Час до конца сентября

– Девочки, если можно, я фотографии заберу, все-таки, память, папа увлекался фотографией.

– Конечно!
– обрадовалась Ира.
– Я сейчас принесу! Только там очень много.

– А я помогу, Ирочка, посмотрю, как ты устроилась, как раз и подарок юбиляру из моей машины достанем.

– Кащей, хватит распинаться, усаживаемся, с тебя первый тост!
– в беседку зашли остальные мужчины, сгрузили на стол огромные миски с сочным шашлыком и запеченными овощами.

– Попозже сходим, Натусь, сама посмотришь, что твое, - тихонько предложила Ира.

Под смешливые тосты девушка разглядывала собравшихся, вспоминая старые фотографии, найденные сегодня. Ей все больше и больше нравились новые знакомые, а еще говорили ей, что в деревнях мало людей ее возраста, одни старики доживают. Неправда!

Серьезный Марсель и смешливая Азаля, сразу видно, счастливы в браке, даже удивительно, судя по разговорам, они вместе с техникума, это же давно, если им по тридцать пять.

У Наты обручальное кольцо на пальце, дочери шесть лет, но только взгляды, которые они с Лешей бросают друг на друга, когда думают, что их никто не видит… Но Ира тут же решила, что это не ее дело, нечего лезть.

С Костей все понятно, высоко метит взлететь, приезжает в поселок расслабиться в кругу друзей детства. Смешной такой, чувствуется, что с Решадом они больше соперничают, чем дружат, их взаимные подколы весь вечер напоминали разборки жителей Вероны.

Лешку тоже подкалывают друзья, но по-другому, будто оберегая, как младшего брата, не обидно. Когда парни достали свой подарок - резиновую лодку и к ней набор удочек и раколовок от Кащея, Лешка был счастлив, как ребенок! Даже Решад не съязвил в ответ на выражение благодарности от друга.

Да, сосед. Видно было, что в компании он - явный лидер, к нему у всех особое отношение, будто он здесь, в поселке, чуть задержавшийся, но дорогой, гость, и о дате отъезда все стараются не упоминать, как в доме повешенного не говорят о веревке.

При друзьях он демонстративно не обращал внимания на нее, отмалчивался в противоположном углу беседки, лишь усмехался, глядя, как из кожи вон лезет Костя, ухаживая за ней.

От соседа лучше держаться подальше.

Светик - просто солнышко! В непростой ситуации, практически оставшись с двумя детьми и мужем-инвалидом на руках, не жалуется, наоборот, улыбается и надеется на лучшее. Еще и работает в больнице медсестрой. Потом нужно спросить ненавязчиво, может, нужна помощь.

Снова возвращаясь в мыслях к ситуации новой подруги, перебирала в памяти телефона знакомых, кто бы мог оказаться полезным для Светика и ее мужа, Ира задумалась, и не заметила, как на лавочке за домом осталась одна.

– Ну, привет, соседка, - Решад сел на скамейку, вытянув по привычке длинные ноги, закурил.

– Привет, - отодвинулась девушка.
– Сосед…

– Ты еще домой не собираешься?

– Ну, если ты опять приставать не будешь.

– Здесь не буду, обещаю.

– Где что сдохло?

– Я свои намерения озвучил, не отказываюсь, тем более, ты меня сегодня всего в бинокль разглядела, осталась одна деталь, - голос его стал еще ниже, появились мурлыкающие нотки.
– Но если что-то в планах поменяется - сообщу. А пока - друзья?

И сам понял, что сморозил глупость. Какая дружба, если рядом с ней одна мысль бегает по кругу - дотронуться, запустить руки в разрез ткани на бедре, сдернуть с нее платье…

– Свежо предание. Давай остановимся на добрососедских «здрассте-здрассте, как дела, и вам не хворать» через забор. Дружить с тобой - это как кроликов с удавом в одной клетке держать. Кролики не задерживаются. И деталькой едва ли удивишь. Да, а почему Ярканат?

– Прозвище с детства. Позывной, - Решад с радостью ухватился за нейтральную тему, отвлекаясь от фантазии самых разнузданных поз с этим рыжим эльфом.
– Я привык.

– Позывной? Это где?

– Ну-у, я больше десяти лет военврачом отслужил.

– Неожиданно. Далеко? Шрамы оттуда, да?

– Да, кояшим минем[1], - одним утверждением сразу ответил на все вопросы.

– Решад, ты же обещал!

– А что я сказал?

– Ой, думаешь, я не знаю татарский?

– Надеялся, - тихо, нараспев, начал вспоминать строчки, найденные недавно на просторах интернета, и так проникновенно, что Ира заслушалась:

– Кемдер колэ синен кебек,

Кемдер синенчэ йори,

Кемдер назлы сузлэр эйтэ,

Син сойлэгэнне сойли.

Лэкин берсе дэ тоннэрен

Син булып тошкэ керми,

Ялгышып кына берсе дэ

Синенчэ дэшэ белми…[2]

– У-у-у, сосед, да ты пьян, - помолчав немного, отдавая дань красоте стиха, девушка решила свести все в шутку.

– Не отрицаю, сама видела, наливал. А, я ж - алкаш!
– рассмеялся собеседник, вспомнив вольный пересказ своей матери первой встречи с соседкой.

– Ну, тогда, в машине, от тебя действительно несло Spiritus aethylici[3], не будешь отрицать? Еле выветрила потом.

– Не буду.
– Решад снова закурил.
– Разбил как раз на остановке в сумке банку спирта на двести граммов, хорошо еще - остальные медикаменты были упакованы хорошо, и сверху лежали. А в гостинице воду отключили, половина поселка без воды сидела из-за аварии, я три дня, пока лекарства выбивал, только лицо споласкивал минералкой.

– Мать смеялась долго?

– Весь вечер, матурым. Ругала меня, что бедную девочку напугал. Полотенцем по шее получил.

– Завтра попрошу у Наили-апы прощения, кошмар, сколько я наговорила, как вспомню!

– И ничего я не старпер, кстати!
– продолжал веселиться сосед, вгоняя девушку в краску.
– Мне всего тридцать пять.

– А выглядел реально отвратно - небритый, лохматый, седой, ужас просто.

– Видишь, подстригся, бреюсь регулярно, с сединой ничего не сделать. Но для тебя найду варианты. Покрашу гуашью, побрею налысо. Панамку могу носить круглый год, не снимая.

– Я представила!
– расхохоталась от нарисованной воображением картины.
– С панамкой вариант неплохой. В цветочек бери, тебе пойдет.

– Ладно, кояшим, забыли. Я хоть в чем-то реабилитирован? Честно - позволяем с Лехой и Марсом граммов по сто-двести в месяц, когда Костян приезжает, а это случается все реже и реже. Большим начальником становится наш брат. Сегодня только больше выпили, но и повод. Знаешь, у меня отец был запойный, не хочу повторить.

[1] Солнышко мое (тат.)

[2] Кто-то смеется как ты,

Кто-то ходит как ты,

Кто-то говорит ласковые слова,

То, что ты говоришь, говорит.