувств, которые он пытается в себе удержать. Сейчас же в этом взгляде было все, что я в нем узнала. Все и даже немного больше, незнакомая, странная осторожность, словно за моей простой просьбой крылась величайшая в мире опасность.

Опасность для него.

Но все-таки он меня отпустил.

Отпустил, позволяя моим пальцам скользнуть по пуговицам рубашки. Я расстегивала их, обнажая его кожу дюйм за дюймом, пока не наткнулась на преграду жилета. Тишина и наше дыхание, сливающееся воедино, были ужасающе громкими. Так же отчаянно-громко колотилось мое сердце, особенно когда я вернулась к рубашке.

Между нами было много всего.

Минут, когда мне приходилось обнажаться, сгорая от стыда, ненавидя его и себя.

Минут, когда я сгорала от желания рядом с ним, проклиная себя за свою слабость.

Минут странной, пугающей нежности, сменяющейся холодом и отстраненностью.

Минут откровенности и наслаждения, которое волнами прокатывалось по телу.

Минут-улыбок, когда я видела совершенно другого Эрика, а на щеках таяли снежинки, падающие из раскрывшегося над нами портала.

Но никогда раньше мы не были настолько близки, как сейчас.

И никогда не были настолько обнажены. Друг перед другом.

Мысль об этом заставила пальцы сорваться. Коснувшись его живота, почувствовала ударившую в подушечки дрожь напряженных мышц. Эрик никогда не показывался мне обнаженным (не считая той ночи, когда мы поссорились, и я увидела шрамы), поэтому сейчас я замерла. Замерла, глядя на дорожку волос, уходящую вниз от пупка, на подтянутый рельефный живот и на мощную грудь. Кажется, никогда в жизни я так не смущалась, даже когда он меня раздел. Поэтому сейчас сглотнула и уставилась ему строго в ямочку между ключиц. Ну или вот на дернувшийся кадык.

— Шарлотта, — хрипло произнес он. — Со стороны может показаться, что это не так, но я совершенно точно не каменный.

Всевидящий!

Кажется, я не представляла, на что подписалась, потому что щеки стремительно заливала краска. И не только щеки, паутина пенки стала совсем прохладной на горячей коже.

— Снова краснеешь, — усмехнулся Эрик.

А я вскинула голову, встречая его сумасшедший и дикий взгляд.

Положила руки на плечи, медленно стягивая рубашку вместе с жилетом, освобождая сильные руки. Под кожей перекатывались мышцы, и я снова сглотнула. Ладно хоть краснеть дальше было некуда, потому что мысли у меня были хоть куда. Например, о том, что в Энгерии джентльмены так запакованы в футляры костюмов, что под ними не разглядеть ничего. Как-то раз виконт вышел из кабинета без сюртука, но под его рубашкой не угадывалось ничего, кроме хилых плетей, именуемых руками. А Эрик… он был сложен так, что скрывать это под темными тканями было просто преступлением.

В ту минуту, когда я об этом подумала, его пальцы легли мне на подбородок.

— Шарлотта, все хорошо?

Не считая моих диких мыслей? Более чем!

— Ммм… да. Я просто…

— Просто?

— Просто подумала.

— Даже не представляю, о чем.

— О том, насколько ты красивый.

Слова вырвались сами собой, а дальше я уже продолжала, потому что не могла остановиться:

— Ты сложен… Всевидящий, Эрик, с тебя надо писать арнейских богов. Я просто подумала, что ты ходишь во всех этих темных одеждах, хотя…

Договорить мне не позволили: Эрик просто приложил палец к моим губам. Приложил мягко, глядя на меня тем сумасшедшим взглядом, от которого я пьянела быстрее, чем от пузырьков.

— Теперь ты понимаешь, что я чувствовал, когда видел тебя в твоих платьях под горло?

Моргнула, а в следующий момент он уже мягко перехватил мои руки.

— Хочешь продолжить?

Перевела взгляд ниже. Туда, где под брюками отчетливо выделялось его напряженное желание.

— Да.

Пальцы превратились в непослушные деревяшки, или мне так показалось. По крайней мере, когда я потянула брюки вниз, разгибаться они отказывались. Стоило немалых усилий их разжать, но вот опустить взгляд ниже я заставить себя не могла. Не могла и все тут.

Поэтому сделала то, о чем и помыслить не смела: подалась еще ближе, насколько позволял бортик разделяющей нас ванной, одной рукой оплетая его плечи и касаясь губами губ. Второй скользнула между наших тел, обхватывая напряженный ствол дрожащей ладонью. Хриплое рычание прямо мне в губы отозвалось во всем теле дрожью. Особенно когда я скользнула пальцами вдоль, чувствуя, как напряжение его бедер втекает в меня, позволяя ему раскрыть мой рот языком. Задыхаясь не то от бесстыдства того, что творила я, не то от глубокого поцелуя, в котором мы становились единым целым.

Так откровенно-порочно, что мир за пределами закрытых глаз стянулся в точках соприкосновения наших тел.

— Шарррлотта, — холодный воздух ожег губы сквозь горячее дыхание.

— Да? — тут же остановилась. — Я что-то делаю не так?

Эрик прерывисто вздохнул.

— Все так, — произнес негромко, обхватывая мои пальцы поверх своего напряженного желания: на миг, чтобы отпустить. — Сильнее.

Чуть сильнее сжала ладонь, срывая сдавленный стон, от которого низ живота потянуло.