Чарослов

Волшебники творили призрачные чары на нуминусе, и те немногие призрачные маги, которых Нико довелось встретить, с головы до пят сверкали золотом. После смерти духодеев их призраки (или духи) продолжали жить в местах упокоения, которые сохраняли магический текст. Так, духи Звездной крепости обитали в особом некрополисе под цитаделью.

А еще Нико знал, что существует несколько разновидностей «ломаных» призраков. Умертвия, к примеру, нападали на другие тексты и даже на чарословов, которым не повезло забрести на территорию некрополиса. А вурдалаки отказывались покидать мертвое тело хозяина, частенько бродя в виде полуоживших трупов.

К счастью, у призрака, что плыл сейчас перед юношей, не имелось ни единого изъяна. Несмотря на прозрачность, его образ и текст выглядели на удивление цельными — поразительное достижение для чар тысячелетней давности…

Вслед за призраком Нико спускался по крутой осыпающейся лестнице к руинам хтонической деревушки. Порывистый ветер задувал все сильнее, бушуя высоко в кронах деревьев.

— Магистр, — обратился юноша к призраку, — как мне следует вас называть?

Хтонический дух замедлил шаг и с улыбкой передал Нико три фиолетовые фразы. Чарослов прочел: «Зови меня Талки. На нашем языке «талки» — форма мужского рода слова «переводчик». При жизни я был послом и общался с твоими предками».

Оторвавшись от послания, Нико поймал на себе пристальный взгляд широко распахнутых янтарных глаз. Талки сотворил еще две фразы и протянул их чарослову: «Полагаю, твой род ведет начало от правителей Новосолнечной империи. На тебе черные одежды, как у них».

Прочитав последнюю фразу, Нико только крепче прижал к груди Каталог. Из учебников он помнил, что Новосолнечная империя при поддержке тогда еще юного Ордена Нуминуса вырезала хтоников, всех до единого.

— Я родом из Остроземья, — осторожно вставил он.

Талки кивнул и написал ответ: «Да, я понимаю, что Новосолнечная империя пала много веков назад. Я слышал, она создавалась по образу и подобию Солнечной империи с древнего континента, но хотел бы знать больше. А пока следуй за мной».

Взмахнув собранными в конский хвост шелковистыми волосами, призрак отвернулся от Нико и поскакал дальше на своих трех конечностях. Чарослов зашагал следом, углубляясь в заросшие диким виноградом руины. По пути дух набросал очередной отрывок и перебросил текст через плечо. Нико кинулся его ловить, едва не поскользнулся, но все-таки поймал:

«Тебе стоит знать, что наши магические языки не слишком совместимы с человеческой кожей. Когда конструкты покинут твое тело, на память останутся болезненные отметины. Впрочем, не навсегда. Вот почему Химера, наша богиня, дала моему народу столь нежную и бледную кожу. Любой живой хтоник мог безболезненно записывать и стирать чары, используя собственное тело как вечный холст. Увы, это ослабило наши кожные покровы и стало одной из причин, по которой ваши предки так легко стерли древнейшую цивилизацию хтоников с лица земли».

Нико замедлил шаг, обдумывая прочитанное. Призрак остановился и, прежде чем выпустить очередной отрывок, окинул юношу внимательным взглядом.

«Не тревожься, я не держу зла. Ты ведь, как и я, ученый? Проводишь исследование?»

Дочитав, Нико поднял глаза.

— Исследование?..

Талки поспешил выложить очередной отрывок:

«Ты ведь евграфер? Исследуешь евграфичные языки, разве нет? Оба наших языка — и рикслан, и питан — евграфичны. Или есть другая причина, почему ты захватил с собой Живую книгу?»

Нико посмотрел на Каталог.

— Живую книгу?..

Хмурясь, призрак извлек очередную порцию текста:

«Пергамент Каталога остается живым благодаря Первому языку. Не знаю, известно ли тебе, но для записи наших языков подходит исключительно живая, дышащая кожа. Конструкты, ожившие фантазии подростка-мечтателя, предпочли твое тело Каталогу, потому что для них ты — источник силы. В этом и заключается прелесть наших наречий: мы способны превращать в текст собственные тела».

Нико перевел взгляд с Каталога на духа.

— Не понимаю…

Грудь призрака поднялась и опала в беззвучном вздохе: «Твоя Живая книга обучила тебя рикслану, одному из наших языков. А значит, ты евграфер, верно?»

— Я какограф.

Талки мотнул головой, записывая ответ: «Я уже это слышал от нашего последнего посетителя, который был здесь много лет тому назад. Только не забывай, что все евграферы ломают языки волшебников — в попытке сделать чары логичными. Вот почему твой разум влечет к рикслану: разум евграфера чувствует логику нашего языка. На рикслане ты должен колдовать почти без ошибок».

— Я… у меня получилось переделать субтекст, — признался Нико и тут же замер, как громом пораженный… а что, если?.. Он обернулся, рассматривая перевод призрачного послания. И к немалому удивлению, не обнаружил ни единой ошибки. Правда, оставалась вероятность, что дело в его недуге; какография частенько мешала ему распознавать сломанные руны — однако при переводе с нуминуса он каждый раз умудрялся наляпать столько ошибок, что даже его неполноценный разум легко их находил.

— Канон небесный! — тихонько выругался он. — Выходит, колдуя на этом вашем фиолетовом языке, я перестаю быть какографом?

С улыбкой призрак выдал ответ:

«Верно. С незапамятных времен мой народ знал, что состояние, которое вы зовете «какографией», вызвано несоответствием между магическим языком и разумом чарослова. В языках волшебников порядок рун произволен. А твой разум — разум какографа — отвергает произвольность; ему куда ближе языки с логическим строем, такие, как рикслан. Именно поэтому и ожили твои детские фантазии: порождения какографического разума, они воссоздали себя в виде конструктов, которыми сейчас испещрена твоя кожа. И именно поэтому Каталог обучил тебя нашему языку… Уверен, что ты здесь не ради исследований?»

Нико взволнованно посмотрел на духа.

— Нет, магистр, я не исследователь. Но я хочу выяснить, почему мой недуг не проявляет себя в… — Он не стал договаривать, заметив, что Талки уже составляет ответ.

Запечатлев несколько фраз в мышцах предплечья, призрак нахмурился… стер два предложения, кое-что подредактировал… и лишь затем продолжил писать. Нико не находил себе места, весь испереживался в ожидании готового ответа. И наконец дождался:

«Тогда я должен попросить прощения. Наткнувшись однажды на твоих очаровательных монстриков, я решил, что в один прекрасный день их автор найдет гримуар на рикслане и увидит собственные темные фантазии. Примерно триста лет тому назад нас посетил еще один евграфер — пылкий юноша. Хотел знать о евграфии все. На тебя был похож. Хотя, по правде говоря, почти все мужские человеческие особи для меня на одно лицо… Так вот, собственно, лет десять тому назад я обнаружил в лесу твоих конструктов и постарался их убедить, чтобы они, как только тебя найдут, сразу привели сюда. Большинство уперлось: мол, нет и все, и ни в какую… знаешь, они ведь всерьез удумали — уж извини за откровенность — тебя сожрать».