Цезарь (др. перевод)

Большим недостатком флота Цезаря было то, что, построенный из свежей древесины, он был тяжел и неповоротлив; тем более что им управляли не моряки, а солдаты, которые не знали даже самых азов морского дела.

Корабли неприятеля, напротив, были проворны, как морские птицы; их вели самые умелые кормчие, ими управляли самые сноровистые в мире матросы; они легко избегали ударов тяжелых галер Цезаря, сновали вокруг них, проходили вдоль их боков и обламывали им весла.

Но все-таки время от времени удавалось зацепиться за один-другой из них. Тогда с обеих сторон бой начинался в открытую.

И фокейские горцы, и рабы Домиция, – все они соперничали в храбрости с солдатами Цезаря. И, тем не менее, если вражескую галеру удавалось зацепить, она могла считаться захваченной; это был только вопрос времени. Солдаты Цезаря прыгали на нее и, сражаясь врукопашную, вынуждали вражеский экипаж бросаться в море.

Так что в итоге они учинили неприятельской армии жестокую резню, из числа галер девять штук захватили или пустили на дно, а остальные загнали в гавань. На этот раз вопрос о победе не стоял: она неоспоримо досталась цезарианцам.

Тем временем в Испании обитатели Хуэски (Osca) и Калахорры (Calagurris), объединившись, решили послать к Цезарю депутатов, чтобы вступить с ним в союз. Пример оказался заразительным.

Видя, что делают их соседи, люди Тортозы (Tortosa), Тарракона (Taraco) и Барселоны (Barcino) сделали то же самое. Цезарь, ясное дело, встретил их очень сердечно. Он попросил у них фуража для лошадей и хлеба, которые они поспешили отправить ему, нагрузив на мулов.

Более того: служившая под началом Афрания когорта, набранная в Тортозе, узнав о союзе жителей своего края с Цезарем, покинула лагерь легата Помпея, чтобы перейти в лагерь его врага.

Таким образом, пять крупных городов стали союзниками Цезаря, готовыми обеспечивать все его нужды, и все это в тот самый момент, когда стало известно, что Помпей вовсе не покидал и не собирался покидать Диррахий.

Отныне колебание и замешательство неприятеля стало очевидным.

Тем временем Цезарь, найдя, что мост – слишком узкий проход для маневров, которые он замышлял, решил подготовить брод. – Мы уже говорили, что работы Цезаря были колоссальны. Он велел прорыть рвы шириной в тридцать футов, чтобы отвести в них воду из русла; таким образом, что какой бы высокой ни была вода, ее уровень опустился на несколько футов.

При виде этого Афраний и Петрей поняли, что им предстоит иметь дело не только со всей армией Цезаря, но и с пятью союзными городами, и решили отступить за Эбро.

В тот момент, когда оба помпеевых легата совершали этот маневр отступления, вода была достаточно низкой, чтобы могла пройти конница, но еще никак не пехота. Видя, что неприятель удаляется, Цезарь бросил в погоню за ним свою конницу.

О том, чтобы преследовать его с пехотой, он даже и не помышлял: для этого нужно было подняться на пять лье вдоль реки до моста, и потом спуститься на пять лье обратно; за это время враг будет уже далеко. Но тут пехота Цезаря зароптала.

С приречных холмов она увидела отступление врага, стычки его арьергарда с цезаревой конницей, и закричала своим офицерам:

– Скажите Цезарю, чтобы он позволил нам перейти реку в том же месте, где и конница; раз конница смогла переправиться там, значит, мы тоже сможем.

Тогда Цезарь, который, со своей стороны, любил рискнуть, оставил в лагере самых слабых под защитой одного легиона, поставил лошадей цепью выше и ниже брода и первым бросился в эту ледяную воду.

Вся армия перешла реку по шее в воде, но не потеряла ни единого человека. Все те, кого снесло течением, были спасены конницей, которая образовала заслон. Выбравшись на другой берег, Цезарь построил свои войска тремя колоннами, и бросился вдогонку за помпеянцами.

И тут началась настоящая скачка с препятствиями, целью которой для обеих армий было достигнуть первой прохода через горы, – единственного пути, соединявшего провинцию Лерида с провинцией Сарагоса. Цезарь пошел в обход через поля, овраги, холмы и горы, преодолевая скалы, где его солдаты были вынуждены проходить по одному, откладывая оружие, цепляясь за камни руками, и затем вновь подбирая его. Наконец, когда Афраний подошел к горам, все проходы уже охранялись. Началась жестокая борьба.

Солдаты Цезаря понимали, что враг полностью в их власти. Чтобы разом покончить с ними, они собирались истребить их всех до последнего.

Но Цезарь сжалился над этими отважными людьми, которые умрут, чтобы сдержать однажды данное ими слово: он ограничился тем, что окружил их, протянул вокруг них две линии обложения и начал морить их голодом.

Он мог уничтожить их; он оставил их жить. Ему нужны были друзья, а не жертвы. Неприятельская армия оценила его стремление. Между солдатами Цезаря и солдатами Помпея установились переговоры; к ним примешались и младшие офицеры. Помпеянцы признавали, что они обязаны Цезарю жизнью, и что если бы он захотел, они уже давно были бы уничтожены. Они спросили, могут ли они довериться его слову, и когда им были даны заверения, отрядили к Цезарю своих центурионов.

Перемирие сочли установленным; цезарианцы и помпеянцы смешались, повсюду прежние враги пожимали друг другу руки и обнимались; солдаты Помпея провели солдат Цезаря в свои палатки; солдаты Цезаря сделали то же самое.

Как вдруг Афраний и Петрей узнали, что происходит, и вместе с испанской гвардией, чья надежность не вызывала сомнений, напали на римский солдат, зашедших в их лагерь, и перерезали их всех до единого, за исключением тех, которых их солдаты сами спрятали, и которым ночью помогли сбежать.

Цезарь узнал об этой резне, велел, со своей стороны, схватить солдат Помпея и, не причинив им никакого вреда, даже не пригрозив, отправил их обратно к Афранию. Ровно столько апостолов появилось у него в неприятельском лагере.

Между тем, ни Афраний, ни Петрей не могли двинуться вперед. Они приняли решение вернуться в Лериду, и двинулись в поход. Но Цезарь последовал за ними, терзая их своей конницей и моря их голодом при помощи своей пехоты. Они убили своих вьючных животных, которых все равно нечем было кормить, съели их и снова пустились в путь.

Цезарь, применив искусный маневр, загнал их на плохую позицию. Нужно было решаться на бой. Легаты предпочли сражению осаду; они укрепились. Тогда Цезарь окружил их одним из тех ужасных рвов, которыми его солдаты привыкли бороздить землю. Афраний и Петрей легко могли рассчитать, сколько им остается дней, если они съедят своих лошадей, как они съели мулов, прежде чем они умрут с голоду. Наконец, они попросили переговоров, признали себя побежденными и умоляли Цезаря не злоупотреблять его победой.