Час Пик
Шрифт:
— Семь бубей, — тут же ответил партнер
Ничего не остается, как рискнуть: если уже догнался до семи треф, почему бы не сказать и дальше. тем более, имея неплохую червовую карту.
А вдруг повезет?
А вдруг прикупит еще что–нибудь толковое? Ну, хотя бы туза с королем, или две метких червы?
Ведь нельзя строить все только на голом прагматизме, на расчете, надо же иногда испытать благородное чувство риска!
— Семь червей, — улыбнулся Банкир.
— Пас.
Да, зря позарился на прикуп: трефовый валет и пиковый король.
Короля все равно придется отдать: как говорит — бланка, единственная
Да, верная взятка.
Конечно, можно было бы сыграть по–крупному, попытаться действовать через взятки, это в России во все времена — верней верного, можно было бы попробовать, если бы тут не примешивались и политические интересы: как было совершенно очевидно, новый ОРТ создавался как «президентский» канал.
Выборы скоро, и отдавать его в руки человека неблагонадежного, вроде него, Банкира — крайне нежелательно.
Более того, в процессе реформирования неожиданно всплыла и третья сила — Дума.
Пока только один Сын Юриста заявил, что все эти игры в приватизацию надо было бы послать подальше, и принять ого, Сына Юриста то есть, проект — целиком и полностью национализировать теле– и радиовещание. То есть, Останкино в подобном случае превратилось бы в «думский», никак не «президентский» канал.
Пока только Сын Юриста.
А ведь есть еще и остальные!
И на что надеятся?
Такое уже было в 1993 году, когда на поле боя за общественное сознание установился паритет, однако предыдущий парламент потерпел поражение на референдуме, и пришлось их из Белого Дома выгонять танками.
Но Промышленник…
Не повезло: заказывал семь, как и торговался, а взял только пять взяток. Ничего, может быть, и наверстает в процессе игры.
Понтирует он, Банкир.
— Пас.
— Пас.
— Пас.
Все сказали «пас», никто не хочет делать свою игру: называется в преферансе «распасы».
Никто не хочет делать свою игру, а в «распасах» правила совершенно иные: надо взять как можно меньшее количество взяток.
Нужна хорошая память, чтобы не ошибиться, чтобы знать, кто и какую карту сбросил, нужно предельное внимание...
Конечно же, внимание Промышленника с самого начала было обращено на тех, кто и способен сделать это самое телевидение. Ведь ставят не на абстрактную идею, не на «стабильность в обществе», не на «реформирование, разгосударствливание Останкино», а на конкретных людей, которые это самое реформирование и разгосударствливание могут провести, которые в силах.
Стало быть, надо было найти двух, достаточно авторитетных и компетентных людей, и переманить их на свою сторону.
Таковыми должны были стать: во–первых, чиновник, но не одиозный в журналистских и общественных кругах, вроде бывшего Кравченко, а авторитетный и Уважаемый, во–вторых — журналист, популярный, Жадный всем абсолютно.
«во–первых», выбор Промышленника пал на Главною Функционера, снискавшего стойкую славу «идеологического прораба Перестройки», соратника отставного первого Президента бывшего СССР — он, кстати, и стоял во главе Останкино.
«во–вторых»,
журналиста, шоумена, более популярного. чем Владислав Листьев, найти было просто невозможно; бывшие соратники по «Взгляду» до сих пор пребывали в затяжной депрессии, остальные журналисты. конечно же. во многом не уступали ему профессионально но...Но — «это — первый».
— Первый ремиз — золотой, — наставительно произнес Секретарь. — Если сразу опустишься в минус — пиши пропало, очень трудно выбраться.
— Но я ведь не сразу пошел в минус, — улыбнулся в ответ Банкир, — тем более, что игра–то еще не закончена… Когда очки подсчитаем, тогда и будем смотреть, сколько у кого чего есть…
Игра за Останкино, то есть — за контролем над ним только начиналась, и проводимая приватизация пока что ровным счетом ничего не меняла: так, во всяком случае, понимал Банкир.
Хотя сферы влияния на вновь создаваемом ОРТ определились: Главный Функционер отвечал «за все» — в том числе за прикрытие в самых верхах, за организацию; Промышленник — исключительно за финансы (они–то и были главными двигателями акционирования).
Ну. а Листьев, как человек творческий, отвечал за программную политику, и на вновь создаваемом «президентском» телеканале не был ключевой фигурой — в таком смысле, как Главный Функционер и Промышленник.
Началась активная скупка людей и программ у конкурирующей фирмы — российского телеканала. Притом, по слухам, никто не спрашивал, сколько именно хочет тот или иной человек: просто называлась цифра стоимости его программы в несколько раз большая чем та, которую он имел на РТР.
Разумеется, в кулуарах поговаривали о тотальной замене всей головки руководства РТР (которому положение вещей, переманивание конкурирующей фирмой сотрудников и скупка программ явно не нравилась), но пока дальше разговоров дело не шло.
Моторы работали исправно, приватизация, игра за Останкино продолжалась…
Игра продолжалась.
Секретарь:
— Пас.
Видимо, у Торгпреда карта неплохая, но не настолько, чтобы сделать солидную игру, и потому, неуверенно наморщив лоб, он произносит:
— Шесть пик.
Ну и хорошо. В случае «распаса» все равно наберется больше четырех взяток, а взятки на «распасах» брать нельзя…
— Пас.
Взяв прикуп, Торгпред поморщился, но заказал «шесть треф».
— Вист, — улыбнулся Банкир.
То есть: из десяти взяток он обязуется взять оставшиеся четыре.
А если повезет — то и не дать набрать заказанные взятки сопернику...
Не дать сопернику, то есть Промышленнику и иже с ним, реализовать задуманное (получить монополию не только на рынке рекламы, предварительно разрушив этот самый рынок), но и монополию на рынке политической борьбы, не представлялось возможным.
Даже беглый расклад сил показывал, что любые попытки Банкира обречены на провал: за ним, Банкиром то есть, стоит Градоначальник (или перед ним — без разницы), а за Промышленником — и Премьер со страшным монстром, абсолютным импортером газа в Европу, с «Газпромом», с «Империалом», да Дума, да Президент вместе со всей своей камарильей, да много кто еще.