Церковная старина в современной России
Шрифт:
2 марта 1994 г. патриарх Алексий (Ридигер) и министр культуры Е. Сидоров подписали долгосрочное соглашение о сотрудничестве. На следующий день, 3 марта, Министерство отправило этот текст для руководства органам культуры исполнительной власти субъектов федерации (письмо № 01–41/16–11). При исполнении соглашения должны были приниматься во внимание канонические правила и гражданские уставы религиозных объединений, предполагавшие, что эти объединения могут иметь памятники культуры как в собственности, так и в пользовании. Кроме совместного участия в проведении торжественных мероприятий, предполагались создание гарантированной системы охраны и безопасности памятников культового характера (1.2) и организация совместных контрольных служб, осуществляющих надзор за качеством проектных и реставрационных работ на памятниках православной культуры (1.3). Передача движимых и недвижимых памятников в пользование или совместное использование должна была совершаться по согласованию обеих сторон (1.4). В соглашении было прописано, что вывод учреждений культуры из культовых зданий при их передаче патриархии может производиться лишь после предоставления этим организациям равноценных помещений. В центре и на местах предполагалось создание согласительных комиссий и экспертных советов с участием представителей епархий
Патриархия со своей стороны обязалась оказывать методическую и консультативную помощь учреждениям культуры, создать единую систему учета и хранения древностей (3.3) и обеспечить доступ специалистов для осмотра памятников церковного искусства при соблюдении канонических норм (3.5). Читатель вправе сам решить, что из принятых договоренностей было исполнено, а что осталось лишь на бумаге. К тому же к этому времени среди епископата сложился и иной взгляд на сотрудничество с Минкультом и его структурами, не предполагавший равноправных отношений. «Архиерейское наставление о поновлении и реставрации святых икон в православных храмах Нижегородской епархии», подписанное покойным митрополитом Николаем (Кутеповым) от 26 июля 1993 г. (№ 457) гласило: «Указываем и напоминаем… что смыслом и целью реставрации святых икон должно быть выявление не абстрактной художественно-исторической, а литургической, моленной сути образа. Русская Православная Церковь не может больше выступать в роли наблюдателя за реставрацией святынь: роль Церкви — определяющая характер реставрационных работ и указующая формы их ведения».
К 1994 г. возник конфликт вокруг храма Вознесения в Коломенском (1532). Община, претендовавшая на часть территории заповедника, была зарегистрирована без ведома администрации музея [230] . Прихожане жаловались, что музей и его директор Людмила Колесникова довели храм до ужасающего состояния и превратили его в салон для платных концертов [231] .В Твери епархия потребовала вернуть и приспособить под свою канцелярию здание конца XVIII в., некогда бывшее архиерейской резиденцией. В этом здании размещался музей декоративно-прикладного искусства, получивший его в 1992 г. в аренду на 50 лет. Само здание было когда-то губернаторским домом, а 25 декабря 1898 г. председатель Госсовета великий князь Михаил подписал указ об «уступке» его «ведомству православного исповедания» [232] . В результате дом все-таки был передан, и в процессе «приспособления» здания к нему была сделана пристройка из силикатного кирпича.
230
Симонова Р. В Москве станет одним музеем меньше // Независимая газета. 1993. 2 дек.
231
Церковь или музей // Вечерняя Москва. 1994. 31 дек.; Смыслов М. Кто в Коломенском живет? Или как и от кого охраняется то, что до октябрьского переворота принадлежало Русской Православной церкви // Вера и мужество. 1994. № 2.
232
Карякина Т. Не по-божески это. Отнимать дом, в котором никогда не было церкви // Российская газета. 1994. 22 сент.
На этом фоне церковная и светская интеллигенция попыталась серьезно задуматься о происходящем с церковной культурой и собственностью, подвести своеобразный итог 5-летнему промежутку истории. Полемика со страниц периодики переместилась в научные издания. Ю. Малков, Л. Воронцова, О. Шведов и другие по-своему решали эти вопросы [233] .
