Чародей

Минут через десять, отпустив учеников, вошла Тамара.

— Папиросами пахнет… Юрий Николаевич был? Почему не дождался?

— Посидел, не сказал ничего и ушел… Странный какой-то… По вечерам он часто бывает навеселе?

— Бывает… Говорила ему, чтобы не приходил выпивши…

— Вот поэтому, наверно, и не дождался…

Тамара сунула стопку тетрадей в шкаф. Красивый платок, нарядное пальто, модные черные сапожки на низком каблуке… Из-под платка выбилась волнистая прядь темных волос, черные брови дугой, густые ресницы, аккуратный носик… Усталость почти не видна, а ведь она отработала десять уроков, двенадцать часов пробыла в школе… Красавица — хохлушка, стройная как тополек. Одна не останется… Я поймала себя, что смотрю на Тамару с ревнивой завистью, устыдилась низменности своих мыслей, но прогнать их не сумела. Да, Тамара одна не останется. Не Юрий, так кто-нибудь другой. А у меня ни Юрия, ни кого другого. Вечно одна. Весной разбитной лейтенант сказал убийственную фразу, что даже под страхом расстрела не женился бы на такой, как я, поэтому весь век мне придется куковать одной.

Уходя, Тамара забыла журнал. Я подумала, что если бы Ивану выпало счастье хоть десять минут побыть с Тамарой наедине, он бы ждал всю ночь и глаз бы не сомкнул… А Юрий не захотел подождать десять минут… Дурак. На переменах в первую смену было шумно, вторая смена проходила в тишине. Тамара с Верой заходили в учительскую только на большую перемену попить чаю и задерживались ненадолго. Мне работалось спокойно.

На зимних каникулах предстояла сдача двух \ полугодовых отчетов — цифрового и текстового. За несколько дней с ними не справишься. К цифровому заранее не подготовишься, а вот к текстовому можно. К средине декабря он начерно был готов. Необходимые формы для цифрового — тоже. Благополучно прошли контрольные за полугодие, никто из учителей не заболел, и школа без потрясений встретила Новый год. Елка и новогодние утренники проводятся в детском доме, нас приглашают гостями. С началом зимних каникул снова отмыли классы. Штатных уборщиц у нас не было. Колхоз выделил двух женщин- армянок, которые по воскресеньям делали уборку в учебных корпусах. За это им выписывали из колхозной кладовой пшеничную муку мельничного помола, мясо или кур. При той нужде, что люди переживали в войну и сразу после нее, это было большое подспорье. Армянки приходили со старшими детьми, и к обеду справлялись с мытьем полов, каждая в своем корпусе. Мы на каникулах, подбеливали стены понизу, обметали пыль с потолков, мыли парты, столы и классные доски, драили полы. После нашей уборки школа блестела, было приятно сидеть в чистеньких классах и готовиться к следующей четверти. Софья уехала на зимнюю сессию в институте. Вере скоро в декрет. Мы, шестеро, трудились не покладая рук. И педсовет провели вшестером, а потом устроили традиционный небольшой сабантуй с горячим чаем и домашней выпечкой. И танцевали, конечно, а Тамара с Иваном отбили такую "цыганочку, что невольно вспомнились бродячие предки Бритковых. Тамара, накинув на плечи цветастый платок, с огненной страстью отбивала чечетку хромовыми сапожками, а Иван волчком вертелся вокруг нее, то взмывая в прыжке, то пускаясь вприсядку. Какая пара! Юрий рядом с ними бледнел.

В конце января Вера пошла в декрет. Всей учительской уговорили Ивана принять ее второй класс. Теперь он, как и Тамара, был в школе целый день, а перемены в учительской второй смены потеряли тишину и умиротворенность, загремели хохотом и анекдотами. Сидя дома, Вера не оставила своего класса. К вечеру у нее были готовы для Ивана подробные планы — конспекты уроков на завтрашний день. Тетради школьников проверяла и ставила оценки тоже она. Они засиживались допоздна, обсуждая с Иваном подробности предстоящих дел не только во втором классе, но и в других классах. Не выдержав, Иван засыпал, а она дописывала его поурочные планы. Загруженный сверх меры, он остепенился, на прежние художества у него не стало ни времени, ни сил. Позиции Веры укрепились весьма значительно, хотя третью четверть почти целиком она пробыла в декретном отпуске и ни разу не заглянула в школу. В последних числах февраля она родила дочку, и на Ивана всем скопом навалились и родители, и мы на переменах, и район.

