Чаровница для мужа

Он усмехнулся, вспоминая ее глаза, ее ноги, которые произвели на него неизгладимое впечатление, а сейчас были слишком надежно спрятаны в сапоги. Какие-то на ней были не то штаны, не то юбка — с мотней, как у запорожского казака. Вообще-то подобные он видел и раньше, вроде бы они необычайно модны, их таскают все кому не лень, и парни, и девушки, ему же эта мода казалась идиотской… до той минуты, пока он не увидел их на писательнице с ее дерзко прогнутой спиной. Сейчас спина ее была закрыта курткой, но он ее хорошо помнил, и прогиб, на который ему так хотелось положить руку, тоже помнил… Он закрыл глаза, представляя туго обтянутое то, что находилось ниже прогиба, а когда открыл их, не сразу понял, что произошло. Курящей писательницыной подружки и парня уже не было, а сама женщина его грез садилась в невесть откуда взявшееся такси. Тоже в белую «Короллу», между прочим. Ну, выше уже говорилось о количестве таких машин в Ха. А во Владике их еще больше!

Так вот, оказывается, зачем они тут топтались, на улице-то! Такси ждали! Эти двое, наверное, вернулись в клуб, а она едет домой.

А, леший побери! Какого черта он сидел и ждал? Вышел бы, заговорил, предложил подвезти…

Вряд ли она согласилась бы, конечно. Она, наверное, его вообще не запомнила. А может, и согласилась бы. Он бы ей сразу сказал, что…

«Если бы да кабы! — сердито оборвал он себя. — Заводи, давай, да поезжай, а то и теперь упустишь!»

Белая «Королла» была уже довольно далеко, но он все же ее догнал. Ехать оказалось всего ничего: по Волочаевской через Уссурийский бульвар, потом через улицу Муравьева-Амурского и Амурский бульвар до Серышева, там повернули налево и направились в сторону стадиона. Потом свернули. Это был какой-то переулок, он даже не знал названия.

Такси остановилось, спустя некоторое время из него выбралась писательница и пошла во двор. Ну, тут уж он не растерялся: выскочил из машины и ринулся вслед. Чуть замешкался, запирая свою «Хонду», а писательница шла быстро, слишком быстро. Вот сейчас войдет в подъезд — и… Где ее потом искать? На крылечке стеречь? Глупо до чего!

Уже забренчали ключи в ее руках, запел домофон, дверь начала приотворяться. Надо окликнуть! Он чуть не заорал: «Погодите, девушка!», но спохватился:

– Алена, извините, одну минуточку!

Она вроде бы должна была испугаться, может, даже кинуться опрометью за прикрытие подъездной двери, но остановилась, доверчиво всматриваясь в темноту. Его так и кольнуло в сердце. Вспомнилось то, что старательно гнал из памяти: другая женщина доверчиво оборачивается на его голос — и…

Нет. Не вспоминать. Он заплатил за то, заплатил! Он больше не будет мучиться из-за той истории, из-за той смерти, в которой был невиновен, но в которой обвинили его. Он заплатил ни за что в полной мере!

– Алена, вы, наверное, меня не помните, не узнаете…

Он видел, как мерцают ее глаза, и только по голосу понял, что она улыбается:

– Ну почему же. Я вас отлично помню и сразу узнала.

Она и впрямь его сразу узнала по голосу. Такой своеобразный был голос, очень мужской, чуть хрипловатый… ну, как раз такой, какой и должен быть у героя истерна… пусть еще и не снятого истерна про оборону Албазина. Как его? Терехов. Никита Дмитриевич Терехов. — Вы тоже тут живете? — спросила она не без удивления.

– Нет, я за вами следил.

– Батюшки… — Алена растерялась. — Каким образом?

– Ехал за вами от клуба. Хотел еще там перехватить, но вы успели сесть в такси прежде, чем я вышел из машины.

– Что, серьезно?! А как вы узнали, что я там?

Тут же она подумала, что спрашивает не о том. Нормальная женщина сразу спросила бы: «Что вам от меня нужно?» Так ведь это нормальная, не детективщица, для которой главное — не что, а — как и почему.

– Да я за вами еще от типографии ехал, где мастер-класс был, — пояснил Терехов. — Выскочил, даже ботинки танцевальные не сняв. Конечно, ехать в них очень удобно, потому что подошва гибкая, но около клуба такая слякоть… Думал, переобуюсь — потом войду. Вы в это время были уже внутри. Я хотел в клуб попасть, но меня охрана не пустила. Оказывается, там только для своих, чуть ли не система паролей… Я им любые деньги предлагал, но… Пришлось ждать.

Алена вспомнила, что да, когда они входили в «Iron butts», Герка прошептал какую-то таинственную абракадабру охраннику, и тот ответил подобной же абракадаброй. Значит, это был пароль для своих.

От типографии ехал! А как же его партнерша? То есть она как бы не в счет? И ждал около клуба?! И проследил, где она, Алена, живет?!

Ну вот, теперь даже детективщицам пришла пора задавать нормальные вопросы.

Нет, серьезно, ей стало любопытно. От любопытства даже голова перестала болеть.

– Извините, я что-то не пойму… а вы меня ждали зачем?

У него в кармане зазвонил мобильник. Мелодия была какая-то странная — отнюдь не аргентинское танго! — рваная, квакающий такой рэп, а фоном звучал юношеский голос, бессловесно напевающий мелодию.

– Извините, — смущенно сказал Терехов, хлопая себя по карманам. — Черт, да где он?!

«Что это он всполошился? — подумала Алена. — Может, жена звонит? Она его потеряла, а он тут барышню кадрит… А он тебя, барышня, кадрит? — тут же придирчиво спросила она себя и не могла не ответить: — Похоже на то…»

Наконец Терехов нашел телефон, вытащил его, странная мелодия оборвалась. Он буркнул:

– Перезвоню, извини, — и снова сунул трубку в карман. — Алена…

Мелодия раздалась вновь.

– А, черт! — Терехов снова выхватил мобильник, но на звонок не ответил, а просто выключил телефон. Дисплей вспыхнул и погас, издав короткий звучок, похожий на прощальное рыдание.

– Жалко, — сказала Алена. — Музыка красивая у вас в сигнале. Это что?

– Не узнали? — все еще смущенно проговорил Терехов. — Это «Дельфин».

– Дельфин? — хлопнула ресницами Алена. — А что, дельфины умеют петь?

– Группа «Дельфин», — уточнил он.

– Это мне ничего не говорит, — со вздохом призналась наша героиня. — Извините, но… Вообще странно, что вы любите рэп.

– Да не люблю я рэп, — решительно мотнул головой Терехов. — Я только эту песню люблю. Там красивый текст. — И пробормотал рваным рэповским голосом:

Это больше, чем мое сердце,

Это страшнее прыжка с крыши,

Это громче вопля бешеного,

Но гораздо тише писка забитой мыши,

Это то, что каждый всю жизнь ищет,

Находит, теряет, находит вновь…

И осекся, и Алена сквозь темноту словно бы увидела, как этот не сильно-таки молодой человек вдруг покраснел. Ну, она немало видела мужчин в своей жизни, а стихов прочитала еще больше, да и сама их в былые времена писывала. Какое, ну какое слово рифмуется с «вновь»? Правильно, морковь! А также свекровь, новь, кровь, ну и любовь, конечно. Теперь и она вспомнила эту песню: