Церковная старина в современной России

Здесь читатель прочтет следующее: «Иеродиакон, забравшись в часовню Гроба в то время, когда по общему верованию сходит Благодатный огонь, видел с ужасом, что огонь зажигается просто из лампады, которая не угасает. И так благодатный огонь не есть чудо», и чуть далее: «Когда знаменитый господин Сирии и Палестины Ибрагим, паша египетский, находился в Иерусалиме, оказалось, что огонь, получаемый с Гроба Господня в великую субботу, есть огонь не благодатный, а зажигаемый, как зажигается огонь всякий. Этому паше вздумалось удостовериться, действительно ли внезапно и чудесно является огонь на крышке Гроба Христова или зажигается серною спичкою. Что же он сделал? Объявил наместникам патриарха, что ему угодно сидеть в самой кувуклии во время получения огня и зорко смотреть, как он является, и присовокупил, что в случае правды будут даны им 5000 пунгов (2 500 000 пиастров), а в случае лжи пусть они отдадут ему все деньги, собранные с обманываемых поклонников, и что он напечатает во всех газетах Европы о мерзком подлоге. Наместники петроаравийский Мисаил, и назаретский митрополит Даниил, и филадельфийский епископ Дионисий (нынешний вифлеемский) сошлись посоветоваться, что делать. В минуты совещаний Мисаил признался, что он в кувуклии зажигает огонь от лампады, сокрытой за движущейся мраморной иконою Воскресения Христова, что у самого Гроба Господня [384] . После этого признания решено было смиренно просить Ибрагима, чтобы он не вмешивался в религиозные дела, и послан был к нему драгоман Святогробской обители, который и поставил ему на вид, что для его светлости нет никакой пользы открывать тайны христианского богослужения и что русский император Николай будет весьма недоволен обнаружением сих тайн. Ибрагим-паша, выслушав это, махнул рукою и замолчал. Но с этой поры святогробское духовенство уже не верит в чудесное явление огня. Рассказавши все это, митрополит домолвил, что от одного Бога ожидается прекращение (нашей) благочестивой лжи. Как Он ведает и может, так и успокоит народы, верующие теперь в огненное чудо Великой субботы. А нам и начать нельзя сего переворота в умах, нас растерзают у самой часовни св. Гроба. Мы, — продолжал он, — уведомили патриарха Афанасия, жившего тогда в Царьграде, о домогательстве Ибрагима-паши, но в своем послании к нему написали вместо „святый свет“ — „освященный огонь“. Удивленный этой переменою, блаженнейший старец спросил нас: „почему вы иначе стали называть святый огонь?“ Мы открыли ему сущую правду, но прибавили, что огонь, зажигаемый на Гробе Господнем от скрытой лампады, все-таки есть огонь священный, получаемый с места священного» [385] .

384

Не эта ли самая икона приведена в работе Мартина Биддла, посвященной архитектурной истории храма Воскресения Христова в Иерусалиме (Biddle M. The Tomb of Christ. Stroud, 1999. P. 131–132. Fig. 95, 96, 97)? Правда, на этих фотографиях изображена икона Божией Матери, а не Воскресения, которая, впрочем, также служит дверцей для потайной ниши в стене кувуклии Гроба Господня.

385

Порфирий (Успенский), епископ. Книга бытия моего. Дневники и автобиографические заметки епископа Порфирия (Успенского). Т. III: с 1 января 1846 по 20 марта 1850 / Под ред. П. А. Сырку. СПб., 1896. С. 299–301.

Это мнение было присуще и русской богословской науке. В 1914 г. востоковед И. Ю. Крачковский (1883–1951) собрал арабские известия о рукотворности огня [386] . Литургист А. А. Дмитриевский (1856–1929) на основании Устава храма Гроба Господня 1122 г. показал, как местное духовенство приготовляет к Пасхе храмовые лампады, чтобы зажечь в них новый огонь [387] . В 1949 г. его ученик, профессор Лениградской Духовной академии Н. Д. Успенский (1900–1987), на ежегодном собрании Академии прочел актовую речь, где продемонстрировал, как исторически и литургически складывался «огненный миф»: его истоки лежат в обряде возжжения нового огня на Святую Пасху, который некогда был характерен для всех приходских храмов, но сегодня в православной традиции сохранился лишь в Иерусалиме, да и то в достаточно странном виде [388] .

