Чародей

Я вздохнул. Если уж меня решили убить, то отравление - еще не самый плохой способ. Хотя умирать в луже собственной блевотины мне как-то не хотелось.

Я зажал нос, чтобы не чувствовать отвратительного запаха, и сделал небольшой глоток из бутылька. Горло словно обожгло, но не огнем, а льдом. У меня аж дыхание перехватило. Я даже кашлянуть не мог.

– Вот умница, - умиленно улыбнулась Волчица.
– А теперь садись.

Стоило мне принять вертикальное положение, как я тут же понял, что больше не могу. Оттолкнув Стюарта, стоящего возле спасительной двери в уборную, я упал на колени перед унитазом, и меня вырвало. Желчью, так как последний раз я ел утром, а сейчас было уже далеко за полночь. Вообще я никогда не понимал, как человека может тошнить, если в желудке ничего нет. Как ни странно, мерзкая жидкость из меня не вышла. Может, испарилась?

Живот скрутил очередной спазм, и я согнулся от боли. Вывернувшись наизнанку, мой желудок исторг наружу очередную порцию желчи. Руки и ноги мелко затряслись. Я вцепился в края унитаза, чтобы не рухнуть на кафель. Меня начало колотить от внезапно нахлынувшего холода, хотя минуту назад мне было, мягко говоря, жарковато.

– Шайтан!
– вскрикнула Волчица.
– Давай его сюда! Быстрее!

Тот подхватил меня и затащил на кровать. Меня трясло так, будто я наступил на электрический провод. Волчица накинула на меня целых два одеяла, но это мало помогло.

– Потрепи, родной, потерпи, - шептала она, прижав руками края одеял, чтобы я не скинул их.
– Скоро пройдет, это нормальная реакция.

– Н-н-ничего с-себе, н-нормальная, - я чуть не прикусил себе язык и решил лучше помолчать. У меня зуб на зуб не попадал.

Почему-то на память пришел отец. В нашей квартире обычно был холод собачий, и когда я вылезал из теплой ванны, то сразу же забирался под одеяло. Меня трясло так, словно я вышел прогуляться в двадцатиградусный мороз в легкой ветровке. Отец в таких случаях говорил: "Расслабься, Дэрриен. Просто расслабься и согреешься". Это всегда действовало.

Я попытался расслабиться, но все мышцы просто сводило от дикого напряжения, вызванного трясучкой.

Прошло около получаса (я изредка бросал взгляд на часы с кукушкой, висевшие на стене), и мое тело постепенно начало успокаиваться. Трясло меня все меньше, холод уходил, уступая место щадящему, ненавязчивому теплу. Я с наслаждением закрыл глаза и провалился в сон.

Разбудил меня голос Амена. Мыш с кем-то спорил, да так горячо, что его обычно тихий басок трубно разносился по всему дому.

– …а я тебе повторяю: Дэрриена им отдавать нельзя!

– Придется, как ты не понимаешь?
– это Стюарт.
– Или ты хочешь, чтобы хату Шайтана спалили, да и нас заодно?

– Я полностью поддерживаю Аменохеприти, - пробасил Шайтан.
– Если это действительно так важно, то я готов защищать парня и впредь.

– А твоя жена? Ребенок? Ты о них подумал?
– горячился Стюарт.

Что ответил Шайтан, я так и не узнал, потому что Амен вдруг шикнул:

– Тише! Кажется, наш чародей проснулся.

Я тут же закрыл глаза и притворился спящим. Судя по скрипу, кто-то просунул голову в дверь.

– Нет. Спит, - ну конечно, кто еще мог купиться на эту уловку, кроме Стюарта?

Шаги. Кто-то подошел к кровати и уселся рядом. Я изо всех сил старался дышать ровно.

Холодная ладонь легла мне на лоб.

– Как твое самочувствие?
– спросила Волчица.

– Лучше не бывает, - я открыл глаза и вымученно улыбнулся.
– Если не считать, что в животе словно центрифугу установили.

– Это пройдет, - она ободряюще похлопала меня по плечу.
– Ты проспал почти двадцать часов. Но это нормально. Иные после "мышиной возни" сутками дрыхнут.

– Мышиной чего?
– я осторожно сел. Против ожидания, это получилось довольно-таки легко.

– А, это зелье так называется.

Стоило вспомнить небольшой бутылек, как меня тут же затошнило снова. Я не смог сдержать дрожь, волной прокатившейся по моему телу. Удивительно, но моя кожа меня совсем не беспокоила, даже не чесалась, хотя красноватый оттенок еще остался. Вот тебе и народная медицина.

Волчица протянула мне фиолетовую футболку с желтой улыбающейся рожицей. Блеск.

– На, оденься. А то замерзнешь.

Я поблагодарил ее и натянул на себя обнову. Чуть великовата, но это ничего. Видно, шайтановская. Но на нем она смотрелась бы смешно.

– Вижу, тебе "возня" пришлась не по вкусу, - покачал головой Шайтан. Он стоял у стены и не сводил с меня испытующего взгляда.

– Интересно, кто от нее в восторге?
– горло, как ни странно, тоже не болело.
– Хотел бы я посмотреть на этого субъекта.

– Есть один тип. Но у него врожденное отсутствие вкуса, так что на его мнение полагаться не стоит. Ему просто нравится, как от нее плющит.

– Умоляю, хватит!
– простонал я.
– Меня от нее так встряхнуло, что век не забудешь!

– Вот и он не забыл, - ухмыльнулся Шайтан.

Волчица подала мне большую фарфоровую кружку, от которой понимался легкий парок.

– Это что?
– я подозрительно покосился на женщину.

– Не бойся, всего лишь чай.

Я пожал плечами и взял кружку. Чай оказался очень ароматным. Я с удовольствием сделал глоток. Приятное тепло разлилось по груди и угнездилось в животе.

– Папа! Я нашел первый номер…

Пацан лет четырнадцати ворвался в комнату, размахивая журналом, и замер с открытым ртом, увидев меня. Мгновение он просто таращился, но затем вдруг упал на четвереньки и зарычал.

– Джимми!
– воскликнула Волчица.
– Что ты себе позволяешь? Я же просила, никогда…

Я обалдел. Этот мальчик напомнил мне… того самого волка, что пытался напасть на нас в лесу. Все его действия говорили об этом. Та же манера рычать, отрывистые движения…

– Джимми!
– Шайтан схватил сына за ворот рубашки и встряхнул.
– Как ты себя ведешь? Немедленно прекрати!

Пацан перестал рычать, даже встал на ноги, но глаз с меня не спускал.

– Я учуял его в лесу, пап, - проговорил он тихо, но я слышал его отчетливо.
– Угроза. Опасность. Это все исходит от него.

– Джимми!
– всплеснула руками Волчица.

Вот тебе и фанат комиксов.

– Прости его, Дэрриен, - виновато взглянул на меня Шайтан.
– Он еще совсем ребенок.

– Не привыкать, - улыбнулся я.
– За последнее время я выслушал столько, что это мне кажется даже не оскорблением, а дружеской шуткой.