Цесаревич Вася

– Тебе не интересно, ты не слушай, – одёрнула подругу Лизавета Бонч-Бруевич. – Скажите, Николай Николаевич, а сколько таких птичек в день вы производите?

– В день? – невесело рассмеялся Поликарпов. – Вот этот единственный экземпляр делали вручную почти две недели. До массового производства, как до Луны ра… хм… как до Луны и до радуги. А что, любезные девушки, если вам скучно смотреть на военную технику, то могу предложить к осмотру машину сугубо мирного назначения.

– Вы что-то ещё успели сделать? – оживился Красный.

– Почтово-пассажирский самолёт. Он в соседнем ангаре.

– Так чего мы ждём? Пойдёмте скорее!

Что там идти до соседнего ангара, они же рядом стоят. Самым неторопливым шагом минуты три, и вот ворота. А за воротами оно! То есть он! Самолёт мечты!

Вообще-то Вася ждал от Поликарпова, что он покажет свой бессмертный шедевр ПО-2, иногда называемый У-2, но действительность превзошла все ожидания. Этого не было в переданных эскизах, в чём Красный точно уверен. Здесь уже сработал талант конструктора, подключившийся к какому-нибудь межмировому информационному полю. Скажете, бред и фантастика? Не более фантастично, чем наличие магии в этом мире.

– Мать моя Татьяна Николавна… – восхищённо вздохнул Вася.

– Нравится? – Николай Николаевич погладил и этот самолётик. – Попался под руку движок в сто тридцать лошадей, и уже вокруг него я построил всё остальное. Пилот и три пассажира, но если убрать лишние кресла, то можно возить почту. Скорость до трёхсот пятидесяти километров в час, но после испытаний Чкалов рекомендует для экономии топлива держать крейсерскую скорость в три сотни. И выше двух километров забираться не советует.

– И не нужно, – согласился Красный. – На нём в бой не ходить.

Когда-то в военном училище курсант Родионов заинтересовался историей авиации, и провёл немало времени в библиотеке за перелистыванием старых журналов, и сейчас видел перед собой «Сессну Модель А», отличающуюся от оригинала незначительными деталями. Остекление кабины чуть другое, ещё какие-то мелочи, что и не вспомнить с первого раза. А так один в один, как две капли воды. Хотя вот вроде бы вместо хвостового костыля должен быть дутик или нет?

– Так вы говорите, Николай Николаевич, что Чкалов уже летал на этом самолёте?

– Двенадцать часов налёта, – с гордостью кивнул Поликарпов.

– Без всякого опыта вот так просто взял и полетел?

– У Валерия Павловича врождённый талант, если нужно, он и на калитке от забора полетит. Но вообще-то этот самолёт в полёте не сложнее велосипеда, а где-то даже и проще, так как велосипеды не летают. А для посадки вообще нужно отпустить управление, и он самостоятельно приземлится, – Николай Николаевич вдруг с подозрением прищурился. – Уж не хотите ли вы сказать, Василий Иосифович…

Красный ухмыльнулся:

– И сказать хочу, и летать хочу. Самолёт заправлен? Позовите рабочих, чтобы выкатили птичку из ангара.

Поликарпов с категорическим возражением помотал головой:

– Только в присутствии Валерия Павловича! И только завтра утром!

Вася собирался поспорить, но откуда-то из-под крыла вынырнула Лизавета Бонч-Бруевич и кивнула:

– Правильно, завтра утром все полетаем, а то сегодня можем не успеть до темноты. Николай Николаевич, у вас найдётся комбинезон моего размера?

– И нам, и нам! – захлопали в ладоши Вера с Катей. – Как называют девушек-пилотов, пилотессы или авиатриссы?

– Ведьмы на мётлах, – тихонько пробормотал Василий, прекрасно понявший, что с живого с него уже не слезут. – Самоубийцами их зовут, солнышки мои!

– Все солнышки? – уточнила Лиза.

– Все, – подтвердил Красный. – Особенно ты.

Лизавета победно посмотрела на подруг и показала им язык:

– Господин назначил меня любимой женой! [9]

9

Фильм «Белое солнце пустыни» снят на кинофабрике Хаджонкова режиссёром Иваном Пырьевым в 1933 году. В роли Гюльчатай – Марина Латынина. В роли лейб-егеря Сухова – Марк Бернес. В роли Чёрного Абдуллы – Владимир Этуш. В роли Петрухи – Леонид Утёсов. В роли Верещагина – Михаил Жаров. В роли Саида – Глеб Бокий.

Заночевать решили в центре города, неподалёку от кремля, в недавно построенной пафосной гостинице с видом на Волгу. Четыре люкса обошлись лишь чуть меньше стоимости нового автомобиля, и Вася обиделся на жадных нижегородцев. Обида выразилась в наложении заклинания, побуждающего любого владельца здания ежегодно проводить капитальный ремонт в стремлении достичь никому не ведомого идеала. С выселением постояльцев, разумеется, потому что желание это могло появиться в самый неожиданный момент. И ужинать в местный ресторан не пошли, решив посетить рекомендованные книгами Алексея Максимовича Горького чайные и трактиры.

Вот в чайной «Столбы» Красного и перехватил жандармский офицер из Нижегородского отделения ОКЖ:

– Василий Иосифович, как замечательно, что я вас нашёл! – поручик, представившийся Андреем Александровичем Ждановым, излучал просто неземное счастье. – Дело на контроле у самого Феликса Эдмундовича!

Красный вопросительно поднял бровь, чему долго тренировался перед зеркалом, и ещё вслух спросил:

– Допустим, матушка часто пребывает в этих чувствах, но при чём здесь Феликс Эдмундович?

Поручик Жданов с опаской покосился на девушек, делающих вид чрезвычайно занятых ужином особ, и доверительно зашептал, склонившись к самому уху:

– Случайно услышал разговор… На Первомайский бал в Гатчину прибывает представительная делегация из Испании… Инфанта принцесса Астурийская… Международный скандал из-за вашего отсутствия…

У Лизы Бонч-Бруевич оказался прекрасный слух, и, промокнув губы салфеткой, она мило улыбнулась:

– А ты у нас, Васенька, международный кобель!

– Вася не виноват! – Вера Столыпина встала на защиту Красного и добавила непонятное: – А эту сову мы тоже разъясним!

– Но сначала, – вмешалась в разговор Катя Орджоникидзе, – пусть господин Жданов разъяснит, что ему нужно от нас.

– Как что нужно? – удивился жандарм. – Императрица Татьяна Николаевна требует срочного возвращения в Петербург.

– А откуда она узнала о моём прибытии в Нижний Новгород?

– Нас кто-то предал, – решила Вера. – И кто это мог быть? Я никому не говорила о поездке, только родителей по телефону предупредила.