Час Кицунэ
Шрифт:
принимаю целебную ванну —
притаилось на дне
белой лилии отраженье.
В двадцать лет так прекрасно лето!
Автор Акико Ёсано — японская поэтесса. Автор сборников «Спутанные волосы» (1901), «Маленький веер» (1904), «Плащ любви» (1905), «Танцовщица» (1906). Настоящее имя Хо Сё. Выступала также как теоретик поэзии танка и синтайси, литературный критик, прозаик. Ёсано была открытой феминисткой, выступала за права женщин и основала женский институт. Поэтесса была одной из первых представителей в истории японской культуры,
Перевод с японского А. А. Долина
— Могущественная хозяйка, мы что, будем ночевать в лесу? — не поверил Бакэ.
— Да, — кивнула я, доставая из Инро циновку, подушку и одеяло, благо теперь я была не в пример запасливее.
— Но тут ёкаи! Они тут бродят! — запротестовал он в который раз.
— Значит положим вакидзаси рядом с головой и будем начеку, — пожала я плечами.
— Вы будете сражаться с полчищами ёкаев?
— Да, если придется, — хладнокровно заявила я. — Бакэ, если мы вернемся домой, то никакого болота нам не видать, как твоих ушей! — и я снова рассмеялась, потому что ушей у него и в самом деле не было, и он так забавно принялся их искать у себя на голове.
— Думаете, завтра появится болото? — завершив ничем не увенчавшиеся поиски спросил Бакэ.
— Да. Ну… или не появиться. Тогда переночуем еще раз. Но из леса я не уйду, — ответила я, укладываясь на циновку и накрываясь одеялом.
Баке юркнул ко мне и, завозившись, устроился рядом.
— Спите хозяйка. Бакэ покараулит, — шепнул он. — Тут столько магии, Бакэ впрок накушается, и ему надолго хватит. К тому же запасы нам теперь не помешают. Я в Инро буду складывать.
— Договорились, домовитый ты мой, — и я расслабилась.
Утром, после того, как я позавтракала, мы снова двинулись в путь. Ночь, кстати, прошла спокойно, и ни один ёкай даже близко не подошёл к нашей стоянке.
Я шла все дальше и дальше, и вот, наконец, деревья стали ниже, и листьев на них становилось все меньше, а под ногами захлюпала вода.
Лес уже напоминал не цветущий сад, а длинные мертвые палки, торчащие из земли, но и они становились все реже и реже.
Я шла, поминутно проваливаясь по колено в болото, но все же тащилась вперед. Здесь было неглубоко. Сколько бы не проверяла палкой путь — глубина была всё время одинаковая, примерно по колено. Я хорошо помнила, как именно стоит передвигаться по болоту, и не спешила, твердо зная, что можно провалится в любой момент, и вряд ли меня кто-то придёт вытаскивать. И тогда придется, как Мюнхгаузен, магией себя вместе с конем… Ну… С Бакэ. Но магию я собиралась экономить, потому что никто не знает, как оно все повернется.
Свои клинки мне все же пришлось убрать в Инро, но после того, как ночью нас не побеспокоили, я решила, что в ближайшее время они мне не понадобятся.
Испытательный домик я увидела издалека, потому что деревья к тому времени закончились, и передо мной простиралось болото во всей своей красе: с мелкими кусачими мошками, вредными испарениями, странными, летающими над булькающей водой, огненными шариками и подозрительными болотными кочками. Только вот домик скорее напоминал избушку ведьмы или Бабы Яги из русских сказок, что каким-то неведомым образом оказалась на островке среди болота.
Я, опираясь на палку, добрела до твердой земли и выдохнула.
— И в самом деле. Все пришли
посмотреть, могущественная хозяйка, — шепотом сказал мне Бакэ.Я огляделась, но никого не увидела. Но если ёкаи хотели, я могла их и не увидеть. Бакэ же видел, и я ему поверила. Не нападают — и ладно.