386

Крачковский И. Ю. «Благодатный огонь» по рассказу ал-Бируни и других мусульманских писателей X–XIII вв. // Христианский Восток. Т. 3 Вып. 3. Пг., 1915. С. 225–242.

387

Дмитриевский. Богослужение страстной и пасхальной седмиц во св. Иерусалиме IX–X в. Казань, 1894. С. 171–179.

388

Успенский Н. Д. К истории обряда святого огня, совершаемого в Великую Субботу в Иерусалиме. Актовая речь, произнесенная в Ленинградской Духовной академии 9 октября 1949 г. Опубликовано в книге: Бычков С. С., Мусин А. Е. Благодатный огонь: миф или реальность? М., 2008.

Прошло более 50-ти лет, однако ситуация с изучением обряда святого огня мало изменилась, да и вряд ли могла существенно измениться. Отметим, что в научный оборот было введено критическое издание иерусалимского чина по армянскому кодексу первой половины V века (438 г.) [389] , целиком согласующееся с данными, собранными Н. Д. Успенским.

Некоторое время назад появился апологетический труд на английском языке, принадлежащий епископу Фотикийскому Авксентию [390] . Отметим и статью бенедиктинца Николая Ежандра [391] , содержащую ссылки на источники и исследования, но посвященную, скорее, современному восприятию иерусалимского огня в разных христианских традициях. Интересно, что здесь приводится слова Иерусалимского патриарха Дамиана (1891–1931) о том, что огонь Великой субботы свят так же, как и другие обряды Святой Церкви, и народ должен правильно понимать смысл происходящего. Работа приводит к заключению, которое можно найти и у Н. Д. Успенского: огонь Великой субботы, хоть и не святой, но священный. В тексте статьи неоднократно подчеркивается «огнезрачность» пасхальной гимнографии, как у православных — в каноне Великой субботы, так и у католиков, что до определенной степени могло способствовать появлению существующей версии обряда. Действительно, зримое присутствие Бога, согласно библейской образности, проявляется именно через огонь, что характерно и для русской традиции.

389

Renoux A. Le Codex Erevan 985: une adaptation arménienne du Lectionnaire hiérosolymitain, Armeniaca. Venise, 1969. Р. 45–66.

390

Auxentios, bishop of Photiki. The Paschal Fire in Jerusalem: A Study of the Rite of the Holy Fire in the Church of the Holy Sepulchre. Berkeley, California, 1999.

391

Egender N. La Sainte Lumière de Pâques // Irenikon. Revue des Moins de Chevetogne. Chevetogne, 2004. Т. 77. № 2–3. Р. 271–315.

Интересно, что в современной латинской традиции сохранился обряд возжжения свечи от нового огня накануне Пасхальной мессы, когда совершается крещальная литургия. Этот новый огонь специально разводят вне храма и затем торжественно вносят в помещение, иногда его стараются получить, не используя спички, но с помощью кресала и трута. Однако, по крайней мере на массовом уровне, даже среди духовенства отсутствуют исторические представления о первоначальном генезисе этого обряда, связанного с иудео-христианским чином благодарения за вечерний свет: многие полагают, что традиция возжигать на Пасху новый огонь была занесена в Европу ирландскими монахами-миссионерами не ранее VII–VIII вв.

О связи традиции субботнего огня с храмовым и синагогальным богослужениям в последнее время писал целый ряд авторов [392] .

