Чародейка. Власть в наследство.

Наконец, конунг не выдержал:

— Если ей что-то понадобиться, дай тут же знать, — проговорил он и стремительно направился к выходу.

Из своих покоев Къяра не выходила три дня. Удрученный конунг по несколько раз на дню заходил во дворец, пытаясь узнать хоть что-то о здоровье Владетельницы. Но Феруз лишь отрицательно качал головой, давая понять, что новостей у него никаких нет. И только на четвертый день Феруз сообщил конунгу, что Владетельница в центральной зале и ждет его для доклада.

Раннег, обрадованный таким известием, тут же прошел в центральную залу и, подойдя к Къяре, опустился на колени. Владетельница полулежала на своем любимом диване. Она была бледна, голову ее охватывал тонкий шелковый шарф. Глаза ее при этом горели недобрым огнем, а губы ее мрачно кривились. Однако для конунга в эту минуту это было не главным, главным было то, что Владетельница осталась жива, и он не смог сдержать довольной улыбки, хотя прекрасно понимал, что общение с ней вряд ли закончится для него чем-то хорошим.

— Ты чему-то рад? — хмуро спросила Къяра, взирая в упор на стоящего перед ней на коленях конунга.

— Да, Владетельница, я просто счастлив, что тебе стало лучше, — искренне ответил он.

— Думаю, это доставит тебе больше неприятностей, чем ты ожидаешь…

— Я знаю, что заслуживаю жестокой казни, Владетельница и готов принять ее… — конунг покорно опустил голову.

— Вся беда в том, Раннег, что мне не кем тебя заменить, поэтому, хотя ты ее действительно заслуживаешь, казнить я тебя не могу, как бы мне этого не хотелось… Но наказать накажу, чтоб больше неповадно было ни самостоятельные боевые действия вести, ни приказы мои нарушать.

— Ты столь откровенна, Владетельница… На твоем месте я бы до конца наказания не стал бы этого говорить… Неизвестность страшит.

— Мне нет нужды дополнительно нагонять на тебя страх, ты и так бояться будешь еще раз меня прогневать… наказывать я умею хорошо, — мрачно проговорила Къяра.

— Я готов принять любое наказание, Владетельница…

— Замечательно… Хотя я могу тебе предоставить выбор. Ты хочешь, чтоб я сразу применила магию или мне сначала звать палача, а магию использовать потом?

— А ты можешь вообще не использовать магию? Вряд ли это пойдет тебе на пользу… — конунг судорожно передернул плечами. Он видел, что с ней сделала ее собственная магия.

— Могу… могу даже сама пытать без палача… но тебе вряд ли покажется удобным остаться без кое-каких частей твоего тела… и с травмами, которые надо очень долго лечить… Зачем тебе это? Где я тебе замену на это время найду? — Къяра усмехнулась, — А если ты обо мне печешься, то знай, такая магия для меня не обременительна.

— Тогда используй магию сразу… раз все равно без нее не обойтись.

— Как скажешь, — Къяра приподняла и вытянула вперед руку, и тут же конунг рухнул на пол. Тело его подергивалось, а глаза закатились. Минут через двадцать, Къяра тряхнула кистью руки и опустила ее. Тело конунга перестали сотрясать конвульсии, и вскоре он открыл глаза, пошевелился и, с трудом приподнявшись, пошатываясь вновь встал на колени.

— Владетельница, — еле ворочая языком, проговорил он, — когда я говорил, что готов принять любое наказание, я и не предполагал, что ты можешь наказывать так.

— Понравилось?

— Не то слово… — конунг облизнул пересохшие губы, — я теперь понял, что означают слова "невыносимая боль".

— Но ты же вынес… я знала, когда надо остановиться. Вставай.

— Не могу, Владетельница… — конунг осторожно покачал головой, боясь растревожить боль, еще стучавшую в его висках, — голова раскалывается, в глазах темнеет, и ноги не держат, я уж лучше так постою…

— Вставай, вставай. Сейчас все пройдет, — усмехнулась Къяра, — а через пять минут, и думать об этом забудешь.

— Вот это вряд ли… такие ощущения не забываются, — конунг медленно поднялся. Боль, как и сказала Владетельница, исчезала, и он начал обретать прежнюю уверенность движений.

— Считаешь, что я наказала тебя слишком сурово?

— Нет, ты наказала даже мало, особенно учитывая то, что пришлось вынести тебе… Ведь это произошло потому, что я позволил заморским магам захватить порт… Так?

— Так. Но про что пришлось вынести мне, тебе лучше забыть, если не хочешь остаться без языка, я тебя уже предупреждала…

— Я понял.

— Это хорошо… и было бы еще лучше, если бы понял, что следующую выходку подобную той, за что наказала, я не прощу и найду тебе замену, как бы сложно это не было.

— И это понял тоже.

— Замечательно. А теперь я бы хотела услышать от тебя подробный доклад о наших потерях и о том, что тебе удалось сделать за прошедшие три дня.

— Мы потеряли несколько тысяч воинов, двадцать сотников и трех тысячников. Все с почестями погребены. Всех раненых ты излечила. Потоплен, как ты знаешь, наш флагман и шесть кораблей береговой охраны. Однако, после того как ты обездвижила всех противников, мы захватили и привели в порт все восемь заморских кораблей. И еще пленили около трех тысяч человек. Все военачальники в темнице ждут твоего суда, простые воины клеймлены и порабощены. Стену порта и все разрушения восстанавливают.

— Ну что ж… нам удалось минимизировать потери… Хотя их могло бы и не быть вовсе, как ты должен был уже догадаться, — холодно произнесла Къяра.

— Да, я уже все понял и раскаиваюсь, Владетельница.

— Теперь надо думать, что делать с потерями наших военачальников… У тебя есть на примете достойная замена?

— Пока нет, но найдем… Молодых воинов много, подберу кого-нибудь. Опыта у них конечно маловато, но ничего наберутся…

— Значит так. Подбираешь мне двадцать пять молодых, перспективных воинов не старше восемнадцати от силы двадцати лет… Я заберу их месяца на три или больше и уйду с ними… Верну, конечно, не всех, но кто вернется, станет достойной сменой.

— Владетельница, ты хочешь больше чем на три месяца оставить предел?

— Ты же раньше как-то справлялся сам… Вот и сейчас справишься. К тому же, как я поняла, тебе даже нравится принимать самостоятельные решения.

— Может, наконец, простишь? Я уже понял, что был неправ, да и ты уже наказала… Или и дальше попрекать будешь?

— Больше не буду. Однако решения тебе действительно ближайшее время придется принимать самому. Если же что-то случиться, что потребует моего безотлагательного присутствия, оставлю тебе кольцо. Переоденешь его на другую руку, и я появлюсь…