Час до конца сентября

– Ты чего вдруг ко мне, Константин Николаевич?
– удивленно наблюдая за действиями друга, Решад, наконец, обрел дар речи.
– Видок у тебя, конечно…

– Не, я не пил! Вообще не пил. Я думал, Ярканат.

– А, это у тебя от напряга волосы дыбом встали?
– усмехнулся друг.
– И что за дума такая, что впервые так напрячься пришлось?

– Думы окаянные, - Кащей, не расставаясь с минералкой, плюхнулся в кресло напротив хозяина кабинета.
– Ну, ты как сам?

– Пока шевелюсь.

– Верунчик как жару переносит?

– Нормально, не жалуется пока, - Решад перестал что-либо понимать, но решил подождать, не просто так брат названный приехал, что-то важное за пазухой привез.

– Срок-то у нее какой, я запамятовал, скоро чепчики дарить?

– Четвертая неделя пошла, сегодня, вроде, на осмотр собиралась.

– Умножай на три, - Костя опять припал к горлышку бутылки, но скосил хитро глаза на друга, посмотреть на реакцию.

– Что умножать?
– недоуменно спросил Решад, хотя, разумом уже понял, что хотел донести до него хитрый лис.
– Ты сейчас не шутишь?

– Срок беременности у своей невесты умножай, лошара! И думай, идиота кусок, думай!
– заорал Кащей.
– Терпилу из тебя делает семейство Березиных, а ты, мудак, даже не проверил! Главврач, тебя за ногу. Или как, по принципу, кто последний, тот и папа, согласился?

– Вот я лошара… - онемев от такой информации, Решад закрыл лицо руками, подавляя рвущийся истерический смех.
– Инфа сотка?

– Сотка, брат. Гинеколог ее, как ее, Витамина, Виталина, придумают же имена, проболталась случайно. А услышал наш человек, скрывать не стал. Жалеют тебя бабы, любят, хотя, не понимаю, за что.

– Спасибо, брат, я тебе опять обязан. Что взамен хочешь?

– Ничего. Просьбу мою помнишь? Постарайся выполнить, - Костя вмиг стал серьезным.

Решад понял, о чем идет речь:

– Рапорт подаю, Кащей. Назара натаскаю еще, и на три месяца исчезну.

– Понял. Ну, удачи тебе, брат. Если что - звони.

Решад вдруг встал, догнал Кащея у выхода, и мужчины обнялись крепко, пожали друг другу руки.

– Это я удачно зашел!
– раздалось от двери шаляпинским басом.
– Костенька, мальчик мой, здравствуй, родной!

– Бахтияр Каренович, какими судьбами? Рад видеть в добром здравии, - в эту минуту, обнимаясь с командиром друга, Костя был искренен, как никогда.

– Ты смотри, Ярканат, помнит! А я к Ириске заехал, и к другу твоему, дела порешать, вот радость, тебя повидал.

– Ириске?

– Моя воспитанница, я тебе рассказывал, здесь теперь живет.

– Да ты всем про нее рассказывал, Бахтияр, - засмеялся Решад.
– Ирка, Кащей.

– Подожди, рыжий бесенок?
– Костя показал ладонью уровень колена, отмеряя рост и возраст любимицы Бахтияра.
– Надо же, как тесен мир. А я запомнил, хоть и пьяным был.

– Костенька, ты как сегодня вечером посидеть?

– Рад бы, Бахтияр Каренович, но сейчас в Казань еду, переводят меня, может, в городе пересечемся потом, хорошо? И так опаздываю, а начальство ждать не любит, сами понимаете, - жалобно протянул Кащей.
– Людь я подневольный. Рад был увидеть! Ярканат, удачи!

Когда уехал Бахтияр, туманно бросив: «Я по делу, не прощаюсь», Решад посидел в тишине полчаса, а потом взял в руки телефон:

– Мария Николаевна, вы хотели на днях съездить в райцентр, состыковать отчеты? Если не заняты, заберу вас через двадцать минут. Отлично.

Ткнул в другой номер:

– Верочка, привет, у тебя сегодня какие планы? Да? Да, хорошо, тогда я тебя подхвачу на выходе из поликлиники, как раз через полтора часа буду в райцентре. Заявление подадим, и в Казань, до вечера обернемся. Мне кольца не понравились, у тебя должно быть все лучшее. И так посмотрим, что купить к свадьбе. Да, платье оплатил. Договорились.

Встал, рассовал по карманам телефон, сигареты, взял со стола ключи.

– Много ли человеку надо: чистая вода, стакан морса и тенек в жару, - прикрыв глаза, рассуждала Юля, сидя в кресле на террасе.
– А этот, Бахтияр, уехал, надеюсь?

– Боюсь огорчить, но вернется. Он хороший, ЮльСергевна, я его с детства знаю, мухи не обидит, не смотрите, что он с виду грозен, - защищая друга, Ира еще подлила морса в стакан гостьи.
– Баха военный, семью потерял в девяностых, меня воспитал, как дочь. Один-одинешенек на всем белом свете живет.

– Пусть живет, мне какое до него дело.

– Вечером вашу машину посмотрят наши парни, - вдруг, услышав, как хлопнула дверь соседнего дома, сорвалась с места.
– Я сейчас!

– Как всегда, - Юля прикрыла глаза, наслаждаясь моментом.

Бегом преодолев расстояние между домами, Ира влетела в открытые ворота, и с размаху влепилась в мужчину, едва не сбив его с ног.

– Решад, тебе необязательно жениться, я тебе про Веру скажу, только ты не думай, что я назло, - выпалила она.

– Мне кажется, я знаю, что ты скажешь, матурым. Надо же, даже ты в курсе. Костя успел?

– Лара. Причем здесь Костя?

Как все мелко и глупо сейчас, когда его руки не отпустили, сперва удержав от падения, а сейчас прижимали ее, уже чуть поглаживая по спине. Сумасшедшие руки… Сумасшедшие губы… И щеки небритые целовать до исступления, чувствовать остро и больно все поцелуи, прижимать ладонью его затылок, и не расставаться больше, даже если все его бывшие пассии объявят сейчас, что беременны двойнями, а Пингвинчик - тройней.

Не услышали рокота тяжелой машины, плевать, что их видел Бахтияр, и тихонечко ушел, таща в руках высоченную орхидею, не посмел разлучить пару грозным окриком, даже в шутку. Не тот случай, когда гонял веником от подъезда прыщавых и нескладных ухажеров Ириски.

– Прости меня, но я должен тебе сказать. Ничего не изменилось, я всего лишь сосед по улице… - будто отдирая повязку с незажившей раны на груди, резко отступил назад.
– Мне пора.

Лучше бы залепил пощечину, чем вот так, вернув ее же слова, ушел, не оглядываясь, к машине. Побитым щенком, едва не скуля тоненько, Ира медленно пошла в сторону своего забора, постепенно расправляя плечи. Она - Гербель, какой-то сосед по улице не имеет права видеть ее слезы.

А на террасе, сияя лысиной, Бахтияр торжественно преподнес Юле здоровую, усыпанную фиолетовыми цветами, орхидею. Вот только особой радости от одаряемой не увидел.

– Благодарю вас, Бахтияр, - дежурно поблагодарила она неожиданного воздыхателя.

– Вам не понравилось, - констатировал Баха.

– Понравилось. Как может не понравится такая… роскошь, - вздохнула Юля, и, увидев хозяйку дома, поспешила исчезнуть.
– Ирочка, время обеда, корми своего гостя, я пока схожу на пляж.