В том же году, по благословению патриархии, группа специалистов, искусствоведов и реставраторов, в частности Константин Маслов, Андрей Жолондзь, Ирина Качалова и другие приступили к разработке инструкции по использованию памятников церковной старины, передаваемых православным приходам и монастырям — «Наставление для ризничих по приему, учету и хранению имущества храмов Русской Православной церкви».
233
Воронцова Л. М. Разрушать ли музеи ради церковного возрождения? // Религия и демократия. На пути к свободе совести. II / Ред. С. Б. Филатов, Д. Е. Фурман. М., 1993. С. 69–82; Шведов О. Возвращение религиозным объединениям конфискованных земель (в свете советского и российского законодательства о свободе совести и вероисповедания) // Вопросы экономики. 1994. № 4; Малков Ю. Г. К проблеме разрешения музейно-церковных споров // Научно-технические достижения и передовой опыт в области материально-технического оснащения учреждений культуры // Церковь. Музей. Культура. Проблемы охраны, рес-таврации и использования памятников церковного искусства и архитектуры: Ин-формационный сб. Вып. 2. М., 1993; Ср.: Чулаки М. Дорога к храму? // Культура. 1994. № 4.
Инструкция, о подготовке которой патриархийные функционеры любили публично упоминать, так и не была принята в повседневную церковную жизнь, а сам факт ее составления был расценен частью московского духовенства как следствие «заговора» темных сил с целью поставить Церковь под контроль чуждому ей элементу.
В ноябре — декабре 1994 г. в Москве состоялся очередной архиерейский собор, уделивший много внимания вопросам собственности
и культуры [234] . Было принято Определение «О взаимоотношении Церкви с государством и светским обществом на канонической территории Московского Патриархата в настоящее время». Здесь говорилось о необходимости разработать и принять закон и подзаконные акты, обеспечивающие верующим возможность богослужебного использования святынь и реликвий, являющихся памятниками культуры, без ущерба для их сохранности. В явном диссонансе с этим благим пожеланием оказалась жалоба патриарха на то, что новые тексты охранных договоров, которые регламентируют использование переданных храмов, похожи на документы «времени антицерковного законодательства» и существенно ограничивают возможности реконструкции и реставрации памятников православной старины. Было заявлено, что эти договора нуждаются в пересмотре в срочном порядке.234
Из доклада на Архиерейском соборе РПЦ 29 ноября 1994 г. // Алексий II, Патриарх Московский и всея Руси. Церковь и духовное возрождение России. Слова, речи, послания, обращения 1990–1998. М., 1999. С. 52.
Сравнение охранных договоров с «антицерковным законодательством» выглядело несколько странно. Существовавшая в это время типовая форма была принята еще до перестройки и не разделяла памятники на культовые и светские. Так, пункт 5 охранного обязательства говорил о недопущении использования территории памятника под новое строительство и хозяйственные нужды, запрещал пристройки и переделки как снаружи, так и внутри, а также земляные работы. Пункт 6 не допускал побелку и покраску стен, несущих на себе художественные элементы. Пункт 15 требовал, чтобы все искажения памятника немедленно ликвидировались за счет самого пользователя. Нарушение договора предполагало выплату финансовых неустоек. В случае угрозы памятнику со стороны пользователя он, согласно пункту 18, мог быть изъят со взысканием ущерба в размере стоимости работ. Пункт 17 предполагал, что если использование памятника создает угрозу для сохранности находящихся здесь произведений монументальной живописи и других произведений искусства, то надзорный орган вправе предложить пользователю изменить характер использования памятника, а пользователь обязан выполнить это предписание.
