Чародейка
Шрифт:
– Доброй ночи, Джайна. – Прорычал низкий бархатный голос. – Не хочешь пожелать счастливой охоты?
– Какого черта?!
– Сандар попытался выхватить клинок, но невидимая рука мгновенно его обезоружила. Меч со звоном полетел на пол, подмигивая металлическими глазками. Гневно, но бесполезно.
Надежда ответила магическим ударом.
Между руками Чародейки и вампира пролегли нити серебра и мрака. Как змеи, шипели, изворачивались, изгибались, схлестываясь. И неразрывно связывали две фигуры в единое целое.
Две энергии переливались, словно органза при свечах или прогоревшие
С трудом удавалось устоять на ногах. Всполохи обжигали ладони.
Фигура вампира, высокая, худая, словно жердь, скупая и бесцветная, внушала Надежде ужас. О, глупые маленькие девочки, умиляющиеся монстрами, если бы вы ты только знали, на что похожи они в реальности! Не верьте в то, что Тьма может любить и хранить; что смерть способна иметь карманный формат, переплетаться в мягкий переплет. Она равнодушна, холодна и невероятно сильна. Рано или поздно смерть всегда побеждает.
Но, черт возьми, лучше поздно, чем рано!
Надежда рывком вскинула руки, пытаясь оторваться, прервать магический контакт. Вампир зеркально отобразил её движения, наступая. Мертвец подтягивал её к себе, словно заарканенную лошадь. Сила, сравнивая с действием магнита на железные опилки, утягивала в таинственный мрак.
– Будь ты проклят!
В следующее мгновение короткий толчок в грудь сбил с ног. Прежде чем девушка успела перевести дух, вампир навис над ней, клацая зубами.
– Довольно с меня твоих проклятий, ведьма! Они не так безобидны, как кажется на первый взгляд.
Горло обожгло, словно на кожу плеснули кислотой. По телу пробежала болезненная судорога.
Какой идиот придумал, что укусы этих тварей приносят наслаждение?! Больно, мать твою!
Боль концентрировалась в сердце, которое истово билось, гоня кровь по жилам в попытке заживить, принести тканям жизнь, но на самом деле лишь ускоряло смерть.
С каждым ударом в голове проносилась мысль: «Не хочу умирать! Не хочу умирать! Не хочу!!!».
Душа противилась телу, борясь за каждый новый вздох. Противилась тому, чтобы веки, наливаясь свинцом, смежались. «Хочу жить! Не хочу умирать. Ещё один вздох! Ещё один взгляд. Ещё один только раз!».
Все мы смертны. Все мы это знаем. Но как же страшно умирать, когда смерть из разряда вероятности переходит в графу: «Реальность»…
В голове пищали несуществующие датчики, показывая, что пульс остановился. Ровная линия на экране монитора.
Боль в горле становилась далекой-далекой…
Ну, вот и все?
***
Поток ледяной воды заставил очнуться. Отплевываясь и фыркая, молодая женщина совершила попытку дёрнуться. Спину обожгло острой болью.
Выгнувшись, девушка дико заорала - чувство было такое, будто сорвали кожу или плеснули крутым кипятком.
Крик захлебнулся следующей порцией ледяной воды, на краткий миг принесшей облегчение.
– Мне нравится слышать твой визг.
Мазнув взглядом в сторону, Надежда увидела кусочек черной тени. Размазанный и нечеткий.
От макушки
до пяток по телу прокатилась волна ужаса.– Не нужно, пожалуйста, - с усилием проговорила она.
– Нравится слышать, как ты просишь, - железная хватка заставила откинуть голову. А тело взорваться новым залпом нестерпимой боли.
Надежда прокусила губу. Во рту стоял привкус железа.
Ужасное лицо угрожающим пятном бледнело перед глазами.
– Мне нравится видеть тебя униженной и покорной, Чародейка! Ну что? Ещё помышляешь о спасении мира и воцарении всеобщей справедливости?
– Или к черту! – Прохрипела женщина, задыхаясь от страха.
Последствия героической строптивости не заставили долго ждать - вампир ловко отделил кусок кожи от спины, припав губами к кровоточащей ране. Жертва, извиваясь ужом, орала благим матом.
Где взять силы, чтобы вынести подобную боль?! Где взять мужество, чтобы сохранить достоинства? Человеческая плоть слаба. А существует ли дух?
Вампир отступил на шаг, утирая кровавые губы тыльной стороной ладони.
– Проси, тварь!
– Довольно проурчал он.
– Проси о прекращении муки.
– Прошу… - Мысли молодой женщины путались. Ой, как сложно быть героем. Она-то никогда не претендовала на эту роль.
– Плохо просишь, - засмеялся палач.
– Пожалуйста, не мучай меня.
Надежда словно слышала себя со стороны. Дивилась собственной сговорчивости и не могла заставить себя быть более смелой, сильной.
Слишком больно. Слишком страшно.
– Я не сделала тебе ничего плохого. Напротив, подарила тебе свободу. Зачем? – Хрипела она через силу. – Зачем ты это делаешь?
– Ради удовольствия. – Безмятежно улыбнулся вампир.
– Я люблю боль и страх. Питаюсь ими не хуже, чем кровью.
– Ледяной палец надавил на девичью щеку. – Чародейка! – Проворковал он, почти касаясь губами её уст. Говорил насмешливо, ласково и презрительно.
– Мне не очень-то верится в то, что ты и есть воплощение моей опочившей женушки. Но от одной мысли, что ты – это она, твои мучения делаются сладки вдвойне!
Черные блестящие глаза оказались близко-близко. Горящие холодным, злым, огнем.
Вампир покачал головой:
– В таком состоянии ты совершенно не интересна. Какой же ты оказалась хлипкой, Чародейка?
– Рай нарочито-показательно вздохнул, с преувеличенно-искренним сожалением покачав головой.
– Придется что-то делать с этим, правда? Нам же нужно поговорить на прощание, дражайшая!
Ощерившись, точно зверь, упырь чиркнул клыком себя по запястью. По руке медленно заструился густой черный ручей вязкой крови, похожей на грязь.
Надежда зажмурилась, содрогаясь от отвращения. Она уже знала, что сделает вампир. Одна её половина ужасалась тому, чему предстояло случиться; вторая была согласна избавиться от мучений любым путем.
– Пей!
Надежда сжала зубы. Но что могла измученная умирающая женщина против всесильного монстра?
На вкус это было омерзительно: соленая жидкая резина, застревающая в горле. Словом, обычная свернувшаяся холодная кровь.
Как только грубая холодная рука отпустила, девушка кулем грохнулась на пол, откашливаясь.