Цезарь (др. перевод)

Вот какое место занимал каждый:

Помпей командовал левым крылом [55] ; с ним были два легиона, которые Цезарь прислал ему из Галлии. Антоний стоял напротив него и, соответственно, командовал левым крылом римлян. Сципион, тесть Помпея, командовал центром с легионами из Сирии, и перед ним находился Кальвин Луций. Наконец, Афраний командовал правым крылом Помпея; под его началом были легионы из Киликии и приведенные из Испании когорты, которые Помпей считал лучшими своими войсками. Перед ним находился Сулла.

55

Плутарх говорит, что правым крылом, но сам Цезарь определенно называет левое, и в подобном случае, как мне кажется, следует верить Цезарю.

Фланг этого правого крыла помпеянцев был прикрыт труднопреодолимым ручьем, поэтому Помпей сосредоточил на своем левом крыле своих лучников и метателей из пращи, а также всю свою конницу. К тому же он, вероятно, был не прочь иметь все свои основные силы именно на том участке, где находился он сам.

Цезарь расположился напротив Помпея, заняв, по своему обыкновению, место в рядах десятого легиона.

Видя, как напротив него сосредотачивается все это множество метателей из пращи, лучников и конников, Цезарь понял, что его враг намеревается начать атаку с его стороны и попытаться окружить его.

Тогда он вывел из резерва шесть когорт и разместил их позади десятого легиона, с приказом не двигаться с места и как можно дольше скрываться от неприятеля, пока не атакует его кавалерия. Как только это произойдет, эти шесть когорт должны броситься в первый ряд, и вместо того, чтобы издалека метать свои копья, как поступают обычно самые храбрые, торопясь поскорее вступить в ближний бой, каждый солдат должен будет держать острие своего копья на уровне лица неприятеля. Когда для них настанет время выполнить этот маневр, он подаст им знак знаменем.

Цезарь был убежден, что вся эта изысканная молодежь, все эти прекрасные танцоры, увенчанные цветами не смогут вынести зрелища направленного им в глаза острия. Этих копьеносцев было три тысячи.

Сидя верхом на лошади, Помпей с вершины холма изучал построение обеих армий.

И увидев, что армия Цезаря спокойно ожидает сигнала, и что большая часть его собственных солдат, напротив, вместо того, чтобы стоять в рядах, из-за недостатка опыта двигается в полнейшем беспорядке, он испугался, как бы при начале наступления его войска не сломали свое построение.

Тогда он послал верховых связных с поручением передать приказ первым рядам твердо стоять на своем месте, сдвинуться вплотную друг к другу и так дожидаться неприятеля.

«Этот совет, – говорит Цезарь, – был подан Помпею Триарием, и я никак не могу его одобрить, поскольку в человеке есть особый пыл и природный порыв, которые разжигаются движением; и следует скорее поддерживать их, а не давать им угаснуть».

И он решил, несмотря на превосходство сил противника, воспользоваться этим преимуществом, которое давал ему Помпей, и первым начать атаку.

Тогда, сообщив своим командирам пароль – Венера-Победительница, в то время как Помпей передавал свой – Геракл Непобедимый, он бросил последний взгляд на все свое построение.

В этот миг он увидал, как один из его солдат, пришедший в его армию добровольцем и назначенный в прошлом году капитаном десятого легиона, воскликнул:

– Следуйте за мной, соратники, потому что настало время выполнить все то, что мы обещали Цезарю.

– А что, Крастиний, – спросил у него Цезарь, Цезарь, как и Наполеон две тысячи лет спустя, знал поименно всех своих солдат, – что ты думаешь о сегодняшнем дне?

– Этот день принесет тебе победу и славу, император, – ответил Крастиний; – в любом случае, ты похвалишь меня сегодня, живого или мертвого!

И затем, повернувшись к своим товарищам:

– Вперед, дети мои, – сказал он, – на врага!

И он первым ринулся вперед во главе своих ста двадцати солдат.

И как только эти сто двадцать человек рванулись вперед, чтобы атаковать пятьдесят две тысячи солдат Помпея, на миг над обеими армиями повисла та зловещая тишина, которая предшествует решающим сражениям, и в которой как будто слышится хлопанье крыльев смерти.

В этой тишине Крастиний и его солдаты, приблизившись к помпеянцам на расстояние в двадцать шагов, метнули свои дротики.

Это стало сигналом; с обеих сторон запели трубы и рожки.

Весь строй пехоты Цезаря тут же с громким кличем бросился вперед, чтобы поддержать тех сто двадцать смельчаков, которые указали ему дорогу, бросая на бегу свои дротики и копья в неприятеля. Затем, когда все дротики были выпущены в цель, цезарианцы выхватили свои мечи и обрушились на помпеянцев, которые встретили их стойко и неподвижно.

Помпей, словно он только и ждал, чтобы убедиться, что его армия доблестно выдержит первый натиск, отдал приказ своей коннице атаковать правое крыло Цезаря и окружить его. Цезарь увидел, как к нему приближается вся эта громада лошадей, от топота которых задрожала земля, и крикнул только эти три слова:

– Соратники, в лицо!

Каждый солдат услышал его и кивком подал знак, что он понял. Как и предвидел Цезарь, этот живой сгусток из лошадей и всадников разметал перед собой тысячу его конников. Между конниками Помпея шагали его лучники.

Когда конница Цезаря была отброшена назад, а первые ряды десятого легиона смяты, восемь тысяч конников Помпея направили свои эскадроны на окружение армии Цезаря. Это был тот миг, которого он ждал. Он приказал поднять знамя и подать тем самым сигнал его трем тысячам солдат резерва.

Те, сохранив свои метательные копья, двинулись вперед, действуя этим оружием так, как современные солдаты действуют штыком, поднося острие к глазам неприятеля и повторяя клич Цезаря:

– В лицо, соратники! в лицо!

И при этом, не обращая внимания на лошадей, и не пытаясь ранить других солдат, они поражали остриями своих копий лица молодых всадников. Те еще держались какое-то мгновение, скорее из удивления, чем из храбрости; но затем, предпочтя быть опозоренными, нежели изуродованными, они побросали свое оружие, развернули своих лошадей и обратились в бегство, закрывая лицо руками.

Так они бежали, не оборачиваясь, до самых гор, бросив на произвол судьбы своих лучников, которые были полностью истреблены.