Естественно, нужно сказать и о солидном исследовании английского профессора Мартина Биддла, посвященном истории и архитектуре Храма Гроба Господня в Иерусалиме и самой Кувуклии. Оно сопровождается уникальными фотографиями внутреннего убранства часовни, что способно прояснить некоторые вопросы, связанные с интересующим нас богослужением Великой субботы. К сожалению, будучи опубликовано по-немецки и по-английски, оно пока не переведено на русский язык [393] .

392

Morgenstern J. The Fire upon the Altar. Chicago, 1963.

393

Biddle M. The Tomb of Christ. Stroud, 1999; Biddle M. Das Grab Christi. Giessen; Basel, 1998.

Впрочем, есть еще один памятник, который выпал из внимания литургистов. К настоящему времени опубликован текст, без которого невозможно понять историю возникновения обряда «огня Великой субботы». Эти сведения освящены авторитетом патриарха Фотия [394] . Текст, сохранившийся в составе знаменитых «Амфилохий» патриарха, занимавшего престол в 858–867 гг. и в 877–886 гг., ему не принадлежит, что явствует из стиля [395] . Однако он написан человеком, непосредственно бывавшим в храме Гроба Господня в Иерусалиме. Несмотря на то, что исследователи датируют эту записку с описанием интерьера самого храма и совершаемых в нем обрядов как VIII, так и IX вв., есть основания подозревать в ее авторе непосредственного корреспондента и современника патриарха. В любом случае, текст попал в архив Фотия либо во время его 10-ти летней ссылки 867–877 гг., либо в период его второго патриаршества. Трудами секретарей эта информация оказалась механически присоединена ко всему корпусу «Амфилохий». Уникальность этого текста в том, что там нет ни слова о каком-либо «огненном чуде», случающемся на Гробе Господнем. При этом никто не нашел нужным сделать к этому тексту никакого добавления, хотя бы в виде приписки на полях, что было бы естественным, если бы благая весть о «чудесном огне» была широко известна в Константинополе, и чего не произошло.

394

Photii Epistulae et Amphilochia / Ed. B. Laourdas, L. Westerink. Lipsae, 1986. Vol. VI.

395

Патриарх Фотий. О Гробе Господнем. Перевод, предисловие и комментарии Д. Е. Афиногенова // Реликвии в Византии и Древней Руси. Письменные источники / Редактор-составитель А. М. Лидов. М., 2006. С. 264–266.

В любом случае информация, содержащаяся в памятнике, должна быть оценена двояко. Во-первых, очевидно, что в истории Церкви Христовой было время, когда ни о каком «благодатном огне», сходящем в Великую субботу на Гроб Господень, не было и речи. Во-вторых, в 860-е гг., от которых мы имеем первые свидетельства о том, что существовавший еще в Древней Церкви обряд возжжения нового огня (в храмовых лампадах в Великую субботу) начинает обрастать сверхъественными подробностями и мифологизироваться, эти слухи и мифы, скорее всего, были не известны во Вселенском Патриархате — центре христианской ойкумены.

Это вновь свидетельствует о том, что история с «благодатным огнем» имеет свое начало, и это начало отнюдь не укоренено в Боге.

Сделанные наблюдения заставляют нас еще раз внимательно прочесть те свидетельства, что оставили нам араб Аль-Джахиз († 860 или 869 г.) и европеец Бернард (дата его трудов оценивается по разному: около 865 г., около 870 г., между 863–879 гг.), первые распространители мифа о «благодатном огне». Европеец сам не был очевидцем происходящего. Он пишет: «говорится, рассказывается» (dicendum est). Он говорит о литании с пением Господи, помилуй! «до тех пор, пока — с пришествием ангела — возжигается свет в лампадах, висящих над прежде упомянутым гробом» (veniente angelo, lumen in lampadibus accendatur). Употребленный здесь глагол не исключает того, что лампады зажигают, вопреки общепринятому мнению о том, что они «зажигаются».

