Чаганов: Война. Часть 3

– Товарищ комбриг, как же так? Без подготовки, доразведки,- упавшим голосом спрашивает Рослый.

– Как ты не понимаешь, майор,- сдвинул брови Алябушев,- время дорого. Нельзя допустить, чтобы враг успел изготовиться к обороне. Скажи, сильно тебе твоя доразведка помогла на основной линии? Много чего нового нашёл, что бы отличалось от данных из штаба корпуса?

– А как быть с проходами для танков, подрывом надолбов, организацией артогня?

– Насчёт мин не волнуйся, майор, корпус передаёт тебе штурмовой инженерно-сапёрный батальон, я его на полчаса обогнал, не больше. За ним идёт гаубичный полк, наш дивизионный. Извини, крупнокалиберную артиллерию не дали. Ты не тушуйся, ведь январе проводил учёбу и с теми, и с другими? Проводил... вот показывай на поле боя чему научился в Академии.

* * *

– Похоже пока отбились,- Маргелов осторожно выглядывает из чердачного окна Президентского дворца на Торговую площадь, освещённую неверным светом догорающей в порту постройки,- уже полчаса тихо. Но вы тут не расслабляйтесь, бдите внимательно. Когда тот сарай погаснет, зажигательными врежьте вон по той шхуне.

– Есть не расслабляться, товарищ капитан,- пулемётчик ласково поглаживает приклад своего пулемёта,- не беспокойтесь, встретим как положено, если сунутся.

– Я пошёл к Петрову,- комбат бесшумно исчезает в темноте, а следом за ним спешит порученец с трофейным финским автоматом.

Четыре здания, в том числе и дворец, составляющие правительственный квартал, вплотную крышами и стенами прилепились друг к другу. Пулеметы на крышах, броневики на перекрёстках узких улочек вокруг квартала и мешки с песком в окнах первых этажей, превратили его в настоящую крепость, о стены которой разбились днём все атаки шюцкора.

'С мешками повезло,- комбат подтягивается на поперечной балке, легко перебрасывает через неё своё тело и оказывается на чердаке Верховного суда,- вовремя они ремонт здесь устроили'.

– Докладывай, Петров, обстановку,- напрягает зрение Маргелов, навстречу ему поднимается командир взвода разведки.

* * *

– С президентом что-то?- комбат, в очередной раз обойдя посты по периметру квартала, возвращается к штабу, устроенному в подвале дворца, и сталкивается с санинструктором.

– Да сердце у него бьётся с перебоями, товарищ капитан, старый он, боюсь помрёт.

– Ты постарайся, сержант,- кладёт ему на плечо руку командир,- живой он нам нужен.

– Товарищ Маргелов,- из-за шторы, отделяющей медпункт, на голос комбата появляется голова Джека Алтаузена, фотографа, навязанного ему главным редактором,- я больше ждать не могу! Это ж такие кадры, им место на первой странице всех мировых газет! Красный флаг на флагштоке Президентского дворца! Прошу немедленно отправить мою плёнку в тыл!

– Я своими бойцами так рисковать не могу,- тяжело вздыхает Маргелов,- мынаходимся в окружение.

– Дайте мне броневик,- трясёт пышной шевелюрой фотограф,- я прорвусь!

– Нет у меня лишнего броневика,- начинает злиться комбат,- и вообще, не буду я грех на душу брать.

– Товарищ капитан,- издалека начинает кричать возбуждённый Петров,- уходят штурмовики!

– Товарищ капитан,- с другой стороны коридора к Маргелову спешит радист,- наши ребята из мехкорпуса взяли железнодорожный вокзал!

– Товарищ капитан?- Алтаузен просяще смотрит на комбата.

Финляндия, город Миккели,

Буфет гостиницы 'Кюлькюля'.

17 февраля 1940 года, 14:00.

