Чары крови и роз. Другая история Белль

Когда волосы Белль были расчёсаны и высушены, она пересела на диван и вернулась к ожидавшему её роману Гаскелл. На мягком диване среди подушек, прочитав всего пару страниц, незаметно для себя Белль задремала.

Проснулась она от негромкого голоса Фезер, звавшей её:

– Проснитесь, мисс.

Белль открыла глаза и села на диване.

– Что случилось? – протерев глаза, встревоженно спросила она.

– Хозяин хочет вас видеть, – ответила горничная.

Белль кивнула, припомнив: точно, ужин.

– Позвольте, я сделаю вам причёску, – сказала Фезер. – И я принесла вам платье.

– Может быть, я могу надеть что-то из своего гардероба? – спросила Белль, пока Фезер ловко укладывала ей волосы.

– Боюсь, это расстроит хозяина, – ответила та, погрустнев.

– Ладно, – кивнула Белль и, взглянув на нежный шёлк изумрудного платья, улыбнулась: зелёный был её третьим любимым цветом – после лавандового и белого.

Аннабелль оглядела себя в зеркале: ей понравился лиф, расшитый чёрным узором с бледно-золотыми цветами, и тонкие складочки изумрудной ткани, струящейся до самого пола. Но широкий V-образный вырез открывал ключицы и даже часть груди, а короткие рукава закрывали лишь верхнюю часть плеча, оставляя руки обнажёнными.

– Боюсь, я замёрзну в этом красивом платье, – произнесла Белль.

– Не беспокойтесь, мисс, в зале будет тепло! – заверила её Фезер и вытащила из коробки туфельки в тон платью на средней шпильке.

«Надо будет спросить у лорда Спенсера, действительно ли ему важно, чтобы я приходила на ужин в платье», – подумала Белль и вышла из своих роскошных апартаментов в коридор, где её ждал Лантерн.

Столовая встретила Аннабелль полумраком и тьмой на противоположном конце стола.

– Добрый вечер, ваша светлость, – произнесла Белль, садясь в кресло, услужливо отодвинутое Лантерном.

– Добрый вечер, Аннабелль Грейс, – раздался низкий голос хозяина замка, рокочущий точно далёкая гроза. – Ты очень красивая. Изумрудный тебе к лицу.

– Благодарю, – улыбнулась Белль.

– Ты здесь меньше дня, а я уже с грустью думаю о времени, когда ты покинешь замок и я не смогу больше тебя увидеть… – в голосе лорда Спенсера прозвучала печаль.

Аннабелль смутили его слова, а от тона и самого звука его голоса её спина покрылась россыпью мурашек. Белль напряглась: вот чего ей не хватало, так это подпасть под обаяние некогда главного ловеласа Элфина.

Чтобы прийти в себя, она заставила себя рассмеяться и, украдкой ущипнув кожу на запястье, заметила:

– На варгисов ведь не действует магия фейри. Или это побочный эффект от проклятия?

– Не действует, – ответил герцог чуть уязвлённо. – Но отрицать твою красоту стал бы только слепой. И я правда желал бы, чтобы ты осталась в замке подольше.

Аннабелль не ответила: она планировала в новом сезоне заработать побольше денег и в конце февраля-начале марта уехать в Нью-Йорк. Но ей не хотелось обижать гостеприимного хозяина. И вместо этого она сказала, проведя руками по голым плечам:

– У вас довольно холодно.

– Лантерн, подбрось дров в камин, – велел хозяин замка.

Белль отпила вина. На самом деле она раньше никогда не мёрзла, но сейчас ей и правда было заметно зябко.

– Ваша светлость, – произнесла Белль, наколов вилкой жаркое.

– Да, Аннабелль Грейс? – откликнулся из тьмы хозяин замка.

– Можно ли мне самой выбирать одежду для ужина с вами? – спросила она, глядя в темноту. – Я не привыкла носить такие открытые платья.

– Жаль, тебе они очень идут, – заметил лорд Спенсер.

– Мне всё идёт, хоть мешок из-под картошки, – возразила Аннабелль. – Я же фейри.

Герцог усмехнулся и спросил:

– Отчего же тебе не нравятся открытые платья?

– В них я привлекаю слишком много внимания к себе. Люди так…

– Здесь нет людей, – остановил её лорд Спенсер.

– Но как же Лантерн, Фезер и…

– Они в первую очередь слуги. Весьма хорошие, смею заметить. Лучшие.

Белль подумала, что он прав: Лантерн, Когвил и Фезер были вышколены на славу, одновременно услужливые и сдержанные в проявлении чувств, – жаловаться не на что.

– Так что хватит думать о чувствах людей, – продолжил герцог. – Здесь ты можешь быть самой собой.

– Я не уверена, что… – Белль взглянула вниз, на глубокое декольте. Вряд ли носить подобные открытые платья – это быть самой собой для неё. Впрочем, можно попробовать. Она ведь уже подзабыла каково это – жить, не ощущая гнёта чужих чувств и желаний.

Она отпила вина.

– Завтра День Всех Душ, – медленно проговорила она и подцепила вилкой лист салата. – Я всегда езжу в этот день к родителям, мы вместе ходим на кладбище.

– В этот раз придётся отменить поездку, – ответил лорд Спенсер. – Это небезопасно.

Белль молча кивнула: она не особенно надеялась на другой ответ, даже обрадовалась, что не придётся ехать домой. «Напишу маме позже», – решила она, глядя, как Лантерн наливает ей чай.

Белль знала: отец тоже вздохнёт с облегчением, когда узнает, что младшая дочь не приедет. Для него эта встреча в День Всех Душ был таким же испытанием, как и для неё. К тому же теперь Аннабелль точно знала: дедушка не умер, а значит не нужно пытаться искать успокоение на семейном кладбище, возле посаженного в память о нём дубе. Белль вдруг остро захотелось коснуться пальцами незабудкового шёлка дедушкиного платка, вдохнуть родной запах можжевельника и жимолости…

– Надеюсь, ты приятно проведёшь время в замке, – нарушил тишину лорд Спенсер. – Если что-то понадобится, ты всегда можешь обратиться ко мне, – повторил он.

– Благодарю, – ответила Белль и допила чай. – С вашего позволения я пойду спать: сегодня был длинный день.

– Доброй ночи, Аннабелль Грейс. Надеюсь завтра вновь увидеть тебя за ужином.

– Разумеется, ваша светлость, – улыбнулась она и поднялась с кресла. – Доброй ночи.

Крипта

Белль проснулась довольно поздно – почти в одиннадцать утра. Сладко потянувшись на постели, она подумала, что ей уже очень давно не удавалось поспать так долго. С гобеленов на неё осуждающе смотрели гуляющие в саду дамы с собачками, а из-под потолка – белые барельефы античных лиц. Белль скинула одеяло, чтобы пойти умыться, но в огромной комнате было прохладно, и она отправилась в ванную в одеяле.

Утро Белль решила тоже продолжить в постели: сначала позавтракала круассанами с чаем, затем поговорила с мистером Купером – успокоила его рассказом о том, как хорошо устроилась в замке. Потом пришло сообщение от мамы: та выражала сожаление, что дочери не будет с ними на кладбище сегодня. «День Всех Душ – это семейный день. Нужно проводить его с самыми близкими», – любила повторять София Тэйлор. Для Аннабелль не было людей ближе Вики и её семьи, а мистера Купера она любила гораздо сильнее, чем своего родного отца. Они да мисс Уэлш и были её семьёй. И Фредерик. Белль вздохнула и открыла «Север и юг».