Несмотря на то, что точную хронологию известий обоих авторов установить не представляется возможным, стоит признать середину IX в. отправной точкой в истории мифологизации обряда. Стоит отметить, что этот миф имел «экспортную» упаковку. Он был рассчитан, прежде всего, на арабов и латинян. В Константинополе о нем не знали. Это еще раз подтверждает наблюдения Н. Д. Успенского о психологическом характере «огненного мифа», призванного подчеркнуть торжество православия в Палестине над инославием и иноверием.

О чем же повествуют «Амфилохии» патриарха Фотия в той их части, что касается храма Воскресения в Иерусалиме? Описав местоположение храма Воскресения, он рассказывает про сам гроб — «природный камень», превращенный работой каменотеса в гробницу, имеющую вход с востока и украшенную колоннами. Далее он повествует, что камень, которым был некогда завален вход в пещеру, ныне раскололся надвое. Одна его часть поставлена для поклонения в западном помещении храма, предназначенном для женщин. Другая, оправленная в бронзу, служит престолом, на котором в Великий Пяток совершалась Евхаристия, а в иное время (автор не уточняет, имеет ли это место лишь раз в год или чаще) «камень архиерей умащает бальзамом, и откуда желающие могут взять освященного бальзама».

Очевидно, мы имеем дело с известным чином VII–XII вв. помазания святыни елеем [396] , который на Руси XIV–XVII вв. прижился в свою очередь как обряд омовения мощей или освящения воды на святых мощах [397] . Однако из сопоставления этого известия с информацией арабских авторов становится понятно, откуда у них представления о таинственном самовозгорающемся составе в основе «чуда святого огня».

Напомним, что в IX в. араб Аль-Джахиз считал, что «хранители храмов не переставали устраивать для народа различные хитрости, вроде хитрости монахов со светильниками церкви Воскресения в Иерусалиме [, утверждающих], что масло в лампадах зажигается у них без огня ночью в один праздник» [398] . Только Аль-Бируни около 1000 г. считает рассказы о «святом огне» заслуживающими доверия. Однако он рассказывает, со слов Аль-Джейхани, об уже известном нам обряде возлияния масла на святые мощи, правда, существующем вне Иерусалима [399] . И уже Ибн-аль-Каланиси († 1162 г.) пытается объяснить «самовозгорание» лампад тем, что христиане натягивают между соседними лампадами железную проволоку, натирают ее бальзамовым маслом, которое, при соединении с жасминовым маслом якобы самовозгорается. Затем достаточно поднести огонь к этой нити, чтобы он перешел на другие лампады [400] . Примерно то же сообщает географ Йакут († 1229 г.), упоминая об истории, весьма похожей на ту, что рассказывает епископ Порфирий про египетского пашу Ибрагима [401] . Аль-Джаубари († 1242 г.) также приводит подобную историю и сообщает дополнительные «пиротехнические подробности»: под куполом есть железная шкатулка, в которую в субботу вечером специально обученный монах кладет серу и разводит под нею огонь, горение которого рассчитано до того времени, когда нужно организовать «схождение света». Цепь, на которой висит шкатулка, смазана бальзамовым маслом. В «час Х» огонь от серы зажигает масло, которое стекает по цепи к лампаде, откуда и возникает ощущение «схождения огня» [402] . О шелковых нитях, смазанных бальзамовым маслом и натертых серой, сообщает Муджир-ад-дин (около 1496 г.) [403] .

396

Ruggieri V. «Apomuridzo (muridzo) ta leipsana», ovvero la genesi d’un rito // Jarbuch der Österreichischen Byzantinistik. Wien, 1993. Bd. 43. S. 21–35.

397

Мусин А. Е. Святые мощи в Древней Руси: литургические аспекты почитания // Восточно-христианские реликвии / Ред.-сост. А. М. Лидов. М., 2003. С. 363–386.

398

Крачковский И. Ю. «Благодатный огонь» по рассказу Ал-Бируни и других мусульманских писателей X–XIII вв. С. 231.

399

Там же. С. 230.

400

Там же. С. 235.

401

Там же. С. 236.

402

Там же. С. 237.

403

Там же. С. 239.