Но мне нужно в домик. Я уже было собиралась войти, когда вспомнила о том, что меня просили «проявить милосердие», и огляделась.
Я ничего ровным счетом не увидела. Но я же упорная? Не путать с «упрямая»! И я двинулась вокруг домика.
С другой стороны все тоже было тихо, но, когда я уже было протянула руку к дверной ручке, за моей спиной послышался писк.
Я вернулась и пристально осмотрела болото.
— Помогите, — жалобно позвали меня, и я, ориентируясь скорее на звук, подошла и присела перед маленькой мохнатой кочкой, у которой оказались глазки.
— Ты кто, пушистик? — спросила я, но существо жутко смутилось и показало на лапки, которые крепко увязли в болотной жиже, и запищало.
— Могущественная хозяйка, и даже не думайте! Это Абуми-гути**. Не трогай его! — возмутился Бакэ у меня на плече.
— Стремя? Серьезно? То есть мало мне сандалии, теперь у меня еще к нему и стремя есть? — хмыкнула я, впрочем, не спеша дотрагиваться до пушистика.
— Это стремя воина, которое он потерял в бою. И никто его не подобрал. Значит воин погиб! — продолжал упорствовать Бакэ.
— Ну почему сразу погиб? Может просто потерял? — и я все же протянула руку и погладила пушистика.
А существо вдруг открыло довольно большой рот и издало звук, похожий на ржание лошади. Я удивленно отдернула руку.
— Вот! Хозяйка! Мы его не прокормим. Знаете сколько он магии будет есть? Это вам не скромная дзори! — продолжал упорствовать Бакэ.
А я прислушивалась к его словам, потому что, прежде чем брать ещё одного питомца… в смысле ёкая, нужно все же выслушать того, что уже живет с нами.
— Кроме того, что он прожорлив, еще есть аргументы?
— Если его хозяин погиб, а его друзья не подобрали стремя на поле боя, значит оно совершенно никчемное. А зачем нам никчемный ёкай?
— Это он тогда был никчемный, потому что у него велосипеда не было, — развеселилась я.
— Вы про что это, хозяйка? — насупился Бакэ.
— Это я так. Я не слышала, чтобы лошадиная амуниция была агрессивной.
— Нет, он не злой. Он приставучий и плачет все время. Хозяина зовет, — скривился Бакэ.
— Давай возьмем? — все же попросила я Бакэ.
— Он грязный и вонючий! И куда вы его денете? Вам же испытание проходить! — привел он последний аргумент.
— В Инро посажу?
— Куда? Он мне еду перепачкает! И ваши дорогие кимоно! Нет! — запротестовал Бакэ, но я уже видела, что он принял нового ёкая.
— Вот ты за ним и проследишь.
Я вытащила пушистика из болота и отряхнула. Магию по-прежнему не использовала.
— Оба полезайте в Инро. Придем домой — разберемся. Бакэ, и вправду, проследи, чтобы он ничего там не испачкал, — я отправила обоих ёкаев в Инро.
— Стремя и сандаля… Нда… Похоже, я вляпалась. Символично, учитывая, куда я иду, — обреченно подумала я и открыла дверь домика для испытаний.
Я прекрасно помнила миф о Геракле, который расчищал Авгиевы конюшни, и как ему этот подвиг не засчитали. В детстве я всегда возмущалась! Ну как же? Не засчитали, а он ведь такой молодец! А не засчитали потому, что он должен был поработать ручками, а вместо этого он провел туда русло реки и все смыл. Я восхищалась его находчивостью и морщила нос. Кидать навоз? Это же фу? Разве может настоящий герой, весь такой в шкуре и при мускулах, и кидать навоз? Нет, конечно! И только гораздо позже я поняла, что герой это тот, кто может поменять памперсы своему ребенку и не поморщится при этом, и не попросить противогаз и противочумной костюм с таким длинным клювом.