Отцовство нужно узаконить, твердили ему со всех сторон. Крошка не должна безвинно страдать всю жизнь, имея в свидетельстве о рождении прочерк в графе " Отец". В Советском Союзе дети были единственным привилегированным сословием, и с первых дней своей жизни попадали под защиту государства, мудро стремившегося обеспечить будущее народа. Государство работало на Веру, в ее стремлении взнуздать Ивана. Если бы Иван был раньше женат и имел законных детей, то государство вступило бы в защиту их, а Вера попала бы в разряд матерей — одиночек, дети которых не имели права претендовать на отца. Безотцовщина. В первые годы после войны стихийный самосев безотцовщины вызвал демографический взрыв. Не хватало на всех законных отцов, а дети были очень нужны. Аборты попали под строгий запрет, а тем, кто делал их подпольно, грозило тюремное заключение. Большинство одиноких женщин заводило ребенка ради ребенка, ради того, чтобы было о ком заботиться и кого любить. Вера завела ребенка, чтобы любым путем сделаться мужнею женой и не остаться вековухой. Иван и ребенок ей потребовались только ради этого. О них она не страдала, страдала только о себе. Иван это чувствовал и сопротивлялся долго, но под общим напором он все-таки сдался, зарегистрировался с Верой, а девочке дал отчество и свою фамилию. Никакой свадьбы, никаких поздравлений в коллективе, формальный акт и ничего больше. В те годы декретный отпуск продолжался всего два месяца: месяц до родов и месяц — после. Не знаю почему, но без Веры легче дышалось всем, не только Тамаре и Ивану. Работали в прежнем темпе, только веселее и свободнее, что ли.

В это раскованное время к нам нагрянула облоновская проверка.

Неделю после Восьмого марта они трепали наши души. Руководил проверкой Василий Федорович, инспектор облоно, филолог по образованию. В районо меня предупредили за день до их приезда, в субботу. В воскресенье мы вместе с армянками отдраили школу до возможного блеска, вычистили все углы и закоулки. Учебная работа у нас всегда была в относительном порядке.

Проверяльщики появлялись только в первую смену, во вторую у них были свои уроки в средней школе районного села. В понедельник начали, в пятницу — педсовет по итогам проверки. Справку написали короткую, никого особенно не ругали, похвалили Тамару Максимовну за курдский класс и Юрия Николаевича за уроки немецкого языка.

Курдов у нас поселили перед самой войной. По — русски они не говорили, а их детям предстояло учиться в русской школе. Учитель курд собирал детишек первого, второго и третьего классов в одной классной комнате и занимался с ними в первую смену. Переведенных в четвертый класс отвозили на колхозной подводе в большую семилетнюю школу, где четвероклассников курдов набиралось на отдельный класс. В прошлом году туда перевелся и наш Султан Ахмедович, прельщенный возможностью не мучиться с карликовыми классами, а иметь под началом только первый класс с пятнадцатью учащимися. Районо не смогло найти ему замену, и мне было сказано, чтобы мы постарались обойтись собственными силами. Я сразу поговорила с Тамарой Максимовной. С большим трудом удалось ее убедить, что никто, кроме нее, с этим классом не справится. Она согласилась, с условием, что родной четвертый класс останется за нею. Зарплата больше, чем у меня, директора. К восьми приходили шесть первоклашек и первый урок занимались одни. Ко второму уроку собирались шесть второклассников, и Тамара Максимовна занималась с двумя классами. К третьему уроку являлись пять третьеклассников, и два урока (третий и четвертый) она организовывала работу сразу трех классов. После четвертого домой уходил первый класс, пятый урок сидели вместе второй и третий классы, а на шестой оставался только третий класс. Дети учились по четыре урока, начиная занятия в разное время. Мы освободили Тамару Максимовну от обязательных посещений уроков своих товарищей, от всяких собраний, кроме педсовета, от дежурств по школе и уборки класса. Я старалась, чтобы она имела возможность хоть полчаса прилечь и отдохнуть между сменами. Ходить домой за четыре километра каждый день не было времени. Она подселилась к Софье, и только в субботу вечером приезжал за нею отец, имевший казенную лошадь с упряжкой. На следующий вечер он привозил ее и в бричке с запасом продуктов на будущую неделю. Соня топила печку, на двоих готовила обеды, завтраки и ужины, поддерживала в комнате чистоту и порядок. Такой невольный кооператив был выгоден обеим. Тамаре выкраивались дополнительные минуты для отдыха и сна, а Софья получила вкусный стол из свежих деревенских продуктов, только готовь, не ленись. Но все равно, нужно было обладать титаническими силами, чтобы, как Тамара, изо дня в день целый год тянуть такую изнурительную нагрузку и ни разу не сорваться, не взбунтоваться, не пропустить ни одного занятия. Не меняя расписания уроков на неделю, Тамара могла переставлять порядок их проведения в курдском классе в соответствии с тем материалом, который запланирован в каждом классе на данный день Ей очень помогали четвероклассники, взявшие шефство над курдскими школьниками. Со звонком они садились рядом с подшефными и помогали им выполнять задания, которые давала Тамара Максимовна перед тем, как перейти с объяснениями к другому классу. Положительный результат обнаружился уже во второй четверти. Вначале курдские детишки ходили в школу по принуждению и при удобном случае сбегали не только с уроков, по и из поселка, скрываясь с пастухами на пастбище. Язык учительницы понимали плохо, с самостоятельными работами не справлялись, продвижения почти никакого, поэтом у нет стимула, нет интереса. И бегут с уроков.

