Час Кицунэ

— А вот это хороший ответ, — сказал вдруг Нобу. — Я передам твои слова, и уверен, что вопрос решиться быстро. Но с нами ты пойти не можешь.

— Ты обещаешь, что вернешься? — схватил Тамэ меня по своей привычке и поднял, как пушинку, на руки. — Я принимаю твой выбор. Это достойно! Я знал, что ты достойная. Я знаю, что такое повиноваться приказам и главе дома. Но пообещай, что ты вернешься?

— Я вернусь! Я обещаю, — я крепко обняла его за шею.

— Я должен вернуться к отцу. В замок Сиракава-дэн, — прошептал он в мои волосы.

— Я приду туда! Ты дождись меня!

— Кхм… — закряхтел вдруг Нобу, как старый дед, привлекая к себе внимание.

Я оглянулась на него и поморщилась. Он тут вот сейчас лишний. Но Нобу и сам это прекрасно понимал.

— Аика, мы выходим завтра на рассвете. У тебя есть эта ночь, — и Нобу улыбнулся, а потом вышел из комнаты.

— Это он о чем? — спросил Тамэ, не выпуская меня из рук.

— Тамэ, пойдем со мной! — заявила я решительно.

— Куда? — удивился он и даже немного отстранился.

— Я покажу, — и я, высвободившись из его рук, добилась того, чтобы он поставил меня на циновки.

А потом схватила его за руку и потащила в свою комнату. Тамэ шел, как будто я его веревками оплела, не сопротивлялся и только, когда я задвинула дверь, вдруг очнулся.

— Аика? Ты чего?

Я же подошла к нему ближе и, встав на цыпочки, потянулась к его губам.

— Аика? Я…

Я проворно обвела шустрым язычком его губы и Тамэ поплыл. Его руки очень осторожно погладили меня по попке. Потом скользнули выше и твердо замерли на талии.

— Иди сюда… — и я подвела его к кровати, усадив на нее.

— Аика…я… — опять начал Тамэ, но я оседлала его и прижалась к нему всем телом.

— Милый давай потом поговорим, — сказала я, покрывая его лицо поцелуями и распахивая на груди кимоно.

— Аика… Что ты делаешь?

— Я что делаю? — замурлыкала я, снова лаская его губы и раздвигая их своим язычком, а потом немного отстранилась и заглянула в затуманенные глаза плохо что понимающего Тамэ. — Милый? У тебя что? Раньше не было женщины?

— Нет.…. Ну… Такой как ты — нет… Были крестьянки-юдзё… Мы приходили, много пили, а потом быстро все заканчивалось. И они никогда так не делали… Ну… как ты… — прерывисто дыша, сообщил Тамэ.

Я провела маленькими ладошками по его широкой груди и Тамэ застонал.

— Отец как-то предложил мне сходить в Карюкай* и снять на ночь ойран**, но я не согласился.

— Ты удивительный, — сказала я, наклоняясь и снова целуя его.

— Ты ведь училась этому, да? Ты поэтому все знаешь? — простонал он мне в рот и тут внезапно отстранился и, глядя в глаза, серьезно спросил. — Но у тебя же никогда этого не было? С другим? Правда?

— Ну что ты? Никого, кроме тебя! — порывисто ответила я, а сама про себя подумала: «И это почти правда!»

Тамэ поверил и сразу расслабился, а я продолжала ласкать его руками и губами и мне самой стало сносить крышу.

— Тише, Тамэ, у тебя сердце так стучит, что сейчас выскочит наружу, — прерывая очередной поцелуй, сказала я и легко опрокинула Таме на кровать, полностью забирая у него инициативу.

Впрочем, он и не возражал. Мой мужчина осторожно водил большими руками по моей спине и тяжело дышал.

Я принялась освобождать его и себя от одежды. Освещения в комнате не было, но около двери горел фонарь, отбрасывая блики, рождавшие причудливые тени на полу и стенах. В этом тусклом освещении вся фигура Тамэ, распростёртого на кровати, казалась огромной горой, что по какому-то недоразумению вдруг упала и теперь лежала подо мной неподвижно и напряженно.

Я провела рукой по его шее, груди, спустилась ниже к каменному животу и решительно потянула на себя его пояс, а потом и ткань штанов вниз.

Тамэ был везде большой. Я бы даже сказала, — огромный. И это меня завело еще больше. Я быстро развязала свое кимоно, используя незаметно магию. Всем известно, что пояс на традиционных женских кимоно завязывался у порядочных женщин сзади, потому что считалось, что она не должна развязывать его сама. И только юдзё завязывали его спереди, предлагая себя мужчине***. Я высвободила из кимоно плечи, а потом стянула полностью и бросила прямо на пол. Я встала на кровати и, возвышаясь над Тамэ, окончательно разделась.

Он продолжал неподвижно лежать, только шумно дышал, так что его грудная клетка вздымалась, да возбуждение плескалось в нем через край.

Вот это сочетание зрелого сильного мужчины, безжалостного в бою, и робкого, боящегося причинить мне малейший вред любовника, меня увлекало и заводило.

Я прильнула к его широкой груди и стала спускаться ниже с поцелуями. Я целовала живот, пупок, и все ниже и ниже… Двумя ладошками я обхватила его и провела несколько раз вверх и вниз и….

Все сразу и закончилось, толком не успев и начаться. Тамэ выгнуло, и он глухо застонал, выплескиваясь мне на ладони. Мне показалось, что его даже подбросило на кровати, и как она выдержала его вес, просто диву можно даваться!

Тамэ обмяк, а я осторожно вытирала его и себя. А потом встала, пододвинула к себе чашу для омовения и стала протирать его влажную от пота кожу.

В воздухе пахло сексом, потом, а еще магией. Магией соединения мужчины и женщины. Эту магию невозможно сотворить, ее можно только почувствовать.

Я не собиралась сдаваться. Ночь еще очень длинная.

Тамэ вдруг поднял руки и крепко прижал меня к себе. Его прикосновение обожгло мою кожу и пробежалось по всему телу, рождая тех самых пресловутых бабочек в животе.

— Ты можешь меня потрогать. Везде. Где хочешь, — коварно предложила я.

— Можно? — вскинул он на меня глаза.

Я снова чуть не расхохоталась от этого его вопроса. Но сдержалась и продолжила:

— И не только руками, но и губами и языком. Представь, что я вкусное лакомство, и ты можешь меня везде попробовать? — промурлыкала я и увидела, как загорелись его глаза.

А дальше Тамэ отнёсся к моим словам буквально. Как и положено хорошему ученику самурая, он принялся за дело со всем пылом нерастраченной страсти. Он просто, как говориться, «дорвался до сладкого», рискуя заработать себе диабет от такого количества разом.