– Любезный,- обращается к официанту Маннергейм, откладывая в сторону нож и вилку,- мне показалось или в самом деле был взрыв? Если это бомбёжка, то что-то я не услышал прежде сирену воздушной тревоги.

– А-а-а!- тот, сломя голову, бежит из зала в сторону подсобки.

Вдруг совсем неподалёку что-то ухает, от пулемётной очереди наверху звенят разбитые стёкла. Нахмурившись, фельдмаршал поднимается, неторопливо отсчитывает деньги и идёт к лестнице.

– Странно,- оглянувшись, Маннергейм не находит рядом с собой охрану, приставленную к нему путчистами.

Пройдя в свой номер, он подходит к шкафу достаёт с полки старый бинокль и осторожно выглядывает из окна.

– Что за чёртовщина!- бормочет маршал, в его поле зрения попадает танк со свастикой на башне, ведущий огонь по зданию Ставки, из окон в него летит граната, а у входа в штаб распластались тела убитых солдат в финской форме,- диверсанты? С танком? Здесь? Как такое возможно? У входа в гостиницу резко тормозит легковой автомобиль, пролетев дальше по утоптанному снегу метров на тридцать, из него выскакивает трое вооружённых людей. Отпрянув от окна, Маннергейм обводит взглядом номер, его рука инстинктивно тянется к кобуре, но не находит пистолета, отобранного при аресте.

'Нет, живым я русским не дамся',- он распахивает оконные створки и с трудом взбирается на высокий подоконник.

– Мой маршал, вы свободны,- в комнату врывается полковник Талвела.

Маннергейм поворачивается на голос, его правая нога скользит по жестяному оконному откосу, покрытому снегом. Нелепо взмахнув руками, он едва не падает вниз, но в последнее мгновение подбежавший полковник успевает схватить его за локоть.

* * *

– Пааво, почему ты здесь? Какова обстановка на Карельском перешейке?- бледный, вновь надевший форму Маннергейм, держась за перила, медленно спускается по гостиничной лестнице.

– Разве вы не слыхали, господин фельдмаршал, что происходит в стране?

– Нет, радио со вчерашнего дня молчит, газеты только местные...

– После путча штабистов в армии началось брожения, сражаются только кадровики, среди призывников массовое дезертирство,- Талвела опускает голову,- русские разрезали мой корпус пополам, основная и тыловая позиции прорваны. Войска на западе перешейка отошли к Виипури, где в данный момент идут бои. Я с остатками одной дивизией отступил на север к станции Кавантсари чтобы по железной дороге отходить к Миккели. По отрывочным данным можно сделать вывод, что русские танки уже в Хельсинки.

– Где Рюти, Каллио?- останавливается перевести дух Маннергейм.

– Каллио, господин фельдмаршал, в плену у русских. Рюти с частью тыловиков, береговой пограничной стражи и шюцкором отступает к Турку...

– Нужно срочно связаться с Рюти, - Маннергейм и Талвела выходят на воздух,- Турку- это тупик, он должен отходить к Тампере, только так мы сможем перехватить две основные железнодорожные магистрали ведущие на север и к шведской границе. Если русские займут Тампере, то через три дня будут в Оулу и прервут всякое сообщение с внешним миром. Оулу- ключевой пункт, без него мы будем не в состоянии обороняться... Постойте, что это? Ставка горит?

Из окон двухэтажного здания школы, где размещается Ставка Главнокомандования финской армии, вырываются длинные языки пламени.

– Предатели должны быть наказаны,- цедит полковник сквозь сжатые зубы,- я приказал уничтожить путчистов. Вы, господин фельдмаршал опасаетесь за связь? Ничего, мы свяжемся с Рюти по телеграфу, предлагаю проехать к на станцию...

* * *

– Граждане Финляндии,- несётся из репродуктора,- говорит Хельсинский радиоцентр, в 20:00 слушайте выступление президента... В зале ожидания железнодорожного вокзала Миккели повисает мёртвая тишина.