Тамара Максимовна с первого дня сделала упор на обучение чтению, научатся читать и понимать текст, справятся и с другими уроками. Ее удивило, что некоторые третьеклассники не знают даже алфавита. Мы пошли на нарушение учебного плана и отдали чтению уроки рисования, труда и физкультуры. Разумеется, скрыв свое преступление от районо. Шефы оказали незаменимую помощь. Они добивались, чтобы их подшефные как можно больше тренировались в чтении. Лучший результат показали первоклашки. Они почти справлялись с программой по букварю, хуже дело обстояло во втором классе, и совсем худо — в третьем. Не умеют читать- не понимают заданий по грамматике и арифметике. С первыми сдвигами наладилась посещаемость даже у третьеклассников, а перваши — самые активные ученики, даже на каникулах приходили в класс. С третьей четверти мы восстановили в правах труд, рисование и физкультуру, и за полгода при участии шефов наверстали упущенное в первом полугодии по этим предметам. К этому времени и третий класс одолел чтение целыми словами. Султан Ахмедович (он проверял работу курдских классов) был поражен успехами бывших своих учеников и написал хвалебный отчет о мастерстве Тамары Максимовны. Он особо отметил азарт и увлечение, с каким дети работали на уроке, как они радовались своим успехам. Шефская помощь четвероклассников — очень хорошая педагогическая находка. Я тоже заметила, что курдские школьники очень самолюбиво относятся к оценкам, стараются непременно как-то отличиться, показать себя лучше своих товарищей. Дух соревновательности у них проснулся, когда они стали понимать задания и были уже в силах самостоятельно их выполнять. Такой заинтересованности в хорошей оценке, такого подъема в стремлении к ней в русских классах не было, как и азарта в соперничестве с товарищами. Тамару Максимовну тоже охватывал азарт в поисках того, как сделать материал урока понятнее и доступнее детям, которые так горячо хотят им овладеть. Она уже подумывала про себя, что в следующем году возьмет только курдские классы. Интересно с ними работать, большой простор для творчества.

После отъезда комиссии Юрий Николаевич смешил нас рассказами, как он нечаянно вышел в передовики. Еще в учительской он пустил пыль в глаза проверяльщице, когда она обратилась к нему по-немецки с каким — то вопросом на отвлеченную тему. Акцент у нее ужасный. Юрий на превосходном немецком процитировал что-то из Гете и любезно дополнил сказанное своими словами, продемонстрировав настоящее берлинское произношение. Дама сникла, Василий Федорович, собиравшийся идти ко мне на урок, вдруг изменил намерение и пошел вместе с "немкой" к Юрию. Как оказалось, он тоже фронтовик, бывший политрук стрелковой роты, освобождавшей Украину и взаимодействовавшей с партизанами.

