Чародейка

В солнечном луче кружились легкие пылинки, похожие на золотистый порошок фей. Солнце грело плиты там, куда дотягивалось через окошко, но сквозняки беспощадно выдували тепло.

Через несколько шагов, завернув за угол, Надежда наткнулась на первый труп. Тело лежало, перекрывая доступ к лестнице, широко разбросав в стороны руки и ноги. Из приоткрытого, перекошенного рта на пол стекала вязкая жидкость. В ней роились вездесущие мухи, способные распространить любую заразу на клейких лапках.

Надежда вскинула руку и ударом молнии превратила труп в головешку.

Добраться до лестничного пролета ей так и не удалось: за вторым трупом лежал третий, четвертый, пятый... От обилия мертвецов мутило. Это станет возвращаться к ней в кошмарах: коридоры, заполненные мертвыми телами; сладко-кислый запах гниющей плоти.

Надежда малодушно решила поискать другой путь к выходу. Но вскоре пришлось пожалеть о принятом решении. Из тени, приподняв щетинистый загривок, с утробным урчанием выползла собака. Судя по состоянию шерсти, по закатывающимся глазам, в которых плескалась беспричинная страдальческая ярость, животное болело.

Забежав в первую попавшуюся комнату, женщина успела захлопнуть за собой дверь. Трясущейся рукой никак не удавалось заставить войти металлическую щеколду в паз. Когда, наконец, удалось запереться, Надежда осмотрела комнату.

На полу лежал очередной труп – почти привычная картина. Вот то, что человек в кресле ещё жив, оказалось неожиданностью.

Надежда медленно приблизилась, оценивая взглядом ситуацию. Черты лица больного заострились: кожа на скулах натянулась, рот провалился.

– Пить! – стонал страждущий. – Пить!

Воды в комнате не оказалось.

– Пить! – Продолжал умолять больной.

Надежда беспрепятственно добралась до фонтана в центре двора – собака предпочла её не дожидаться.

– Пить!

Приподняв голову несчастного, она влила в потрескавшиеся губы несколько живительных капель, оказавшихся роковыми.

Кровь хлынула изо рта, глаз, носа и даже ушей. Зрелище не из приятных. Хирургу – оно, конечно, не привыкать. Но есть разница между кровью, идущей из чистого пореза и кровью, зараженной неизвестным вирусом.

Судя по внешним признакам, все шло к естественному концу – к смерти.

Раздавшийся в комнате голос заставил молодую женщину вздрогнуть.

– Поделись с ним кровью.

На столе, болтая ногами, сидел… Ирвинг Стэйн? Темные волосы обрамляли бледное лицо незнакомца, выгодно подчеркивая изысканность тонких черт.

– Что вы здесь делаете?
– Растерянно спросила девушка. – Как вы здесь оказались?

– Я пришел, чтобы помочь сохранить множество жизней. Поделись с ним кровью, Чародейка. В твоих жилах отныне плещется божественная благодать.

– Но…

– Тс! – Тонкий, гладкий, как лед, палец, прижался к губам, предостерегая от лишних слов.

Острое лезвие обожгло кожу на внутренней стороне девичьей кисти. Рука иностранца прижала сочащейся кровью порез к губам больного. Надежда дернулась, рефлекторно делая попытку отстраниться.

Глаза умирающего распахнулись, оставаясь невыразительными и тусклыми. Он жадно припал к ране, будто вурдалак.

Через какое-то время Ирвинг позволил Надежде отодвинуться. Она порывисто развернулась, намереваясь засыпать иностранца вопросами. Но никого не было. Стэйн исчез так же внезапно, как появился.

Спрашивать оказалось не кого.

Время шло мучительно медленно и тоскливо. Надежда успела задремать, пристроившись на краешке кровати рядом с больным. Из забытья её вывело прикосновение горячей ладони. Глаза пациента ещё лихорадочно сверкали, но жар потихоньку начал спадать.

– Кто ты? – Несмотря на все усилия, голос звучал сипло и едва различимо.

– Джайна.

– Исчерпывающее объяснение, - потрескавшиеся губы сделали попытку улыбнуться, но потерпели поражение. – Я, в таком случае, Оральф.

Мужчина кашлянул, прочищая горло:

– Я видел, как скрючивало людей в бараний рог. Это ведь Моровое Поветрие, верно?

Надежда кивнула.

– Но мы не умерли? Как это? Это же не возможно! Так не бывает.

Сдвинув густые, разлетающиеся, словно у загримированного театрального злодея, брови, Оральф размышлял.

Храбрый!

Надежда предпочитала думать короткими фразами. Так сейчас казалось проще.

Незнакомец вздохнул:

– Скоро наши несчастные товарищи припрутся сюда, желая полакомиться свежатиной.

Надя окинула дверь тревожным взглядом. Та казалась достаточно тяжелой и прочной. Но стоило подумать о том, какое количество мертвецов, - потенциальных людоедов, - неподвижно лежало в переходах, комнатах, площадках, классных залах, внутреннем дворике; как дверь становилась ломкой и хрупкой; засовы - не крепче хрусталя.

Оральф, пошатываясь, доплелся до стола. Вытащив огниво, ударил по кресалу кремнем, отчего тонкий трут вспыхнул снопом ярких искр. От робкого пляшущего язычка затеплился огонек наполовину оплавившихся в канделябре свечей. Свет их казался робким, дрожащим. И все-таки он был теплым пятном в сгущающемся чернильном мраке.

Приволакивая ноги, словно шел по воде, парень дотащился до окна.

– Зад ворлены! – Ругнулся он негромко. – Поднимаются.

– Что будем делать? – Взволнованно вопросила Надежда.

– Дождемся рассвета. Затем постараемся покинуть замок. Правда, шансов маловато: здесь понаставили магических щитов до фига. Скоро за всем этим, - мужчина указал в сторону окна, - явятся ликвидаторы. Они вряд ли станут утруждать себя разбором: кто есть кто.

Дверь содрогнулась под ударом. Затем глухой звук сменился мерзким царапанием.

– Выдержит? – Не скрывая страха, спросила женщина, отходя подальше.

Оральф, открыв шкаф, вытащил оттуда парочку колбочек.

Движения довались ему с трудом - бедняга едва держался на ногах. Но у Надежды не хватило храбрости рекомендовать больному вернуться в постель. Она чувствовала себя совершенно беспомощной перед нависшей угрозой и не знала, что делать.

Выставленные Оральфом на стол колбочки напоминали демонстративные экспонаты в кабинете химии и представляли собой ядовитое разноцветье.