Чары кинжала (Дэверри - 1)

Затем Гверан ясно увидел себя идущим к колодцу. Маленький клочок поросшей травой земли, три тоненьких деревца, серая каменная стена колодца все было таким ясным и убедительным для него, как храм, в котором он находился, но со всех сторон нависала белая пустота, заполненная странным туманом. Агвен сидела на краю колодца и смотрела на него с едва заметной улыбкой.

–  Ты все еще мои верный слуга?
– спросила она.

–  Я твой раб, моя госпожа. Я живу и умираю по твоему желанию.

Она казалась довольной, но с ней трудно было разговаривать, потому что вместо глаз у нее были две мягкие сферы опалового тумана.

–  Чего ты хочешь от меня?

–  Дождь отказывается пасть на нашу землю, - сказал Гверан.
– Ты можешь открыть мне, почему?

–  Ты думаешь, я повелеваю дождем?
– спросила она.

–  Ты - мудрое существо, сверкающее в ночи, око силы, золотой свет, моя единственная любовь, мое истинное наслаждение.

Она улыбнулась уже не так жестко и повернулась, чтобы взглянуть вниз, в колодец. Гверан слышал мягкое журчание и плеск воды, как будто колодец превратился в широкую реку.

–  Было совершено убийство, - сказала Агвин.
– Но проклятия нет. И отмщение свершилось. Спроси его сам.

Она ушла. Березы зашелестели при ее легком движении. Гверан ждал, пристально всматриваясь в белый туман, слегка окрашенный перламутровой радугой. Из тумана вышел человек, как корабль, едва различимый с туманного берега. Гверан окликнул его. Он подошел - молодой воин, светловолосый, со смеющимися голубыми глазами и улыбающийся так, словно на его груди не было раны от удара мечом. Сплошным ручейком кровь струилась по его груди, исчезая перед тем, как упасть к его ногам. Видение было таким отчетливым, что Гверан вскрикнул. Воин смотрел на него, и улыбка его была ужасна.

–  Из каких ты краев?
– спросил у него Гверан.
– Упокоилась ли твоя душа?

–  Земля Вепря породила меня и забрала к себе вновь. Я покоен, ибо мой брат снес с плеч голову убийце.

–  И этой мести было достаточно?

–  Достаточно? Спроси себя сам.
– Призрак захохотал.
– Достаточно ли этого?..

–  Почему же нет?

Призрак взвыл от хохота, и ветер унес его смех, больше похожий на рыдания.

–  Кто ты?
– спросил Гверан.

–  Ты не помнишь? Не помнишь этого имени?
– Смех становился громче и громче, затем, расплывшись, призрак закружился, отбрасывая тень на туман, красное пятно стало белым, затем он растворился. Остался только туман и тихий шелест ветра. Из тумана донесся голос Агвен:

–  Он был отомщен. Прими предостережение.

Ее голос смолк. Туман стал густым и холодным. Он окутывал Гверана кругом, душил, хлестал, словно гонимый ветром листок. Ему казалось, будто он бежит, потом скользит, а затем - падает куда-то вниз.

Тени от свечей в храме потускнели. Обин вздохнул и распрямил спину.

–  Ты вернулся?
– спросил он.
– Осталось два часа до рассвета.

Гверан, трясясь от холода, сел и попытался заговорить. В животе что-то сжалось от страха. Кружилась голова. Обин крепко схватил его за руки.

–  Ради всего святого, - прошептал он, - дайте мне воды.

Обин дважды хлопнул в ладоши. Два молодых жреца принесли две деревянные чашки. Обин завернул Гверана в свой плащ и дал ему выпить сначала воду, а потом подслащенного медом молока. Вкус еды сразу же вернул Гверана назад, в этот призрачный мир.

–  Дайте ему хлеба, - сказал Обин.

Гверан жадно ел хлеб, запивая его молоком, пока не вспомнил, что он находится в храме.

–  Простите, я еще не пришел в себя, - сказал он.

–  Не надо извиняться, - сказал Обин.
– Ты помнишь Видение?

Окровавленный призрак снова возник в памяти Гверана.

–  Да, помню, - ответил Гверан, дрожа.
– Как вы это истолкуете?

–  Действительно, было убийство. К тому же это случилось, когда я был совсем мальчишкой, у меня сохранилось кое-что в памяти. Ты видел лорда... кажется, его звали Карил? Я не помню... Глава клана Вепря, жестоко убитый Ястребами. И действительно, как сказала твоя Белая Госпожа, он был отмщен дважды. Боги восстановили справедливость, и я не вижу причин, почему великий Бел мог бы так разгневаться.

–  Значит, над нашей землей не висит проклятие. Это все, что моя госпожа открыла мне.

–  Получается так, - Обин кивнул в знак согласия.
– Мы принесем в жертву лошадь, когда луна пойдет на убыль.

До восхода солнца Гверан отдыхал в храме. Хотя он был очень утомлен, сон не приходил к нему. В его мозгу проносились обрывки Видения. Он утонул в клубах белого тумана, а потом просто бормотал сам с собой. Этот ритуал всегда так мучительно покидал его. Некоторые барды проявляли особый интерес к этим белым краям с их чудесами, Гверан же чувствовал к этому сильное отвращение - он боялся навсегда потерять себя в вихре тумана.

Поэтому, когда он думал над этим обычным видением, ему показалось, что оно адресовано к нему: он знал убитого лорда, знал его как своего брата. "Было ли это действительно местью?
– думал он.
– Да, ничего другого тут не придумаешь". Когда бледные лучи восходящего солнца заглянули в окна храма, Гверан отбросил прочь непонятные мысли и отправился за лошадью, готовясь в обратный путь.

Гверан спал все утро, вернее, старался уснуть. В комнате все время что-нибудь происходило: то один из детей убегал от служанки, то Лисса приходила за своим рукоделием, то паж объявился, посланный лордом, чтобы убедиться в том, что бард отдыхает. Наконец служанка Каса, казавшаяся более рассеянной, чем обычно, прокралась в поисках чистых штанов для одного из мальчиков. Когда Гверан сел и начал ее ругать, она, хныкая, попятилась назад. Ее большие голубые глаза были полны слез. Ей было только пятнадцать.

–  О, прости меня, - взмолился Гверан.
– Беги и скажи своей госпоже, что ее ворчливый муж отказался впасть в зимнюю спячку, и принеси мне хлеба и эля, хорошо?

Каса поспешно отступила, сделав неуклюжий реверанс. Только она успела закрыть за собой дверь, мальчики вбежали, крича: "Папа, папа, папа", - и, забравшись на кровать, бросились в его объятия.

Гверан обнял каждого из них и посадил на край кровати. Ему расхотелось спать. Адерин, которому было всего семь, был худеньким невысоким мальчиком с темными глазами и светлыми волосами. Младшему было два с половиной года, он был круглолицым, жизнерадостным и всегда (или это только казалось) бегал полуголым.

–  Акерн, - строго сказал Гверан, - где твои штаны?

–  Мокрые, - ответил малыш.

–  Он опять это сделал, папа, - пояснил Адерин.

–  О, боги, - сказал Гверан.
– Надеюсь, мама отмоет тебя перед тем, как ты отправишься спать.

–  Разумеется, дорогой, - сказала Лисса, входя в комнату.
– Если бы ты не цеплялся к Касе, она давно одела бы малыша.

Гверан кивнул, признавая свою вину. Обрывки сна и видения всплывали в его памяти. Ему захотелось сочинить об этом песню, слова уже почти слетали с его губ. Лисса села рядом с ним, вся семья была в сборе.