Подобная претензия объяснима лишь тем, что в это время религиозные организации активно принялись приспосабливать храмы к собственным нуждам и вкусам, воспользовавшись для этого финансовыми возможностями и попустительством власти. Это вступило в противоречие с общественными интересами, заключавшимися в сохранении подлинного облика отечественной культуры, и подписанными самими архиереями охранными договорами. Требование соблюдать закон и уважать общество, в котором Церковь осуществляет свою миссию, было объявлено очередным «гонением на Церковь».
В 1995 г. конфликтные ситуации, связанные с передачей памятников культуры патриархии, практически не возникали. Это было связано с появлением Комиссии по вопросам религиозных объединений при Правительстве РФ и особенностями регламента ее неторопливой работы. Еще 6 мая 1994 г., со ссылкой на распоряжение Президента № 281, Правительство издало постановление № 466 «О порядке передачи религиозным объединениям культовых зданий и иного имущества религиозного назначения, относящихся к федеральной собственности». Согласно документу, полномочия по решению проблем передачи были вручены новому коллегиальному органу. 9 июля 1994 г. было утверждено положение о Комиссии, которую возглавил заместитель Председателя Правительства Юрий Яров. Стоит отметить, что, согласно постановлению, имущество религиозного назначения, обладающее правовым статусом памятника культуры, не передавалось религиозным организациям в собственность. Однако целый ряд культовых памятников, находившихся в региональной собственности, уже были обращены в частную собственность еще в период действия первоначальной редакции Указа Президента от 26 ноября 1994 г. № 2121 «О приватизации в Российской Федерации недвижимых памятников истории и культуры местного назначения». Минкульт выступил тогда против приватизации религиозных объектов, предвидя конфликт с патриархией, и добился 20 января 1997 г. внесения в текст Указа соответствующих изменений. Однако еще 20 февраля 1995 г. Указ Президента № 176 утвердил перечень объектов исторического и культурного наследия федерального значения. Это породило новые споры между федеральным центром и регионами по вопросу распоряжения объектами культурного наследия, отразившиеся впоследствии и на взаимоотношениях епархиальных структур и учреждений культуры.
Коллегиальное решение вопроса о передаче церковной собственности религиозным организациям показалось некоторым обременительным и неэффективным. Процедура, предполагавшая предоставление исторических справок и соответствующих рекомендаций Минкульта и Минимущества, была признана громоздкой. Ее отмене способствовали и трудности ведомственного учета передаваемых храмов. Новое постановление Правительства № 248 от 14 марта 1995 г. предполагало, что передача будут осуществляться на основе соответствующих приказов Министерства культуры и распоряжений Министерства имущества. На комиссию выносились лишь спорные вопросы. 21 июня 1995 г. был издан приказ Минкульта № 442 о процедуре передачи религиозным организациям памятников культуры в безвозмездное пользование.
Однако подобная практика требовала общероссийской правовой базы, где были бы прописаны права и обязанности религиозных объединений. К этому времени нормы принятых законодательных актов находились в противоречии с действующим в России законом об охране памятников культуры 1978 г. В декабре 1995 г. в Государственную думу был внесен проект нового акта, разработанный Министерством культуры. Однако эффективное рассмотрение закона было блокировано появлением амбициозных альтернативных проектов, подготовленных комитетом по культуре Госдумы и ВООПИК.
К этому времени складывался и новый, вполне меркантильный аспект возвращения патриархии церковных памятников и их реставрации, в котором могли быть заинтересованы некоторые чиновники. 17 июня 1995 г. было разослано циркулярное письмо Министерства культуры № 01–145/16–14 «Об опыте организации службы заказчика в религиозных организациях» за подписью замминистра В. Демина. Во исполнение решения правительственной комиссии по вопросам религиозных объединений от 7 июня 1995 г. Министерство обобщило существующий опыт и рекомендовало его к повсеместному использованию. В основе положения о едином заказчике лежало постановление Госстроя СССР от 2 февраля 1988 г. К его функциям относились заключение договоров-подрядов, планирование подрядных работ, контроль за ходом работ и их приемка.