Чародей с гитарой. Том 2

Он встряхнул дуару и возопил. По всему дереву, во всех его пролезших в иные измерения комнатах и коридорах демоны, домовые, черти и духи навострили уши не уши и шире раскрыли глаза не глаза.

— Убирайтесь! — бушевал Джон-Том. — Всех увольняю! Освобождаю от обязательств. Исчезните, прочь из моего дома, оставьте меня в покое!

Некая тварь, целиком состоящая из длинных упругих рук, отшвырнула метлу и обрадованно прошипела:

— Как раз вовремя! Разве это работа для порядочного, уважающего себя кошмара?

После чего спешно взорвалась изнутри и исчезла.

Слуги пропадали со стонами, шипением, воем, плачем, визгом, смехом облегчения. Одни уносились по канализационным трубам, другие — через дымоходы, третьи — в окна, кое-кто даже просачивался сквозь поры дерева. Какой-то черт дерзко воспользовался парадной дверью, но Джон-Том решил не преследовать его в судебном порядке за нарушение чернокнижного протокола. Он слишком устал, слишком сильно был раздосадован. Оказавшись наконец в полном одиночестве, чаропевец бессильно опустился на недочищенный кухонный стул.

Впрочем, он остался не совсем один.

— Прошу прощения.

Джон-Том вытер пот со лба.

— Ну, что еще?

— Повелитель, выслушай меня.

Джон-Том обернулся и увидел четырехфутового ярко-синего демона в сандалиях из резного азурита и темно-бирюзовой жилетке. «Не рядовой демон, — подумал человек, — очень уж важно держится».

Чаропевец откинулся на спинку стула.

— Кажется, я всех отпустил. Ладно, что тебе надо?

В голосе демона без труда улавливалась обида.

— Хозяин, неужели ты меня не узнаешь?

У Джон-Тома лоб пошел морщинами.

— А почему я должен тебя узнавать? Знаешь, сколько в моем доме побывало духов и привидений?

— Повелитель, меня зовут Фугвиц.

Заостренные бахромчатые уши ритмично дергались; нечисть с уродливой, но все же симпатичной мордой выжидающе смотрела на человека.

— Фугвиц? Не обессудь, приятель, мне это ни о чем не говорит.

— Ведь ты меня четыре года назад приглашал, неужели забыл? Надо было стол в столовой лаком покрыть.

— Стол... — у Джон-Тома прояснился взгляд. — А, да, помню. Тебя рекомендовал Клотагорб, по его сведениям, только ты способен блевать лаком. Жена от этой мысли в восторг не пришла, но результат ей очень понравился.

— Женам редко доставляют удовольствие дела демонические, — вежливо согласился Фугвиц. — Между прочим, как полировка, держится? Я сюда пришел не через столовую. — Он виновато указал на дверь кухни. — С тех пор как я тут сгустился, ни на секунду не удалось оторваться от линолеума.

— Держится. И сияет, как мрамор.

Фугвиц улыбнулся, продемонстрировав внушительные клыки.

— Вот видишь!

У Джон-Тома сдвинулись брови.

— Все это очень хорошо, но не объясняет цели твоего визита.

— Обычно мы, жители потусторонних царств, очень не любим, когда балующиеся мистикой смертные вытаскивают нас из холодных ванн или отрывают от работы ради своих нелепых нужд, но ты несколько лет назад показал себя личностью весьма достойной. Ты снисходителен и умеешь прощать трансэфирным созданиям нечаянные ошибки. Ни разу я от тебя не слышал: «Повелеваю сделать то-то и то-то, исполняй!» Когда оказалось, что я угодил в набранную тобой бригаду уборщиков, я не расстроился, поскольку вспомнил твою доброту. Не в моей природе симпатизировать смертным — если на то пошло, мы, демоны, предназначены вредить и пакостить им при любой возможности. Но с тобой — иной случай. Я не могу спокойно смотреть, как ты ходишь, словно в котел с варом опущенный.

— Как я хожу?

Джон-Том старался не смотреть в темно-кобальтовые демонические глаза.

— Думаю, ты меня понял. Хозяин, посмотри на себя. Во что ты превратил свою жизнь, как пользуешься уникальными навыками? Растрачиваешь талант на всякую ерунду вроде уборки дома!

— Неужто ты думаешь, я не замечаю иронии судьбы? — проворчал Джон-Том. — Но что тут можно поделать?

— Для начала хотя бы снять фартук, — предложил Фугвиц. — Он никак не соответствует твоему положению.

Джон-Том колебался — известно же, как опасно прислушиваться к советам демонов. Рискуешь вечным проклятием и погибелью души.

С другой стороны, речь пока шла всего лишь о фартуке.

Он встал, развязал лямки и аккуратно сложил символ домашнего хозяйства.

— Вот так-то лучше. — Фугвиц удовлетворенно кивнул. —

Во-вторых, мне кажется, твоей бессмертной душе грозит опасность.

— То есть? Ты хочешь сказать, что на меня охотятся враги? Какое-нибудь мстительное древнее зло, случайно оскорбленное мною в странствиях? Или другая подлая сила, о чьем существовании я доселе и не подозревал?

— Нет, нет. — Демон успокаивающе зажестикулировал; длинные синие когти влажно поблескивали в свете люстры. — Речь ни о чем подобном не идет.

— А-а, — протянул Джон-Том и с удивлением обнаружил, что разочарован.

— Мне не нравится твое самоистязание. Неужели ты сам не видишь, что несчастен? Если это ясно даже такому бесчувственному от природы существу, как демон, то уж ты и подавно не можешь оставаться в неведении о своей эмоциональной подавленности.

— Согласен, последнее время я не похож на весельчака и балагура, — признал Джон-Том. — Должно быть, оттого, что занимаюсь не тем, к чему душа лежит. Если уж на то пошло, я почти ничем не занимаюсь. Но как быть, если жизнь не требует подвигов? В мире царят покой и порядок. Не могу же я катастрофу учинить.

Демон запрыгнул на кухонную стойку и с нахальством, редкостным для порабощенной нечисти, по-товарищески обнял чаропевца за плечи. Джон-Том не стряхнул фамильярную лапку.

— Повелитель Меривезер, при желании ты сможешь выйти из колеи, вырваться из рутины. — Говоря, демон жестикулировал свободной рукой. — Или собрался до конца своих дней прозябать на кухне? Заклинать швабры и кастрюли?

Джон-Том вгляделся в карикатурную, но искреннюю рожицу.

— Отвечу. В мире сейчас ничто иное не требует моего внимания.

— Смертный с большими задатками властен над ситуациями и обстоятельствами, которые сильнее даже таких, как я, — напомнил Фугвиц. — Если ты намерен и дальше мириться с нынешним положением дел, закончишь подобно большинству людей: снаружи — уверенность, внутри — отчаяние. Уж я-то знаю, что говорю, человечьего отчаяния я поглотил уйму. — Длинный когтистый палец постучал в середину Джон-Томовой груди. — Вот тут обычно появляется узелок, хотя у разных людей он разной величины. Отчаяние питательно, но пресно, вроде витаминизированного хлеба. Ты разве не знаешь, что очень многие живут тихим отчаянием?