Семиклассники вмиг сообразили, что от них зависит, какую оценку за урок поставят эти двое их любимому учителю, и приготовились к бою. Среди них было несколько "фронтовиков", воевавших в партизанских отрядах и сносно говоривших по-немецки. Они подыграли учителю, когда он устроил целое представление, заполнив все сорок пять минут диалогами на немецком языке, в которых активно участвовал весь класс. Поднимали руки не только те, кто знал ответ, но и тс, кому он был неведом. Много желающих отвечать, значит, программа хорошо усвоена, а умело организованная дискуссия показывает, что ученики знакомы не только с грамматикой, но умеют применять ее правила в активной разговорной речи. Это большой плюс. В конце урока у доски двое бывших партизан разыграли короткую сценку допроса захваченного разведчиками фрица. Один из них изображал сурового командира отряда и потребовал от пленного рассказать, как его зовут, где и когда он родился, когда попал на Восточный фронт, где стоит их часть, сколько у них танков и пушек. Второй, игравший роль жалкого фашиста, покорно отвечал на все вопросы и в конце каждой фразы твердил: "Гитлер капут!". Командир в заключение врезал ему по- немецки: "Наше дело правое! Мы победим! Смерть немецким оккупантам!" Инспектор, глядя на них, перестал записывать и после звонка сразу увел Юрия с собой. Изумленная дама заподозрила фальсификацию, на перемене поймала какую — то девочку и обратилась к ней на своем дурном немецком с каким-то невинным вопросом. Девочку вмиг оттеснили, и приезжая тетка получила весьма вразумительный ответ на очень приличном немецком языке. Дама вскинула брови: "О!" Продувные бестии экспромтом сообразили, как поддержать хорошего учителя и в этой ситуации, и продолжили на перемене игру, начатую на уроке. Дескать, все путем, по-честному, без дураков.

Проверяльщики подсказали Юрию сразу две новых байки: как следует вести урок, чтобы из недоумка попасть в гении, и какое сочетание привычных приемов организации урока свергнет гения в недоумки. Тема всем близкая, намеки на знакомых персон ловились на лету, и мы хохотали до слез. Но это потом. А пока комиссия методично и беспощадно клевала нас в самые больные места и заставляла тянуться на пределе сил. В моей директорской работе больших пробелов тоже не обнаружилось. Наоборот, инспектору понравилась созданная мною система посещения уроков своих коллег. Анализируя урок, я непременно указывала, с какой методической литературой нужно учителю познакомиться, чтобы быстрее избавиться от обнаруженных недостатков. При последующих посещениях я непременно отмечала, есть ли сдвиги в сторону улучшения, как использованы рекомендации из названных мною пособий, умеет ли учитель критически анализировать результаты своей работы. Еще большую похвалу вызвала практика целенаправленных взаимопосещений уроков и связанная с нею система педсоветов. В начале года мы намечаем, что и в каком месяце будет предметом нашего анализа, а на педсовете подводим итог, что положительного в этом плане мы обнаружили у своих коллег, чему можно друг у друга поучиться. Педсоветы короткие, очень деловые. Зачем-то инспектору потребовались протоколы педсоветов и за прошлый год. Просмотрел их и спрашивает:

— А возникающие конфликты где вы разбираете? На профсобраниях в детском доме?

— Какие конфликты! Нас мало, все кончается разговором в учительской на перемене. Больших конфликтов у нас не бывает… Трения случаются.

— Домашняя какая-то школка… Наверно, потому, что маленькая и обособленная… Атмосфера хорошая… Не тянет никого вон, — задумчиво произнес инспектор.

Педсовет в обычном смысле по результатам проверки Василий Федорович не посчитал нужным проводить. В пятницу между сменами он, оставшись один из всей комиссии, прочитал нам справку, и мы вздохнули с облегчением: пронесло и на этот раз. Дай Бог, чтобы и впредь так же благополучно завершались все большие и малые проверки. Вторая смена разошлась по классам, а мужчины с инспектором скрылись в столярке, вотчине Ивана Михайловича. Как назавтра стало известно, они там вспоминали, кто воевал на каком фронте. Сопоставляли сроки, возможно, могли встретиться где-нибудь на переправе. Действительно, не раз были близко друг к другу. Через несколько месяцев, благодаря Василию Федоровичу, Юрия направят в республиканский пединститут на очное отделение, освободив от вступительных экзаменов.