Чародей с гитарой. Том 1

Джон-Том обнаружил, что сидит на топчане. Тусклые лампы освещали знакомые очертания посоха и дуары, прислоненных к дальней стене.

Пожитки его охраняли двое людей из тех, что дрались с ним. У одного лоб и ухо закрывала повязка. Глаз другого затянула пурпурная опухоль, рот также обнаруживал следы удара.

Обычно человек крайне миролюбивый, Джон-Том испытал абсолютно несвойственное ему, но тем не менее неподдельное удовольствие при виде повреждений, причиненных им с друзьями нападавшей шайке. Он уже решил было броситься к дубинке, когда слева открылась дверь и внутрь вошло с полдюжины человек.

Наклонившись вперед, юноша, к собственному разочарованию, ничего не увидел за дверью — только неярко освещенный коридор. Впрочем, издали слышался разговор.

Новоприбывшие расположились в комнате, трое — перед дверью. Зажгли новые лампы. На лицах пленивших Джон-Тома написана была решимость. Другое трио уселось за стол. Принесли грубой работы кубки, пару блюд, на которых дымились груды мяса и какого-то вареного корнеплода, родственного картофелю. Пленник и похитители с интересом разглядывали друг друга.

А потом один из трех сидевших обратился к нему, и Джон-Том узнал блондина, распоряжавшегося на улице.

— Ты голоден? — Джон-Том покачал головой. — Пить хочешь? — Отрицательному движению на этот раз сопутствовали улыбка и непристойный жест. Джон-Том мыслил сейчас не как будущий адвокат. Голова его кружилась, и он был, пожалуй, чуточку не в себе.

Его жесты и молчание ни в коей мере не расстроили допрашивающего. Тот пожал плечами и проговорил:

— Бери. Смотри, как надо.

Взяв псевдокартофелину, он помазал ее сверху какой-то прозрачной глазурью, зачерпнув ложкой из небольшого горшочка. Откусил и шумно зачавкал. По подбородку на грудь потек жир.

Прикончив с половину клубня, он вновь поглядел на Джон-Тома и без стеснения спросил:

— Голова не болит?

— Сам знаешь, черт, как болит, — отверз уста Джон-Том, чувствуя вздувающуюся на затылке шишку.

— Нам жаль, что так получилось. — К удивлению Джон-Тома, голос человека звучал вполне искренне. — Но ты не пошел бы к нам по собственной воле, а времени на переговоры уже не оставалось. Вот-вот мог нагрянуть патруль.

— Ну а ты сам-то пошел бы с дюжиной головорезов, преградивших тебе путь на незнакомой улице?

Блондин сухо улыбнулся.

— Наверно, нет. Согласен, особого такта мы не проявили. Но ты должен был пойти с нами, тебя следовало отделить от животных.

При этих словах Джон-Том беспокойно оглядел комнату. Вопросов не осталось — он был единственным пленником.

— А где остальные? Где мои друзья?

— Там, где мы их оставили, — в переулках Вольной Четверти. Нет, их не увечили, — добавил он, заметив, что Джон-Том готов подняться с топчана. — Наши в худшем состоянии. Мы просто увели тебя в сторону от свалки, когда удалось тебя усыпить.

— Почему именно меня? — Джон-Том припал спиной к каменной стенке. — Что во мне такого особенного?

Крепкий главарь в упор поглядел на него.

— Говорят, что ты — волшебник, чаропевец из другого мира. — Он казался скептически настроенным и одновременно стремился поделиться своими сомнениями.

— Да... да, совершенно верно. — Джон-Том потянулся и пошевелил пальцами. — Если вы через десять секунд не выпустите меня отсюда, придется всех превратить в грибы.

Главарь покачал головой, поглядел на пол и, подняв глаза, улыбнулся Джон-Тому. Сложив руки перед собой, он заявил:

Чаропевцу для колдовства нужен музыкальный инструмент. — И он кивнул в сторону бдительно охраняемой дуары. — Не грози попусту. Я слыхал, что ты сумел заставить покориться речного дракона... Совместно с признанием этот факт в достаточной мере рекомендует тебя.

— А откуда тебе известно, что именно я заставил дракона покориться? Может быть, скажешь еще, что я просто пытаюсь тебя запугать? Маг-черепаха Клотагорб ждет нас в казарме, а он куда более могущественный чародей, чем я. Может быть, это он повелевает драконом и как раз в это время произносит жуткое заклинание, чтобы все вы растворились, как кусок рафинада.

— Мы знаем о твердопанцирном бездельнике, который сопутствует тебе. Известно нам и то, что он в настоящий момент обсуждает с огромным драконом всякую чушь в казармах у пристани. Мы узнали об этом не с помощью магии, а воспользовавшись целой сетью организованных и преданных наблюдателей и шпионов. — Последовала еще одна улыбка. — Иногда от нее больше прока, чем от магии.

Сеть, подумал Джон-Том. Зачем этот разговор об осведомителях? Что-то в этой комнате — может быть, позы людей, может быть, примененное ими оружие, лишающее сознания, но не жизни, — говорило, что перед ним не дешевые налетчики.

— На кого же вы шпионите? Или вы не жители города... Графства Поластринду?

— От рождения, — согласился мужчина, по комнате пробежал согласный ропот, — но не по склонности или верованиям.

— Ты меня разочаровываешь.

— Мы не хотим этого, — сказал человек, расцепив руки. — Мы хотим, чтобы ты примкнул к нам.

— Примкнул? К вам? Зачем? У меня нет времени ни для чего. Мы и так заняты чрезвычайно важным делом для всего вашего мира; И юноша начал цитировать предупреждения Клотагорба о грядущих бедствиях.

— Броненосный народ подготовил самое жуткое вторжение в эти края за всю историю, и мы...

— Мы знаем об этом, — неторопливо перебил его один из охранников.

Джон-Том, открыв рот, глядел на женщину, сказавшую эти слова. Она была из числа тех троих, что перекрывали выход.

— Как, вы знаете? — Остальные согласно закивали.

— Но я думал... Клотагорб говорил, что, кроме него, никто не может знать. А как вы узнали?

— Терпение, — осадил его блондин. — Все в свое время. Ты интересовался, граждане ли мы этого города и почему нуждаемся в тебе. Да, мы граждане его, но не только. Мы представляем и нечто высшее. А что касается того, к кому тебе предлагают примкнуть, повторяю — к нам. Мы хотим, чтобы ты присоединился к нам.

— Какого черта, что значит «к нам»? Это какая-нибудь политическая организация?

Человек покачал головой.

— Не совсем. К нам — значит к людям. — Он говорил терпеливо, словно обращаясь к ребенку.

— Я все же не понимаю тебя.

Говоривший взволнованно оглядел своих компаньонов и вновь обернулся к Джон-Тому.

— Слушай меня внимательно, чаропевец. Унизив себя, человечество десятки тысячелетий обречено было сосуществовать с животными, словно с ровней. С ордами вонючих грязных мохнатых тварей, низших созданий. — Слова эти явно не относились к собственной густой сальной шевелюре. — С этими скотами, ничуть не возвышающимися над крысами и мышами, которых они охотно унижают.