Чарослов

Гаркекс медленно распадался на строки, переписывая себя на предплечье Нико — ощущение не из приятных, но хоть не больно. Одна за другой фразы скользили по руке и исчезали.

Когда все закончилось, Нико восхищенно осмотрел предплечье: под кожей переливались кольца стройных рун. Вслед за троллем и безглазый дракон Тамелкан переписал себя на другую руку Нико.

А затем монстрики набросились всем скопом, словно спеша вытатуировать себя на коже чарослова. Внезапно Нико стало страшно.

— Стойте! Не все сразу… Я… — Он не договорил. Все было кончено. Последний из ночных кошмаров исчез.

Он оглядел свои руки. Задрал подол мантии и проверил голени. И даже отогнул воротник и заглянул за пазуху, рассматривал грудь. Все тело покрывал ровный фиолетовый текст.

— Я представлял вас в детских мечтах, — произнес он, изучая руны на ладонях. — Как же мне удалось вас записать? Я выучил фиолетовый язык Каталога несколько часов тому назад, но Гаркекса я придумал, еще когда у меня ломался голос, а Фаэля с Тамелканом — когда воевал с прыщами.

Он покачал головой. Может, он и впрямь спятил.

— Как мне удалось вас записать?

Он поднял глаза, привлеченный странным мерцанием. Прямо перед ним в воздухе повисли фиолетовые чары.

— Чьи это чары? — позвал Нико, оглядываясь в поисках автора заклинания. — Кто здесь?

Руины безмолвствовали, тишину нарушал лишь шум гуляющего в деревьях ветра.

Заклинание подплыло к Нико. Юноша вскинул руки и попятился. Чары замерли и распались на две части. Нико с любопытством рассматривал первое субзаклинание. Это был учебный текст, где описывалось, как фиолетовый язык кодируется в письменный. Знакомый с аналогичными протоколами, которые волшебники использовали, чтобы вести безмолвные беседы на нуминусе, Нико быстро разобрался с тем, как действовало заклинание.

Вторая часть фиолетовых чар выглядела как закодированное предложение. Нико применил протокол перевода и прочел: «Их написала Звездная крепость». Юноша некоторое время ломал голову над переведенной строкой, пока не вспомнил, что сам только что задал свежеприобретенным татуировкам вопрос: «Как мне удалось вас записать?».

Он снова вздрогнул от страха.

— Чьи это чары? — повторил Нико и испуганно заозирался по сторонам, надеясь заметить таинственного колдуна. — Кто здесь?

И вновь в ответ тишина. Зато, пока он вертел головой, прямо у него под носом всплыло еще одно фиолетовое заклинание. Осторожно поймав чары, он перевел:

«Интересующий тебя язык индиго называется рикслан. Это наш язык для управления светом и текстом, наподобие вашего нуминуса. Звездная крепость пропитана метазаклятиями на рикслане. А поскольку рикслан евграфичен, твой разум к нему тянулся. Ты вообразил этих созданий, мечтал о встрече с ними — метазаклятия крепости ответили на твой мысленный позыв и приняли форму твоих фантазий. Когда твои существа поумнели, язык, управляющий Звездной крепостью, счел их угрозой и изгнал. Вот почему конструкты так тебя ненавидели. Ты стал невольной причиной их ссылки».

— Кто ты? — Широко распахнутые глаза Нико обшарили все вокруг, но не увидели ничего, кроме руин и дикого винограда. — Где ты?

И вновь перед Нико возник отрывок на рикслане, который он тут же схватил и перевел:

«Вижу, плоды твоих оживших подростковых фантазий тебя простили. Они могли запросто поселиться внутри этой могущественной книги, но предпочли твою кожу — она придаст им больше силы. Это я убедил их привести тебя сюда».

Нико затряс головой.

— Что тебе нужно? Покажись!

На этот раз текстовый ответ образовался в воздухе прямо у него на глазах. Казалось, руны сотканы из сгустков лунного света. Надпись гласила:

«Мне нужна небольшая услуга. В обмен я отвечу на многие вопросы. Тебе ничто не грозит; мы слишком слабы. Мы не в состоянии влиять на физический мир и лишь слегка влияем на мир магический».

Нико с трудом сглотнул, переваривая услышанное.

— Вы мертвые?

Вместо ответа в зарослях дикого винограда появилось слабое фиолетовое мерцание. Затем, одна за другой, в воздухе замелькали искорки цвета индиго, медленно образуя контур ног и туловища.

По мере того как конструкт приближался к Нико, он обретал плоть и цвет, переливаясь оттенками белого, индиго и серого. Однако чары так до конца и не сгустились. Сквозь полупрозрачную фигуру просвечивали силуэты разрушенных зданий.

На первый взгляд его можно было принять за человеческого ребенка лет восьми-десяти. Длинные и тонкие ноги с шишковатыми коленками и широкими ступнями. Хрупкое тельце укрыто белой туникой. И короткий рукав — один, для правой руки. Левая рука у конструкта, похоже, отсутствовала. Зато правая оказалась длинной и грациозной, с крупным локтевым суставом и узким предплечьем. Единственная ладонь была широкой, с удлиненными тонкими пальцами.

По увитым диким виноградом ступенькам конструкт поднимался к Нико, время от времени используя руку в качестве дополнительной ноги. Нико отступил назад, когда призрак достиг выступа. Кожа существа имела светло-серый оттенок, а длинные волосы были белыми как снег.

На лице сверкали огромные, с мужской кулак, глаза с вертикальными, как у кошки, зрачками. Похожий на клюв нос нависал над мягким подбородком. Конструкт улыбнулся, обнажив ровные зубы, а затем наколдовал ответ на рикслане: «Ты прав, мы мертвы. Добро пожаловать на место нашего последнего упокоения». И согнулся в поклоне.

Затаив дыхание, Нико ответил на поклон. Он вдруг осознал, что разговаривает с самым настоящим хтоническим призраком.

Глава тридцать третья

Разбуженная резким стуком, Амади вскочила на постели и спросонья уставилась на голые белые стены комнатушки, которую ей выделили в Звездной академии. Во сне она боролась с гигантским книжным червем. Перевязанное предплечье болело.

Стук повторился, и волшебница выпрыгнула из кровати. За окном по-прежнему чернело ночное небо.

— Кто там?

— Госпожа, это я, Кейл.

— Входи, — натягивая халат, разрешила она секретарю.

Молодой иксонец проскользнул в комнату.

— Ты меня пугаешь, Кейл. Только я сомкнула глаза… Неужели черви вернулись?

— Нет, госпожа магистр. — Глаза мужчины были широко распахнуты. — Очередная смерть, еще один какограф убит.

Амади резко вздохнула.

— Шеннон сбежал?

— Нет, он по-прежнему заточен под Летней башней. Жертва — Девин Доршир, соседка Никодимуса по комнате. Никодимус и здоровяк по прозвищу Простак Джон как сквозь землю провалились… Согласно показаниям младших какографов, около полуночи они слышали крики, но были чересчур напуганы и лишь четверть часа назад решились выйти из комнат.